— Друзья мои, у меня есть план создания службы, в обязанности которой будет входить сбор сведений об английском флоте и о том, какие сюрпризы готовят нам господа из тамошнего адмиралтейства. Сей план еще не разработан в подробностях… Но, как вы понимаете, речь идет о благе государства, ибо осведомленность всегда идет на пользу. Придется искать людей, способных осуществить мой грандиозный замысел.

И он бросил долгий выразительный взгляд на Николя. Вернувшись, лакеи заняли свои места. Граф перевел беседу в иное русло.

— Фрегат — это король морских сражений, ибо он легок и прост в маневрах, — заявил он. — Семидесятичетырехпушечный фрегат может вести шквальный огонь и одновременно маневрировать. А если взять более крупный корабль, с большим водоизмещением, то в бою он превращается в неуправляемое чудовище, и потери его столь же велики, сколь велика сама эта громада. Подумайте только: такое судно берет на борт почти девятьсот человек! Но не надо складывать все яйца в одну корзину… И последнее, сударь: мне кажется, нам, на наших судах, необходимо иметь пехоту. В море у матросов нет оружия, и только в случае нужды им раздают ружья, пики и вымбовки. Так вот, мне кажется уместным усилить экипаж пехотинцами, которых можно было бы использовать для ведения огня во время ближнего боя или абордажа.

— Меткий выстрел, сразивший командующего, может решить исход сражения, — произнес Семакгюс. — И тому есть примеры.

Третья перемена блюд состояла из пирожков с салом, круглого итальянского сыра, рябчика с пюре, утки по-испански, завитка говяжьей грудинки в бенгальском соусе карри, гратена из испанских артишоков и жареного сельдерея.

Обеими руками министр поправил парик: этот жест означал у него величайшее удовлетворение.

— Время вопросов еще не пришло, — произнес он, — однако ваши соображения для меня чрезвычайно полезны. Я намерен познакомиться с положением на местах. Начну с познавательной поездки в Бретань, дабы посмотреть, как управляют нашими портами и арсеналами. Я хочу вырыть новые сухие доки и увеличить количество строящихся линейных кораблей. Не могли бы вы, адмирал, помочь мне подготовить эту поездку и сопровождать меня в ней? Мне очень важно мнение и глаз человека, имеющего опыт дальних плаваний и командования морскими баталиями. Позднее, когда план действий обретет четкие очертания, мы призовем на помощь еще одного достойного офицера, шевалье де Флерье, занятого в настоящее время разработкой морского хронометра, дабы в точности определять долготу местонахождения судна. Флерье, без сомнения, придется по душе королю: его очень интересуют всякого рода изобретения.

— Сударь, я весь в распоряжении министра, — в восторге ответил д'Арране, приподнимаясь с места.

— Вот и прекрасно! Приходите, как только сможете, ко мне в департамент. Мои служащие получат распоряжение оборудовать вам рабочее место как можно ближе ко мне. Будем трудиться вместе. Николя, расскажите, что нового происходит в столице, мне не хватает этих сплетен. Они отвлекут нас от серьезных материй и развлекут как нельзя лучше.

— Как всегда, — начал Николя, — все, что происходит в театре и в опере, тотчас обрастает слухами. Молва считает, что в Вене император проникся столь великой страстью к кавалеру Глюку, что не позволяет музыканту покинуть его двор, и, желая прочнее привязать его к себе, назначил ему пенсию в две тысячи экю. Из почтения к своей сестре и нашей королеве, а также чтобы не лишать музыканта тех выгод, которые он имеет во Франции, император дозволил ему ежегодно приезжать к нам, чтобы поставить одну из своих опер.

— Ее величеству вряд ли понравится такое обращение брата со своим любимым музыкантом.

— Вчера «флейтист» господина де Вокансона исполнил мелодию Глюка, и королева горячо поблагодарила изобретателя за его выбор.

