Прости, Ксан, мое отношение к тебе очень хорошее, я тебя безмерно люблю и всегда буду, но только, как друга. Исключительно!

С такими мыслями я рухнула в озеро и предоставила воде заниматься ее грязным делом — превращать мое запачканное тельце в некое подобие доисторической Афродиты в хлопьях пены. Надоело чуствовать себя черепаховым рагу со специями в панцире.

И все-таки зачем? Это новая мода среди отори или Рыжик после стрижки решил в неформалы податься? Неужели той злостчастной ночью я оказала Анкс услугу, спасла ее от продолжительного шлифования наждачной бумагой с десятым зерном, сама того не ведая? Так не пойдет! Ситуацию необходимо срочно исправить: замазать это белое пятно на моей безупречно черной репутации.

Спокойно, многоуважемые планы мести! Куда торопитесь! Спешите бесславно захлебнуться диким гоготом кора или быть раздавленными чудовищно неповоторотливым чувством юмора лу? Одного раза вам было недостаточно, чтобы понять — в нашем гнусном деле не место досадным случайностям.

Ладно, пункт первый билля о чистоте выполнен, займемся вторым. Рин ни за какие коврижки швабру в руки не возьмет, потом что не знает с какой стороны за этот предмет хвататься и для чего он используется… Древняя история, блин, слов на нее не хватает, все на выпущенные бестолковые учебники истратили! Сюда бы этих историков, пусть убедятся — в жизни все по-другому.

На берегу мне попалась подходящая палка, возле перехода удалось срезать тонкую лиану, а на площадке уровнем ниже озера оторвать несколько двухметровых лепестков цветоков лоа. Они розовенькие, мохнатенькие. За гламурную половую тряпочку прекрасно сойдут. Сейчас еще пробы на главную роль Королевы Поломойки проведем, но на кастинг кроме меня никто больше не явился…

Двое из ларца одинаковы с лица дулись на вашу покорную слугу: внимание не обращали, разговаривать отказались. Презрительно дернули хвостами при моем появлении и вернулись к еде. Обида и голод два перманентных состояния некторых представителей племени синекожих в последнее время. Ведь сами себе жизнь негативными эмоциями отравляют.

Выплескивать их нужно наружу, избавляться от этой гадости, чтобы, как я, смотреть на мир добрыми и изумительно ласковыми глазами ребенка, который из любопытства отрывает бабочке крылышки, чтобы посмотреть как быстро она бегать будет!

Подготовка к эпической генеральной уборке была почти завершена. Тазик с водой возле двери хатхи поставил жирную точку. Декорации расставлены, аудитория на местах. Ваш выход прима-балерина! So beautiful and wild…

Швабру в сторону, хвостик назад, прогнуться в спине, намочить тряпочку, чуть двинуть бедрами, выпрямиться!

Провести пальчиками по древку швабры, встать на мыски и раз, два, три, четыре. Отклониться, ногой обнять деревяшку, откинуться назад и снова раз, два, три, четыре. Повторим — намочим лепесток. Отожмем на себя, чтобы вода стекала по торсу…

Черт! Это надо было сначала делать, а не после того, как я орудие труда прополоскала!!! Проехали, сохраняем спокойствие, делаем вид, что все находится в рамках жесткого плана и графика. Вон, как бдительно проверяющие уставились…

— Ксан, ты на какой ветке сидишь? — у кора из рта свешивались поникшие усики шинки, а сам инан, не отрываясь, смотрел за спину лу.

— А? — встрепенулся хвостатый, автоматически проглотив кусок, но забыв его прожевать.

— Я спрашиваю, на что ты смотришь? — но ответ Рину уже не требовался — он обернулся. — Что она творит?! — изумленно прошептал лу.

Внутри у него все перевернулось. Дважды. Второй раз от того, что отори понял — на его самку уставилась добрая половина цвета!

— А ведь у нее даже хвоста нет… — с затаенной грутью, поглаживая свою собствнную красу и гордость, сказал Рыжик.

— Ага, — вторил ему Рин, — и маленькая она. Худая. И пятнистая…

— Не привлекательная… — продолжал кора.

