Произнеся надлежащие фразы Генрих ненадолго оставил меня, а я еще недолго побултыхался в ярости, а затем подуспокоился из-за нервного истощения и транквилизаторов, отчего, в итоге, сладко задремал. И это действительно напоминало сны раннего детства. А затем я проснулся и задумался.

Зачем меня взяли к плутонам? Только как бойца-телохранителя? Но эту непрестижную роль мог сыграть с большим успехом кто-нибудь из сотрудников внутренней безопасности или бывших спецназовцев.

Я не получал никакой конкретной информации, никакого определенного задания. На базе плутонов мне тоже ничего не поручали. Так, может быть, загадка во мне самом? Вдруг я стал оберткой, посылкой для чего-нибудь? Вдруг нечто ценное находится внутри меня? А именно некая вещь, которую гады-плутоны решили передать на Марс.

Получается, Катя предала меня ради своих шашней с плутонами. Все эти басистые «облака» наверняка нашли способ как подмазать ее, такую авангардную и прогрессивную.

Мои мысли стали вязнуть, будто в голове было полно каши. Катя — предательница, кидала. Я мазохистски упирал на эту идею, чтобы было не так жалко любимую начальницу. А уж Чертковиц с радостью превратил меня в булочку с сосиской. Я продан и предан — только эта эффектная фраза и звенела под черепным сводом. Одновременно я понимал, что мне просто не хватает энергии на работу ума-разума, потому что все силы тратятся на вдох-выдох.

Была еще какая-то догадка, за которую я пытался уцепиться из последних сил. Нападение на мой дом совершили ведь не плутоны, это была какая-то каверзная тварь. Катя ее назвала X-структурой, а Чертковиц еще более странное название употребил — спорозоит, будто это живое существо. И мы перед ней вроде бы совершенно беспомощные дети. Может, служба «Алеф» пошла на поклон к умникам-плутонам, чтобы выпросить или выторговать у них какую-нибудь универсальную защиту?

После непродолжительного сеанса натужных размышлений я отрубился. Когда-то свет зажегся снова. Я лежал на операционном столе, мои ноги, руки, лоб были стиснуты захватами. Кибердоктора уже хищно зависли надо мной, изготовив свои лазерные скальпели и гусеничные зонды для проникновения во внутренности. Мединструменты зловеще шевелились в гибких металлических конечностях киберов. От их сверкания заболели глаза, такое впечатление создавалось, что меня собираются расскоблить, размазать и распотрошить до последней козявки. Вдобавок стол (на котором я представлял обед из многих блюд для алчущих исследователей) окружали катушки сверхпроводящих электромагнитов, кольца ЯМР-морозильников <прим. установка ядерного-магнитного резонанса>, щупы, трубки и проводки прочих хищных приборов. Бетовцы расселись неподалеку, собираясь любоваться процессом потрошения вживую и через камеры зондов.

При виде всей этой рати, собравшейся растащить меня по кусочкам, меня обуяла и жуть, и обида, и ярость. Старинные инквизиторы хотя бы попеклись о моей душе. А здесь не пекутся и не просят. Для бетовских вивсекторов, если я есть — существует загадка, если раскурочен — загадки нет.

Наверное, в самый драматический момент я заметил, что сквозь мою кожу проступают черные капли, одна, другая, третья, великое множество. Проступают и набухают! Черный пот быстро стекался, сливался воедино, образовывая какую-то жутковатую татуировку, нет, сетку, протягивающуюся во все стороны.

А когда я посмотрел на остальных, на этих мучителей докторов, то они стали плоскими, тонкими, дряблыми, натяжение им давала лишь эта сеть. А за плоским Настоящим бушевала хрональная материя, не дающая нашей вселенной остыть и съежится.

Обесточенные захваты беспомощно разжались, я поднялся на ноги, походя опрокинув и растоптав операционный стол. Появились бойцы с оружием, не меньше десятка, но я просто рванул эту сеть.

Она лопнула, полетела разноцветными пульсирующими линиями, которые были снабжены указателями векторов и скаляров.

В ее прорехи устремились потоки серебристой жидкости, движения бетовцев стали медленными, будто они влипли в кисель, меня же нес быстрый поток. Это был третий хрональный канал в моей жизни.

