(20) Эту доблесть трибуна Квинта Цедиция Марк Катон прославил этим своим свидетельством. Клавдий же Квадригарий [653]в третьей книге „Анналов“ говорит, что его звали не Цедицием, но Лаберием. [654]

Достойное восхищения письмо консулов Гая Фабриция и Квинта Эмилия царю Пирру, сохраненное историком Квинтом Клавдием

(1) Когда царь Пирр [655]был в италийской земле и одержал победу в нескольких сражениях, поставив римлян в затруднительное положение, и большая часть Италии перешла на сторону царя, тогда некий амбракиец [656]Тимохар, друг царя Пирра, тайно пришел к консулу Гаю Фабрицию и попросил награду, пообещав, если он договорится о вознаграждении, умертвить царя Пирра ядом, причем сказал, что это легко будет сделать, поскольку чаши на пиру подают царю его сыновья. (2) Фабриций написал об этом сенату. (3) Сенат отправил к царю послов и поручил ничего не сообщать о Тимохаре, но убедить, чтобы царь вел себя более осмотрительно и позаботился о спасении от козней приближенных. (4) Этот рассказ приведен, так, как мы сказали, в „Истории“ Валерия Анциата. [657](5) Квадригарий же в третьей книге написал, что к консулу пришел не Тимохар, а Никий, и что послы были отправлены не сенатом, а консулами, и что <Пирр> [658]прислал письмо с похвалами и благодарностями римскому народу и всех пленных, которые тогда были [у него], нарядил и возвратил обратно. [659](6) Консулами тогда были Гай Фабриций и Квинт Эмилий. [660](7) Письмо, которое они по этому делу послали царю Пирру, как написал Клавдий Квадригарий, было такого содержания:

(8) „Римские консулы шлют привет царю Пирру.

Мы, возмущенные до глубины души твоими постоянными несправедливостями, намерены воевать с тобой самым враждебным образом. Но ради общего [благого] примера и доверия нам угодно, чтобы ты был невредим, дабы был тот, кого мы могли бы победить оружием. К нам пришел Никий, твой друг, который просил у нас для себя награду, если он тайным образом убьет тебя. Мы ответили, что не хотим этого и чтобы он не ожидал от этого дела какой-либо выгоды. В то же время мы желаем поставить тебя в известность [об этом], чтобы, если что-либо подобное случится, люди не считали, что это было сделано по нашему решению, и что нам не пристало вести войну с помощью подкупа, платы или хитрости. Ты же, если не остережешься, погибнешь“. [661]

Кто такой тот, кто в пословице назван сеевым конем, и каков цвет лошадей, именуемых spadix (бурый, красно-коричневый), а также о значении этого слова

(1) Гавий Басс в своих „Записках“, [662]а затем Юлий Модест во второй книге „Смешанных вопросов“ [663]передают историю о сеевом коне, достойную памяти и восхищения. (2) Был, пишут они, некий Гней Сей, и у него был конь, родом из Аргоса в греческой земле, о котором ходила постоянная молва, будто бы он происходил из рода коней, принадлежавших Диомеду Фракийскому, которых Геркулес, убив Диомеда, привел из Фракии в Аргос. [664](3) Конь этот, как сообщают, был небывалой величины, с крутой шеей, пурпурного цвета, с роскошной косматой гривой, и всеми другими достоинствами также намного превосходил [прочих] коней; но утверждают, что этот же конь был отмечен таким роком или жребием, что каждый, кто владел им и имел его в собственности, погибал вместе со всем домом, семьей и всем своим имуществом. (4) Итак, первым был поражен достойной сожаления карой тот самый Гней Сей, его хозяин, присужденный к смертной казни Марком Антонием, ставшим впоследствии триумвиром для устройства государства. [665]В это же время консул Корнелий Долабелла, [666]направлявшийся в Сирию, привлеченный славой этого коня, повернул в Аргос, воспылал желанием его иметь и купил за сто тысяч сестерциев; но сам Долабелла также попал в окружение и погиб в Сирии в гражданской войне; вскоре того же самого коня, который принадлежал Долабелле, увел Гай Кассий, [667]осаждавший Долабеллу. (5) Хорошо известно, что этот Кассий, после того как его партия была побеждена и войско разбито, погиб страшной смертью, а Антоний, после гибели Кассия одержав победу, позже разыскал этого знаменитого коня Кассия и, завладев им, и сам, побежденный и оставленный, умер ужасной смертью. (6) Отсюда появилась пословица о людях, приносящих бедствия, и обыкновенно говорят: „Этот человек владеет сеевым конем“.

(7) Таков же смысл и того древнего выражения, которое мы засвидетельствовали в таком виде: „Толозское золото“. Ведь когда консул Квинт Цепион в галльской земле разграбил город Толозу, [668]и в храме этого города обнаружилось много золота, всякий, кто прикоснулся к этому награбленному золоту, умер страшной мучительной смертью.