— Ничуть! — согласился Медяшка. Сейчас, он только всем этим остроглазым бездельникам-отори, которых их самки в чувство привести не могут, органы зрения-то подправит немного, а потом непременно поищет еще весомые аргументы дабы убедить себя (но главное Ксана!) в отвратительности Мии и ее возмутительно привле… красиво….

Все мысли в голове лу перепутались. Надо будет запретить этой… вести себя, словно шинка в период спаривания!

— Ты куда? — окликнул Рина кора.

— Хочу кое-кому кое-что доходчиво объяснить! — и хвостатый направился к ближайшему представителю цвета, что опрометчиво подкрадывался к девушке со спины.

— Я с тобой! — рявкнул Ксан, углядев в толпе красные шевелюры соплеменников…

Через полчаса я поняла, что устроенное мной представление вышло скучным, так как аборигены быстренько разбежались. Это я для кого тут художественную гимнастку без комплексов изображаю? Невероятно! Какой возмутительной скандал на премьерном показе новой поставноке "Корова на льду". Мозг! Прекрати ради всего всятого, что я не имею, вмешиваться в мыслительный процесс!

Пока я пять минут заканчивала уборку непосредственно в хатхи площадка успела полностью опустеть. Во время ужина?! Не верю! А выборочная слепота у человека бывает? Гм, скорее все неандертальцы прошли ускоренные курсы по маскировке у монахов шаолиньского монастыря…

О! А вот и самые нерадивые ученики. Рин и Ксан мило беседовали недалеко от продуктового хранилища. Идиллическая картина — господа и чернавка. Ну-ну, пора устраивать революцию. Водрузив тазик с водой на плечо и подошла к расслабленным мужчинам.

— Вам не жарко? — поинтересовалась я, вытирая капельки пота с груди Рина.

— Немного… — синенький облиз губы.

— Освежиться не хотите? — я почесала разомлевшего Ксана за ушком.

— Ага… — синхронно выдохнули оба и потянули лапки ко мне. Не знаю, о чем подумали ребята, а в мое коммерческое предложение входило это:

— Так остыньте! — я окатила их грязной водой из тазика и с хохотом побежала в сторону озера.

— Наперегонки? — ухмыльнулся лу, снимая с уха остатки измочаленного лепестка.

— Кто первый, тот с ней спит в это время ночи? — предложил Ксан приз за победу в соревновании, и мужчины сорвались с места, вслед за убегающей золотой медалькой.

Прикола с ночевкой я не очень поняла, но на подставленную спину Рыжика залезла с превеликим удовольствием. Умаялась убегать от них, догоняться, валяться по площадке и топить в озере двух впавших в годовалое детство отори. Но было так весело и беззаботно, что сразу расхотелось мстить. Эх, все бы время дня были такими замечательными!

— Ксан, а зачем, ну, ты это… — решилась я спросить, но замялась, а вдруг это личное, и меня опять в чем-нибудь непристойном обвинят?

— Что это? — хвостатое эмо-солнце светило над моей головой с высоты своего роста, а я валялась на спине, решая сложную задачу: куда спрятать неэстеично выпирающий обожравшийся довольный до безобразия живот.

— Ну, там, — я показала рукой, — у тебя кристалликами все увешано. Для чего?

— Мия, Мия, — улыбнулся Рыжик, — я переноску забыл, а в руке их нести неудобно. Вот я и решил их спрятать!

Угу, если каждый расценивает события в меру своей испорченности, то моя отметка болтается на уровне Коралунского раскаленного планетарного ядра… Кто мне скажет — почему я, впервую очередь, считаю людей, мягко говоря, нехорошими, а во вторую еще хуже, чем с первого взгляда?

Извилистый ты мой друг, твое мнение мне не интересно ни вообще, ни в частности! Мозг окосел. Другом его еще никогда не называли! Угу, о мертвых либо хорошо, либо никак! Какая разница уже они или еще не…

— Ясно, а мне показалось, что ты, как серьги в ушах, на крючки закрепил… — созналась я.

— