Вот и сейчас, выходя из ванной, Мерил пыталась отогнать от себя чувство вины. В глубине ее чрева снова раздались слабые толчки, и она, наконец приняла решение рассказать Ризу о ребенке.

Мерил со стоном опустилась в кресло, чувствуя, что жутко боится. Но выбора не было. Сказать правду — возможно, обречь себя на долгую борьбу за право воспитывать собственного ребенка, это своего рода жертва, но ее необходимо принести.

Мерил нехотя оделась и пошла на кухню, готовить завтрак. В это мгновение ее внимание привлек звук захлопывающейся двери автомобиля. Это насторожило Мерил. Она неслышно подошла к двери и выглянула в глазок.

В первое мгновение ей показалось, что у нее галлюцинации. Сердце бешено застучало в груди. Она прислонилась к стене и закрыла глаза, пытаясь успокоиться. За дверью стоял Риз!

Боже, как ей хотелось распахнуть дверь и броситься в его объятия! Но страх, холодный всепоглощающий страх, вновь охватил ее. Мерил скользнула взглядом по животу и убедилась, что свободное платье пока удачно скрывает беременность. Одно дело — решиться, все рассказать, и совсем другое — посмотреть в глаза Ризу.

Но может быть, он появился здесь, внезапно подумала она, потому, что все еще любит ее? Конечно, любит. Разве может быть другая причина его визита? У нее так дрожали руки, что она не была уверена, что сможет справиться с замком.

— Мерил, открой, я знаю, что ты здесь!

Звук его голоса придал ей сил. Одним резким движением она распахнула дверь.

Она жадно впилась взглядом в его лицо, она хотела услышать слова прощения, почувствовать крепкое объятие этих родных сильных рук.

Но Риз молчал.

— Привет, Мерил, ты прекрасно выглядишь, — наконец заговорил он. Голос переполнял тяжелый сарказм.

Что-то не так, сообразила Мерил. Он смотрел на нее, как удав на кролика.

— Риз, — пробормотала она, но тут же осеклась, с ужасом наблюдая, как он, угрожающе сощурившись, медленно сокращает расстояние между ними.

Приблизившись к ней вплотную, он неожиданно дернул вверх подол ее платья и мрачно уставился на округлый живот, вполне недвусмысленно свидетельствующий о ее положении.

У него был такой страшный взгляд, что Мерил всерьез испугалась за себя и ребенка. Вдруг догадка молнией пронеслась в ее голове. Одеревеневшими губами она пробормотала:

— Кто тебе сказал?

— Черт возьми! — прогремел он в ответ. — Это все, что ты можешь сказать? Как ты могла проделать со мной такое?!

В его голосе было столько ненависти, что она отступила от него на шаг.

Мерил от страха еле держалась на ногах.

— Я… как раз собиралась рассказать…

— Когда?

— Скоро, — прошептала Мерил, борясь с подступающими рыданиями. — Завтра… Или, как только я бы собралась с духом. Ты должен мне поверить.

С этими словами слезы хлынули из ее глаз. Она умоляюще смотрела на него, надеясь на понимание.

— Как бы мне хотелось верить, — горько бросил Риз.

— Не надо меня ненавидеть, Риз, — прошептала она.

— Мерил!

Столько любви было в этом восклицании, что она неожиданно захотела немедленно поделиться с ним своими страхами, сию же секунду сказать всю правду.

— Я боялась, — выдохнула она.

— Но почему?!

— Понимаешь, раньше я думала, что не могу иметь детей. Мой муж так и не простил мне того, что я оказалась бездетной. Поэтому, зная, как сильно ты хочешь ребенка, я не хотела заставлять тебя страдать и боялась… Боялась, что рано или поздно любовь умрет, и ты возненавидишь меня…

Рыдания душили ее.

— Когда выяснилось, что я беременна, мне опять стало страшно — теперь из-за того, что тебе нужна не столько я, сколько ребенок.

