— Амалия, девочка моя!

— Отец!

— За нами гонятся. Я не могу здесь оставаться. Быстро расскажи мне, где ты сейчас живешь. Я приду за тобой, когда смогу.

Он все время оглядывался и нервничал, однако был очень рад этой неожиданной встрече: он наконец увидел свою дочь, которую считал погибшей.

— Я работаю в доме герцога де Льянеса. Там со мной и Тереса.

Девушка, расчувствовавшись, заплакала: она встретилась со своим отцом и дядей, которых уже давным-давно не видела.

— И Тереса? Какая радость, доченька моя!

— Нам нужно немедленно отсюда уходить, Тимбрио! — напомнил ему Клаудио.

— Мне нужно идти, но я клянусь, что очень скоро мы снова увидимся!

Верховный совет инквизиции

Мадрид. 1751 год

12 сентября

Они размышляли, ругались и спорили до тех пор, пока им стало уже невмоготу что-то доказывать друг другу. Первым делом они стали отбрасывать один за другим различные варианты, пока не остался только один, и тогда они стали всесторонне его анализировать. В результате долгого обсуждения они пришли к выводу, что и в самом деле единственным вариантом, который давал им шансы на наибольший успех, было проникновение в главную резиденцию инквизиции, расположенную на улице Релох.

Повод, который они придумали для своего появления там и последующего проникновения внутрь здания, казался им вполне подходящим, и пока они не видели, что могло бы им помешать. Самый трудный в затеянной ими авантюре момент должен был наступить несколько позднее, а именно когда они окажутся с тем человеком наедине. Уж тогда-то они будут действовать исключительно быстро, четко и эффективно.

Было еще довольно рано, а в Мадриде уже кипела жизнь: по его улицам сновали туда-сюда люди, лошади, грохочущие повозки. Было холодно, и напоенный ароматами воздух, попадая при вдохе в нос, вызывал неприятные ощущения: он казался колючим, чрезмерно сухим.

Укутавшись от холода в толстые шерстяные плащи, двое мужчин быстро шли по улице в полном молчании. Их лица были напряженными. Большой риск, которому они подвергали себя при реализации своей затеи, вынуждал их быть настороже и внимательно следить за всем, что происходит вокруг.

Заявление о желании сделать разоблачение было вполне достаточным поводом для того, чтобы рассчитывать на беседу с глазу на глаз с главным альгвасилом инквизиции — вторым по значимости человеком среди инквизиторов после главного инквизитора Переса Прадо. Вообще-то по большому счету их главной целью был именно Прадо, однако добраться до него было невозможно: уж слишком тщательно его охраняли. Поэтому они ре шили на этот раз заняться его заместителем, а там, глядишь…

— Я взял с собой все необходимое, однако не знаю, как нам прикрепить к нему этот символ.

— Гвоздями.

— Если мы будем слишком сильно шуметь, это может привлечь внимание.

— Я хорошенько заточил гвозди: они войдут в него, как в масло. Нам и прибивать-то их ничем тяжелым не понадобится.

Они уже близко подошли к фасаду нужного им здания: оставалось сделать всего лишь несколько шагов.

— Теперь самое главное — вести себя непринужденно. Нужно ни в коем случае не показывать, что мы волнуемся, а иначе могут возникнуть подозрения.

Они три раза постучали в дверь. Через некоторое время послышались чьи-то шаги, раздался звук отодвигаемых двух больших засовов, и дверь приоткрылась. Их взору предстал низкорослый человек с узкими, как у китайца, глазами. Взглянув на них, он вдруг закашлялся, причем с такой силой, что, казалось, вот-вот рухнет наземь от изнеможения. Они терпеливо ждали, когда у него пройдет приступ кашля.

— Извините. Этот холод когда-нибудь загонит меня в могилу. — Он громко высморкался в довольно грязный носовой платок. — Чем могу помочь в столь ранний час?

— Мы хотим поговорить с главным альгвасилом.

Привратник всмотрелся в их лица, наполовину скрытые воротниками плащей.