— Следует отметить, — произнес Лаборд, — что появление при дворе Ранрея стало настоящим событием. Весь Версаль только и говорит, что о выпавших на его долю милостях. Личная аудиенция у короля, беседа с глазу на глаз с госпожой де Морепа, с первым министром и, венчая дело, беседа с королевой вне инквизиторского взора госпожи де Ноайль. А еще говорят, что он успешно исполнил роль посредника, сумев добиться мирного исхода душераздирающей драмы…

— Для молодожена, покинувшего свет, вы превосходно информированы, — заметил Николя. — Вы подвергаете насилию мою скромность. Давайте лучше поговорим о наших актрисах. Все с удовольствием обсуждают ссору между мадемуазель Арну и мадемуазель Року, грозящую перерасти в настоящую войну. Сьер Беланже, рисовальщик из мастерских Меню Плезир [35]и любовник мадемуазель Арну, защищая свою возлюбленную, выступил против маркиза де Ла Вилетта, кавалера мадемуазель Року. Произошел оживленный обмен репликами, и маркиз в присутствии множества свидетелей пообещал раздавить повесу, осмелившегося дерзить ему. Опасаясь злопамятства маркиза, Беланже решил опередить его и подал жалобу в уголовный суд. Вмешались посредники, нашли какой-то смехотворный предлог, чтобы забрать дело из суда, и в конце концов договорились, что оба соперника выйдут на поединок, скрестят шпаги и их тотчас разведут. Шутовское примирение дало повод сочинить сказочку на манер персидской, автор которой заклеймил трусость маркиза.

— Какая может быть дуэль, когда о чести даже речи нет? — воскликнул граф д'Арране. — Обнажать шпагу по столь ничтожному поводу — истинное безумие!

— Бывший начальник полиции напоминает вам, господа, — со смехом произнес Сартин, — что дуэли запрещены, а король во всеуслышание заявил, что не станет прощать нарушителей его указа о запрете дуэлей.

На столе появились маленькие пирожные и сладости, а затем хозяин встал и увлек гостей в библиотеку. Сартин отвел Николя в сторону.

— Морской флот — это не полиция, — начал он тоном человека, разговаривающего с самим собой. — Я один, под постоянным наблюдением и без поддержки. С возрастом эгоизм Морепа возрастает, и боюсь, что единственной целью его министерства является предотвращение потрясений и воздержание от решительных мер, способных нарушить его спокойствие. Он хочет сохранить свое место и тихо дотянуть до кончины! Но скажите мне, насколько продвинулось ваше расследование?

Вопрос был задан в лоб и бил прямо в цель.

— В части, касающейся орудия преступления, оно завершено, — ответил Николя. — Речь, бесспорно, идет об искусственной руке, подобной той, которую покойный король когда-то подарил господину де Сен-Флорантену после несчастного случая на охоте. Остается только…

— Серебряная рука… Однако! — задумчиво пробормотал Сартин.

— Вынужденный давать объяснения, герцог де Ла Врийер отвечал расплывчато и обтекаемо. Я установил, что он носит выполненную из дерева копию той руки и утверждает, что не знает, где находится оригинал. Он не помнит точно, потерял он ее или же ее украли. Ему кажется, что пропажа произошла в Нормандии, куда он ездил навестить госпожу де Кюзак.

— Вот оно как! Еще и «прекрасная Аглая»… Что ж, поздравляю, это, действительно, новость. И вы думаете, что…

— Я не думаю, сударь, а всего лишь констатирую, что теперь герцог числится среди подозреваемых, тем более что он так и не сказал, где он провел ту ночь, когда было совершено убийство.

И он рассказал министру о второй жертве.

— Король расспрашивал вас об этом деле?

Сартин улыбался, однако его тонкие губы были плотно сжаты.

— Да, он проявил к нему интерес.

— Извольте сообщать мне обо всем, что узнаете нового.

Он уже намеревался присоединиться к остальному обществу, как Николя удержал его.

— Есть еще новости?

— Да, сударь. Неожиданная встреча, о которой мне бы хотелось вам рассказать. Вчера в нижней галерее дворца я встретил субъекта в очках с закопченными стеклами. Увидев, что я направляюсь к нему, субъект сбежал.

— Вы его узнали?

— Это лорд Эшбьюри, мой лондонский визави. Речь идет об известной вам миссии…