Риз шагнул к ней и крепко прижал к себе, он гладил ее по голове, вытирал слезы, струившиеся по щекам…

— Мерил, Мерил, — простонал он, — как ты могла, так обо мне думать? Я люблю тебя больше жизни. Тебя, пойми ты, наконец! Ребенок ничего не мог изменить в моей любви.

— Я тоже люблю тебя, — она зарылась головой в его ладони и всхлипывала, — прости меня, прости…

— Тсс… — Он приложил палец к ее губам. — Хватит слез, достаточно извинений.

Он осыпал поцелуями ее лицо, руки. Как же он по ней соскучился!

— О, Мерил, я хочу тебя. — Он слегка отстранился. — Но… ребенок. С ним ничего не случится?

— Нет, — счастливо улыбнулась она, — люби меня, прошу.

Они тут же упали в кресло и соединились так, будто никогда не расставались, их тела узнавали друг друга, любили друг друга…

— Так вот как выглядит твоя спальня, — улыбаясь, сказал Риз.

Мерил засмеялась в ответ:

— Не очень-то интересно, наверное, раз ты так долго добирался до нее. — Она игриво стукнула его кулачком в грудь.

Никогда Мерил не была так счастлива.

— Зато мы исследовали немало других подходящих площадок для любви. — Риз тронул кончиком языка ее сосок.

— Конечно, милый, — Мерил постанывала от его прикосновений, — но это самое удобное.

Лицо Риза вдруг потемнело.

— Мы не причинили вреда ребенку?

— Нет. — Ее лицо сияло от счастья. — Наш малыш в полном порядке.

Их одежда валялась на полу. Нагие, они лежали на кровати, и каждый мог слышать, как бьется сердце, другого.

— О, Мерил! — Он страстно поцеловал ее в губы. — Знаешь, я всегда буду благодарить Моргану.

— Моргану?! Уж не хочешь ли ты сказать, что это Моргана сообщила тебе о ребенке?

— Да, слава Богу. Она пришла ко мне в кабинет, когда я был на грани полного отчаяния. Мне не хотелось жить. Стоило ей сказать о малыше, и я мгновенно ожил. Хотелось залезть на крышу ближайшего дома и прокричать на весь город о своем счастье… Но время шло, от тебя не было никаких известий, и я стал подумывать, что Моргана ошиблась. Я сходил с ума от неизвестности. Наконец не выдержал и явился к тебе сам.

— Риз, как ты думаешь, почему Моргана сделала это?

— Мне кажется, она, таким образом, хотела искупить вину перед нами.

— Дорогой, мы всегда будем ее благодарить, правда?

— Да, родная… Давай поженимся завтра.

— Отлично. — Мерил ласково погладила его по спине.

— Если ты немедленно не прекратишь свои нежности, — нахмурился Риз, — я не смогу сказать тебе нечто чрезвычайно важное.

— Хорошо, я слушаю.

— Это касается твоей работы. — Он набрал воздуха в легкие. — В общем, если хочешь, продолжай заниматься любимым делом. Естественно, когда родится ребенок. Пока мы не виделись, я дал себе клятву: если мы будем вместе, я укрощу свой эгоизм и буду с радостью делить тебя с сестрой и работой. Если счастлива ты, то, значит, счастлив и я.

Она подняла на него глаза и твердо произнесла:

— Спасибо, Риз. Но я тоже о многом думала эти долгие месяцы. Теперь работа — не главное для меня. Ты и ребенок — вот, что занимает все мои мысли. Вы — смысл моей жизни.

— Я люблю тебя. — Он задыхался от нежности, переполнявшей его. — Теперь я точно знаю — наш брак будет воистину заключен на небесах. Наша любовь — божественный дар, ничто не смогло и не сможет разрушить ее, она навсегда останется с нами.

Говоря это, он удивлялся сам себе, потому, что никогда еще не употреблял такие возвышенные слова.

— Я люблю тебя всем сердцем.

— А я… Нет, я хотел сказать, что ты, и есть мое сердце.