(8) Гавий Басс сообщает, что видел в Аргосе этого коня, невероятной красоты, мощи и очень яркого цвета.

(9) Цвет этот мы, как я уже сказал, называем poeniceus, греки иногда называют φοίνιξ, [669]другие — σπάδιξ, поскольку ветвь пальмы, срезанная с дерева вместе с плодом, именуется spadix. [670]

О том, что во многих явлениях природы были замечены определенные сила и свойство семеричного числа, о которых пространно рассуждает в „Седмицах“ (Hebdomades) Марк Варрон

(1) Марк Варрон в первой из книг, озаглавленных „Седмицы“ или „Портреты“, рассказывает о достоинствах и многочисленных разнообразных свойствах седмицы, которое по гречески называют ε̉βδομά<δα>. (2) „Ведь именно это число [звезд], - говорит он, — составляет на небе Большую и Малую Медведицы, [671]а также Вергилии (Vergiliae), которые греки называют Плеядами (Πλειάδες), [672]— звезды, которые Публий Нигидий [673]называет блуждающими (errones), а прочие [авторы] — странствующими (erraticae)“. [674](3) Также он говорит, что на небе по длине земной оси располагается семь окружностей; из них две наименьшие, которые касаются крайней части оси, продолжает он, называются полюсами (πολοί); но в сферу, которая именуется круговой (κρικωτή), они из-за малой величины не входят. (4) И сам зодиак также не обходится без седмицы, ведь летнее солнцестояние происходит на седьмом знаке [зодиака] после зимнего, и на седьмом же происходит [одно] равноденствие после [другого]. (5) Наконец, он утверждает, что тех дней, в которые зимородки ежегодно гнездятся на воде, также семь. [675](6) Кроме того, он пишет, что круговорот луны совершается четырежды по полных семь дней: „Ведь на двадцать восьмой день, — говорит он, — луна возвращается в ту же точку, из которой отправилась“; это рассуждение принадлежит Аристиду Самосскому; [676]при этом, говорит он, следует обращать внимание не только на то, что луна совершает свой путь за четыре седмицы, то есть за двадцать восемь дней, но и на то, что если идти от единицы к семи, складывая все пройденные числа, и прибавить само число семь, то получится число двадцать восемь, сколько дней и есть в лунном цикле. (7) Он утверждает, что и людей, которые должны родиться, касается и затрагивает сила этого числа: „Ведь когда в утробу, — говорит он, — женщины брошено оплодотворяющее семя, оно за первые семь дней сбивается в ком и сгущается и становится подходящим для принятия [человеческой] формы. После этого, на четвертой неделе, у того, кто будет мужского пола, формируются голова и позвоночный столб в спине. На седьмой же неделе, то есть на сорок девятый день“ — продолжает он — „весь человек окончательно складывается в чреве“. (8) Он сообщает также, что сила этого числа наблюдается в том, что до седьмого месяца ни мальчик, ни девочка не могут родиться здоровыми (и как положено по природе), и что те, которые находятся в утробе наиболее правильно, рождаются через двести семьдесят три дня после того, как были зачаты, как раз на сороковую неделю. [677](9) [Варрон] подтверждает, что опасности для жизни и всей судьбы, которые халдеи называют климактерами (climacter), оказываются наиболее серьезными, если исчисляются семью. [678](10) Кроме этого, он говорит, что самая большая величина человеческого роста — семь футов. (11) Мы полагаем, что это ближе к истине, чем то, что написал сочинитель басен Геродот в первой книге „Истории“: будто бы под землей было найдено тело Ореста, семи локтей в длину, [679]что составляет двенадцать с четвертью футов, разве только, как считал Гомер, тела древних людей были более крупными и высокими, а теперь, словно мир состарился, вещи и люди уменьшились. [680](12) Он говорит, что также и зубы появляются в первые семь месяцев по семь с одной и другой стороны, и выпадают на седьмой год, а коренные вырастают примерно к четырнадцати [681][годам]. (13) По его словам, сведущие в музыке врачи утверждают, что и вены (или, скорее, артерии) у людей пульсируют в семеричном ритме, то, что сами они называют „симфонией четырех“ (η̉ διὰ τεσσάρων συμφωνία), которая происходит в сочетании с кратным четырем числом. [682](14) Также он полагает, что самые опасные моменты при болезнях с большей силой проявляются в дни, состоящие из числа, кратного семи, и, как говорят врачи, наиболее критическими (κρίσιμοι) из всех представляются эти дни: седьмой, четырнадцатый и двадцать первый. (15) Также для прославления силы и свойства этого числа он приводит тот факт, что те, кто вознамерился умереть от голода, преставляются именно на седьмой день. [683]