— Мы еще поговорим с вами, — предупредила Шивон.

Ребус наблюдал через окно, как один из телохранителей распахнул дверь автомобиля и как Тенч с трудом втискивался в салон.

— Муниципальные советники всегда очень упитанны, — отметил он. — Замечала?

— Нам следовало как-то получше провести эту встречу, — сказала Шивон, потирая лоб.

— Значит, ты ушла с «Последнего рывка»?

— Я как-то в него не вошла.

— Это связано с нашим уважаемым муниципальным советником? — Она отрицательно мотнула головой. — Творец и разрушитель, — пробормотал Ребус.

— Что-что?

— Да вот, тоже слова Шелли, из «Оды западному ветру».

— И кто же, по-твоему, Гарет Тенч?

Машина советника отъехала от тротуара.

— Возможно, и тот и другой, — широко зевая, предположил Ребус. — По-моему, мы заслужили сегодня передышку.

Несколько секунд Шивон смотрела на него.

— Давай устроим большой перерыв на обед. Поехали со мной, познакомишься с моими родителями.

— Статус парии на время отменяется? — поднимая брови, спросил он ехидно.

— Джон… — умоляюще сказала она.

— Может, тебе неохота ни с кем ими делиться?

— Я думаю, мне пора перестать быть жадиной.

Ребус снял со стены в гостиной пару репродукций, и теперь на их месте красовались описания трех жертв неизвестного убийцы. Сам он сидел за обеденным столом, Шивон удобно разлеглась на диване. Оба внимательно читали бумаги, лишь время от времени перебрасываясь вопросами и делая пометки в документах.

— Ты, наверно, еще не послушала запись моего разговора с Эллен Уайли? — оторвавшись от бумаг, вдруг спросил Ребус. — Правда, с ней и так все ясно…

— Нам бы вот опросить всех адресатов рассылки.

— Для начала неплохо бы узнать, кто они. Как ты думаешь, мог бы Моз это выяснить так, чтобы ни Корбин, ни Стилфорт ничего не заподозрили?

— Тенч говорил о мотиве… может, мы что-то просмотрели?

— Что-то связывающее эту троицу?

— Не странно ли, что он, убив троих, остановился?

— Ну, это как раз дело обычное: куда-то отъехал, или попался еще на чем-то, или узнал, что мы на него вышли.

— Но ведь мы на него не вышли.

— Газеты и ящик уверяют в обратном.

— И почему он выбрал Лоскутный родник? Потому что мы не могли там не побывать?

— Нельзя исключить, что он местный.

— А если это никак не связано с сайтом «Скот-Надзор»?

— Тогда мы зря тратим драгоценное время.

— А может, это было своеобразное послание «Большой восьмерке»? Может, он и сейчас где-то здесь, стоит себе с лозунгом в руках или типа того.

— Может, его фото есть на этом диске…

— А мы так ничего и не узнаем.

— Если улики были подброшены нам намеренно, почему он не подманивает нас еще ближе? Ведь по идее он должен был бы продолжить игру.

— А может, ему и подманивать-то не надо.

— В смысле?

— Может, он ближе к нам, чем мы думаем…

— Твоими бы устами…

— Как насчет чайку?

— Пойди вскипяти.

— Нет, ты вскипяти — я платил за кофе.

— Должна существовать какая-то закономерность. Это мычто-то упускаем.

Мобильник Шивон вдруг засигналил: текстовое сообщение. Прочитав, она сказала:

— Включи телевизор.

— Какое-нибудь шоу?

Не ответив, она соскочила с дивана и ткнула кнопку на телевизоре, затем, схватив пульт, начала переключать каналы. «ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ», — сообщала бегущая строка снизу экрана, — «ВЗРЫВЫ В ЛОНДОНЕ».

— Эрик прислал сообщение, — вполголоса пояснила она.

Ребус подошел и встал рядом. Информация была довольно скупая. Серия взрывов… лондонское метро… несколько десятков пострадавших.

— Считают, что причиной взрывов был сбой в системе электропитания, — объявил диктор, но прозвучало это как-то неубедительно.

— Сбой в системе электропитания, чушь какая! — взорвался Ребус.

Большинство станций закрыто. Больницы переведены на режим чрезвычайного положения. Граждан просят без необходимости не выходить в город. Шивон плюхнулась на диван, уткнула локти в колени, опустила голову на руки.