— С отцом Акилино? Он назначил вам встречу?

— Нет, но нам нужно обязательно с ним поговорить. У нас есть очень важные сведения, о которых ему необходимо узнать, — и чем раньше, тем лучше.

— Если вы хотите, чтобы я вас пропустил, я должен услышать от вас что-то более конкретное.

От беспрестанного кашля глаза привратника были красными и слезились, однако в его взгляде чувствовалась непреклонность, а в выражении лица — решительность.

— У нас есть сведения, которые наверняка будут для него интересными. Мы пришли сюда, чтобы из самых благих побуждений сообщить ему о порочном поведении и еретических взглядах одного высокопоставленного священника. Поскольку данное дело является очень деликатным, мы считаем, что можем сообщить эти сведения только тому человеку, который сумеет затем распорядиться ими достаточно благоразумно.

Такое заявление вызвало у привратника новый приступ кашля, лишивший его возможности что-то ответить. Он лишь полностью распахнул дверь, пропуская их внутрь.

— Подождите здесь… — наконец выдавил из себя привратник — и тут же снова согнулся едва ли не пополам, однако на этот раз он не закашлялся, а громко чихнул. — Я сообщу ему о вашем приходе.

Вестибюль здания имел круглую форму. В его центре стояла колоссальная статуя архангела Гавриила — в шлеме, в доспехах и с мечом в руке. Архангел уверенно попирал ногой поверженного дракона.

На стене вестибюля, напротив входа, висел огромный шелковый ковер, на котором были изображены символы инквизиции — зеленый крест и расположенные по бокам от него меч и оливковая ветвь. За четырьмя аркообразными проходами простирались бесконечно длинные коридоры, а на стенах в промежутках между арками висели другие ковры с символическими изображениями четырех евангелистов — ангела, тельца, льва и орла.

Понимая, что подвергают себя огромной опасности, посетители переглянулись, стараясь подбодрить друг друга.

— Единственное, что нам нужно, — так это чтобы нас отвели к нему в кабинет. Когда попадем туда, все пойдет как по маслу.

— Если там больше никого не окажется.

— Будем надеяться, что не окажется.

Вдруг они увидели, что по коридору к вестибюлю идут какие-то люди. К счастью, их оказалось только двое: привратник и еще один человек — по всей видимости альгвасил. Этот второй настороженно осмотрел посетителей. Еще не зная, ни кого из священников эти двое хотят разоблачить, ни какой этот священник занимает пост, он, тем не менее, решил, что дело, скорее всего, очень серьезное. Обычно его начальник — епископ Перес Прадо — занимался подобными делами лично, однако в его отсутствие выслушивать доносы вменялось в обязанность его заместителю.

— Я — Артуро Акилино, главный альгвасил инквизиции…

Он не имел ни малейшего понятия, как ему в подобном случае следует себя вести: вежливо подать этим двоим руку или же держаться от них на некотором расстоянии. Их таинственный вид не внушал ему особого доверия.

— Мы хотим сообщить вам кое-какие компрометирующие сведения относительно одного священника — точнее говоря, епископа, — касающиеся его возмутительных поступков. Он подает верующим плохой пример.

— Понятно…

Альгвасил, похоже, не знал, какое решение ему следует принять, а потому воцарилось долгое и напряженное молчание, вскоре начавшее действовать на нервы всем присутствующим.

Наконец это молчание стало просто невыносимым.

— Мы могли бы поговорить с вами с глазу на глаз? — спросил у альгвасила один из посетителей, демонстративно покосившись на привратника — который, впрочем, явно не горел желанием выслушивать какие-либо разоблачения.

— Ну конечно… Это было бы весьма разумно. Давайте пройдем в мой кабинет. Там вы сможете мне все рассказать.

Они двинулись по одному из коридоров и затем свернули направо. Альгвасил открыл первую за поворотом дверь и жестом пригласил посетителей войти. К счастью, по дороге к этому кабинету им никто не встретился — да и вообще, судя по тишине, в этом крыле здания никого не было.