Гален почти физически чувствовал ее восхищение. Все знакомые ему женщины умело скрывали свой интерес под маской светской беседы и многозначительных улыбок — они рассчитывали таким способом навечно заманить его в любовные сети. Амисия же была слишком наивна, чтобы оценить степень собственной привлекательности и опасность вспыхнувшего чувства. Галена удерживало только знание истинного положения вещей, но его самообладание не было безграничным.
— Скоро начнется дневной прилив. — Чтобы отвести от себя взгляд девушки, Гален указал рукой на выход из пещеры, за которым в струях водопада играли первые лучи солнца.
Амисия закусила губу, проклиная себя за пренебрежение обязательствами, которые приняла на себя перед своими невольными сообщниками в замке. Ведь она обещала Келде вернуться как можно скорее, чтобы не навлечь на подругу ярость Гилфрея.
Необходимо было пробраться в замок, пока ее не хватились. Но как? Почему она не подумала раньше, что скажет Галену, если он снова станет предлагать ее проводить — до хижины на краю деревни, будь она неладна! Силы небесные, кто ее тянул за язык? Вчера ей удалось уйти от ответа; второй раз будет не отвертеться.
Амисия смотрела прямо перед собой, но Гален догадался, что ее гложет, и решил прийти ей на помощь.
— Как ты и говорила, барон и его отряд перебрались через пролив на лодках, когда забрезжил рассвет. — На лице девушки отразился такой ужас, что Гален упрекнул себя за столь неуклюжее начало. Он покачал головой и пояснил, к чему ведет речь. — Мы следили из укрытия, как они пробирались сперва в аббатство, а потом в деревню. Согласись, это означает, что тебе небезопасно там появляться.
Амисия согласно кивнула, еще не зная, куда он клонит. То ли он подразумевал, что женщине не пристало расхаживать одной (только слабоумная пустилась бы в путь по той же дороге, что и отряд грубых мужланов), то ли предупреждал, что она может угодить в руки барона. Но ведь она и не собиралась идти к деревне. Ее путь лежал как раз в противоположном направлении — но как при этом усыпить бдительность Галена?
— Когда ты подкрепишься, я тебя провожу…
— Нет! — Амисия представила, какой опасности — причем совершенно напрасной — подвергается он сам, если пойдет в деревню. Ее мысли заметались в поисках какого-нибудь убедительного довода, но она только запуталась в своих же хитростях.
— …только не к хижине на краю деревни, — как ни в чем не бывало продолжил Гален. — Думаю, будет разумнее, если ты сейчас отправишься в замок, где служит твоя сестрица. Сейчас ты поешь и успеешь добраться туда до наступления прилива. Пока барон впустую рыщет по округе, ты спокойно проберешься в его владения. Ну а когда он со своими стражниками вернется в крепость, ты уйдешь домой — вместе со своей сестрицей и ее провожатым — у нее, наверно, от поклонников отбою нет.
Амисия просияла, услышав такое спасительное предложение.
— Настанет день, когда… — добавил он так тихо, что его слова услышала только Амисия, но она приняла их за недоговоренное обещание. Ее глаза, не отрываясь, смотрели на его рот. Гален досадовал, что они здесь не одни, и в то же время благословлял судьбу, что присутствие спутников заставляет его обуздывать свои желания.
Амисия догадалась, почему Гален напрягся, как пружина, и перевела взгляд на его друзей. Карл усмехался, а юноша, годами не старше ее самой, смотрел на нее с неприкрытым осуждением. Видно, он считал ее деревенской распутницей, которая никому не отказывает в ласках. Амисию переполнял праведный гнев. Как он смеет выказывать презрение? Сам-то хорош: связался с разбойниками, а строит из себя святошу. С другой стороны, разве она сама не давала повода для такого отношения, когда пускалась во все тяжкие, чтобы выдать себя за деревенскую девчонку? Ее даже бросило в жар.
От Галена не укрылась ее обида, но он не мог указать Уолтеру на возникшее недоразумение — и все оттого, что им приходилось прятаться под вымышленной личиной. По его открытому лицу пробежала мрачная тень.
