Уймись, завистник, не мешай любить!

Брани мою подагру, хвори,

Седую прядь, дела в разоре,

О музах выучись судить,

Возьмись за ум, а нет — служи:

Тут подольстись, там удружи,

Потрись в судах и над мошной дрожи —

Как порешишь, тому и быть,

Лишь не мешай любить!

Кому, кому во зло, что я влюблен?

Иль корабли от вздохов тонут?

От слез моих угодья стонут?

А равнодушье гонит лето вон?

Кого спалил в чумном огне

Зной, полыхающий во мне?

Ведь, как и прежде, стряпчие в цене,

Солдат войной не обделен —

А я всего влюблен!

Преображаясь волею любви,

Мы — мотыльки, и мы же — свечи.

Самим себе спешим навстречу.

Орел и голубь — всё в одной крови.

И феникс — это мы вдвоем.

Едины в тождестве своем,

Самих себя друг в друге познаём:

Восстал из пепла — и живи

Для таинства любви.

Ну, а умрешь, так смерти нет в любви.

Назло могильному покою

Мы станем, стих, твоей строкою.

Ты нас людскому слуху назови.

Коль нам в анналах места нет,

Мы под жилье возьмем сонет.

В его созвучьях сохранив наш след,

Навеки нас благослови

Войти в канон любви.

Взыскуйте все, кого любовь

В душе друг друга поселила,

Кому от мук ничто не мило,

Кто сокрушен, вселенной явь и новь

Вобрал в себя зерцалом глаз

(И потому она свелась

К размерам, осязаемым для вас):

И нам, о небо, уготовь

Такую же любовь!

Коль наше чувство звать нельзя любовью,

То, значит, между нами только связь.

Но я устал, залито сердце кровью,

А из любви бесстрастность родилась.

Опустошен я — просьбы, клятвы, взоры

Я не скупясь истратил на тебя,

Был верен букве договора

И ждал, надеясь и любя.

Но если вдруг — прости мне эту грязь —

Твоей любви делима ипостась,

То нет надежд на большее, чем связь.

А вдруг любовь меж нами — а не связь,

Тогда твоя любовь не безраздельна.

Быть может, кто-то, вкруг тебя виясь,

Слезой своей распорядившись дельно,

Смог вынудить тебя любить его;

Что делать нам тогда? Мы — жертвы рока

Любить друг друга, больше никого —

Таков наш договор без срока.

И все же одарен я, словно князь:

Твой дар — земля; все, что живет, плодясь

И множась здесь, крепит меж нами связь.

Нет, безраздельности желать нельзя:

Настанет миг — ничто не будет ново,

Но не кончается любви стезя,

Мне нужно новое твое хоть слово.

Не суждено нам быть всечасно рядом,

Но мне спокойно, о любовь моя:

Не предпочту я никаким усладам

Сердец свиданье в море бытия.

Все ж мы должны, на щедрость не скупясь,

Один в другого преосуществясь,

Нерасторжимой сделать нашу связь.

В тумане слез, от вздохов невесомый,

Я в этот сад вхожу, как в сон знакомый;

И вот — к моим ушам, к моим глазам

Стекается живительный бальзам,

Способный залечить любую рану;

Но монстр ужасный, что во мне сидит,

Паук любви, который все мертвит,

В желчь превращает даже божью манну;

Воистину здесь чудно, как в раю,—

Но я, несчастный, в рай привел змею.

Уж лучше б эти молодые кущи

Развеял холод мстительно-гнетущий!

Уж лучше б снег, нагрянув с высоты,

Оцепенил деревья и цветы,

Чтобы не смели мне в лицо смеяться!

Куда теперь укроюсь от стыда?

О Купидон, вели мне навсегда

Частицей сада этого остаться,

Чтоб мандрагорой горестной стонать

Или фонтаном у стены рыдать!

Пускай тогда к моим струям печальным

Придет влюбленный с пузырьком хрустальным:

Он вкус узнает нефальшивых слез,

Чтобы не все отныне брать всерьез

И заблуждаться менее, чем прежде;

Увы! судить о чувствах наших дам

По их коварным клятвам и слезам

Труднее, чем по тени об одежде.

А та — единственная, кто не лжет,

Правдивостью своей меня убьет!

Я полагал: чиста, как идеал,

Моя любовь; а вышло, что она

Сезону и закону естества,

Как вешняя трава, подчинена.

Всю знму клялся я, что невозможно

Любить сильней — и, вижу, клялся ложно.

Но если этот эликсир, любовь,

Врачующий страдание страданьем,—

Не квинтэссенция, но сочетанье

Всех ядов, горячащих мозг и кровь,

И власть его от солнца происходит,—

Тогда не столь абстрактною выходит

Любовь, как проповедует поэт —

Тот, у которого премного лет

Другой подруги, кроме Музы, нет.

Любовь — то созерцанье, то желанье!

Весной она не больше — но ясней:

Так солнце Весперу дарит сиянье,

Так зеленеют рощи от дождей,

Так сок струится к почкам животворней,

Когда очнутся под землею корни.

Растет любовь — и множатся мечты,

Как на воде круги от середины,

Как сферы птоломеевы, едины,

Поскольку центр у них единый — ты!

Как новые налоги объявляют

Для нужд войны, а после забывают

Их отменить, — так новая весна

К любви неотвратимо добавляет

То, что зима убавить не вольна.