— Оголили столицу, — чуть слышно прошептала она.

— Возможно, взрывы не только в Лондоне, — проговорил Ребус, хотя наверняка знал, что только там. Утренние часы пик… толпы людей, спешащих из пригородов на работу, а вся транспортная полиция, как и другие подразделения столичной полиции, переброшена в Шотландию — обеспечивать безопасность «Большой восьмерки». Еще слава богу, что это случилось не вчера, когда тысячи лондонцев высыпали на Трафальгарскую площадь, и не в субботнюю ночь в Гайд-парке, где собралось двести тысяч человек…

«Нэшнл Грид» [20]сообщила, что в системе электроснабжения не отмечено явных сбоев. Олдгет.

Кингз-Кросс.

Эджвер-роуд.

Новое сообщение. На этот раз о подрыве автобуса. Лицо диктора было мертвенно-бледным. Внизу экрана бежали цепочки цифр: номера телефонов горячей линии, по которым можно справиться о судьбе близких.

— Что нам-то делать? — полушепотом спросила Шивон, глядя на картинку прямого включения.

Мечущиеся врачи, клубы дыма, раненые на тротуаре. Осколки стекла, истошный вой сирен и противоугонной сигнализации припаркованных вблизи машин.

— Что делать? — эхом повторил Ребус.

От необходимости объяснять его избавил зазвонивший мобильник Шивон. Взглянув на дисплей, она поднесла его к уху.

— Мама? — закричала она. — Мы тоже смотрим. — Она замолчала, слушая мать. — Да я уверена, что с ними ничего не случилось… Ну конечно, ты же можешь позвонить по этому номеру. Возможно, дозвонишься не сразу. — Она снова замолчала. — Что? Сегодня? Они же могут закрыть Кингз-Кросс…

Говоря, Шивон отвернулась от Ребуса. Он посчитал за лучшее выйти из комнаты, чтобы не мешать ей сказать все нужные слова. На кухне он открыл кран и подставил под струю чайник. Прислушался к шуму текущей воды: такой обычный и знакомый звук, почему-то он почти никогда раньше не обращал на него внимания. А сейчас вот обратил.

Все нормально.

Все, как всегда.

Когда он закрыл воду, кран слабо забулькал. Странно, почему раньше он и на это внимания не обращал. Отойдя от раковины, Ребус увидел стоящую рядом Шивон.

— Мама хочет ехать домой, — сказала она, — беспокоится, как там соседи.

— Я ведь даже не знаю, где живут твои родители.

— В Форест-Хилл, — ответила она. — К югу от Темзы.

— Обед, стало быть, отменяется?

Шивон кивнула. Ребус протянул ей рулон бумажных полотенец, и она высморкалась.

— В сравнении с такой бедой все прочее кажется пустяками.

— Да нет, не скажи. Всю прошлую неделю беда буквально висела в воздухе. Временами я почти ощущал ее привкус.

— Пожалуй, это уже перебор, — сказала Шивон.

— Что перебор?

— Три пакетика в одной чашке. — Она подала ему заварной чайник. — Ты, наверное, хотел положить их сюда?

— Вероятно, — согласился он.

Ему вдруг представилась пустыня, а посреди нее рассыпающийся в прах памятник…

Шивон пошла домой помочь родителям и, может быть, проводить их на вокзал, если их планы не изменились. Ребус сидел перед включенным телевизором. Красный двухэтажный автобус был буквально разворочен, крыша валялась на проезжей части впереди корпуса. И все-таки кое-кто из пассажиров уцелел. Это казалось каким-то чудом. Его тянуло открыть бутылку и выпить, но, пока у него еще были силы, не поддавался этому желанию. Очевидцы рассказывали о том, что видели своими глазами. Премьер-министр уже вылетел в Лондон, оставив вместо себя в «Глениглсе» министра иностранных дел. Перед отбытием Блэр выступил с заявлением, стоя в окружении коллег по «Большой восьмерке». На пальцах президента Буша были отчетливо видны наклейки лейкопластыря. В новостных выпусках люди рассказывали, как ползли по телам к выходам из вагонов. Пробирались сквозь дым и кровь. Некоторые сумели заснять весь этот ужас на камеры мобильников. Ребус не мог понять, какой инстинкт ими руководил, превратив в военных корреспондентов.