Карл с любопытством наблюдал эту немую сцену. Он впервые в жизни увидел, как его доблестный друг попал в плен к женщине, а точнее — к неискушенной и своевольной девчонке. Посмотрели бы сейчас на Галена его родители! Они не скрывали, что мечтают видеть своего сына во главе большого семейства, в окружении наследников, а он все твердил, что еще не встретил женщину, рядом с которой ему хотелось бы просыпаться до конца своих дней. Граф Гаррик проявлял терпение — он в свое время тоже не спешил с женитьбой, зато леди Несса просто потеряла покой. Что и говорить, они бы порадовались, видя, как их сын, избалованный дамским вниманием, сложил оружие перед этой хрупкой невинной малышкой! Карлу стало совсем смешно, когда он понял, что эти двое то и дело пытаются перехитрить друг друга, но он спрятал улыбку и вмешался в их разговор.
— Миледи, — произнес он с церемонным поклоном, который можно было бы принять за издевку, если бы не озорные искорки, плясавшие у него в глазах, — вас ожидает утренняя трапеза. — Обеими руками он указал в сторону костра, где жарилась на вертеле жирная куропатка. — Если вы соизволите присесть, оруженосец нашего предводителя сочтет за честь вам прислуживать.
Карл был неисправим; Гален сверкнул глазами, укоряя его за неосторожное упоминание истинного положения Уолтера, но Амисия восприняла эти слова как шутку и присела в реверансе, таком же преувеличенно учтивом, как шутливый поклон.
От дружелюбной улыбки Карла у Амисии полегчало на душе. Ей и в голову не пришло, что такие жесты приобретаются только в результате благородного воспитания и многолетнего опыта.
— Добрейший господин, с благодарностью принимаю ваше приглашение отведать этих яств. — Аппетитный запах жареной дичи напомнил Амисии, что она голодна как волк. Со всем изяществом, которое год за годом терпеливо прививала ей леди Анна, она уселась на круглый чурбан, придвинутый к кострищу. В животе у нее заурчало самым неподобающим образом, но она ничем не выдала своего нетерпения, тщательно расправляя измятые юбки и отодвигаясь подальше от костра, чтобы искры от углей не попали на платье.
Уолтер в недоумении переводил взгляд со своего лорда, молча приказавшего ему держать язык за зубами, на Карла, который в открытую назвал его оруженосцем. Из-за спины Амисии Гален — так же молча — подтвердил свое распоряжение. Пожав плечами, Уолтер подошел к костру, потянулся за вертелом, ловко отделил золотистые полоски мяса и протянул их красавице, жадно следившей за каждым его движением.
Услышав за спиной приглушенный разговор, Амисия смекнула, что мужчины постарше заняты обсуждением своих дел, а она может тем временем без помех расспросить младшего, которого называли Уолтером.
— Давно ты скитаешься с Галеном? — спросила она с набитым ртом, не в силах оторваться от сочного, нежного мяса жареной куропатки.
— С восьми лет, — настороженно ответил Уолтер, боясь сболтнуть лишнее.
Впрочем, это была чистая правда, хотя и не вся. Родители действительно привезли его в замок Таррент, как только ему минуло восемь, и отдали в обучение графу. Однако при Галене он состоял лишь с двенадцати лет, когда победил в состязании за право стать его оруженосцем. То был знаменательный день. Амисия про себя отметила, что от него многого не добьешься. Она закусила губу, борясь с искушением спросить, как судьба привела их на стезю лесных разбойников. Чтобы не показаться чересчур любопытной, она как бы невзначай протянула:
— Хорошо так жить — в лесу красота, как в первый день творенья; не надо ни перед кем кланяться… — Помимо ее воли, в этих словах прозвучала неизбывная тоска.
Не зная, что на это можно ответить, Уолтер кисло улыбнулся и под каким-то нелепым предлогом отошел от костра, обеспокоенный смутными воспоминаниями.
Оставшись без присмотра, Амисия с аппетитом умяла остаток дичи, не забывая, впрочем, деликатно отставлять в сторону мизинчик. При всем желании она не могла бы расслышать, о чем говорили трое у выхода из пещеры.