Я успел заметить, что оборудование полностью обесточено, в одной из стене теперь зияет дыра, совсем неаккуратная, напоминающая выход из пещеры. Там и сям поверхности разбиты щелями и трещинами, из разорванных труб вырывается пар и горячий воздух, раскуроченная электропроводка искрит, насыщая атмосферу озоном. И пар, и искры — медленные как мыльные пузыри.

Из десятка оцепеневших бетовцев я приголубил только одного, ударом кулака в ухо — иногда у меня получается — и забрал плазмобой.

Через большую дыру я выглянул наружу, «во двор». Исчезнувший кусок стены обнаружился на расстоянии доброй полусотни метров ниже, на земле.

Пора делать ноги — пожарный трос поможет мне плавно спуститься. Но я вдруг подумал, зачем торопиться? Кажется, я получил неплохую фору. Сдернул шлем с оглушенного мной бетовца, надел на себя. Там всё было стандартно — проектор виртуальных окон, встроенная видеопамять на сто часов.

Похоже, этот парень был в составе той своры, что зацапала меня в космопорту. Я включил быструю перемотку назад. Стоп. Катя, оказывается жива, хотя с рукой что-то не то, на женщину набросили самонаводящиеся арканы, спеленали и уволокли.

Вот так номер. Похоже, один из видеоклипов, показанных мне коллегой Генрихом, оказался ложным. И в натуре, откуда бы у Кати вдруг взялся сюрикен?

И, похоже, доставили ее сюда же, в блоке 4–3, тот же ярус — это подсказывает встроенная система записи координат.

Почему б не вырвать женщину из рук доброго Генриха? Хотя кое-какую правду он про Катерину сказал: лахудра она холоднокровная; но все-таки жалко ее, пытается ведь сыграть роль мамаши для Соньки.

Я вышел в коридор. Пост охраны, располагавшийся неподалеку, никак на меня не отреагировал, похоже находящиеся там квибсеры пребывали в сильной прострации. Я спокойно миновал грозных монстров и оказался перед титановой дверью с надписью «блок 4–3». Внезапно реальность обрела плотность. У меня со спины появились новые бойцы из отдела внутренней безопасности, которых я сразу обстрелял из плазмобоя. Довольно метко обстрелял — моя Анима быстро приспособилась к новой системе оружия и оперативно выдавала на зрительный центр целеуказание и целенаведение. Нападавшие явно не рассчитывали на столь решительный отпор и почти все полегли.

А потом этот персональный трансквазер — который подарили мне плутоны — сработал еще раз.

Мощная дверь передо мной закачалась, потом стала тончать, пошла трещинами и разорвалась, все мешающие перегородки, люки, решетки внезапно обветшали и рассыпались во прах. Серебристый поток понес меня вперед — к моей начальнице Катерине.

У нее, конечно, были свои субъективные ощущения, у меня — свои, и те, и другие, как говорится, к делу не подошьешь. Несмотря на хрональный канал она мне показалась настоящим мешком, набитым картошкой…

Размытая обстановка показала, что хрональный канал заканчивается. Когда всё прояснилось, женщина пришла в норму, превратившись из тяжелого мешка в подвижную особь, я лишь слегка ущипнул ее за задницу. Лифт считал ее радужку, опознал, и послушно доставил нас обоих на последний этаж.

Крыша здания «Бет» оказалась не ровненькой, а уступчатой, с террасами. На ней в стиле царицы Семирамиды раскинулся большой субтропический сад, где высокие и низкие деревца имели индивидуальную подсветку и подпитку.

Несмотря на то, что крыша заросла цветущим вертоградом, генератор защитного вандерваальсового поля захватывал над нами полосу не более чем в десять метров. От марсианского Деда Мороза нас защищала лишь такая тоненькая прослоечка «земного» воздуха, а красноватое небо планеты напоминало преисподнюю, адскую бездну, которая с чего-то оказалась наверху.

Тут, прервав созерцательную паузу, на вечнозеленую крышу стали выбираться бетовские оперативники — оправились значит. Посреди магнолий и кипарисов завязался маневренный бой, причем энергозапас моего плазмобоя быстро падал.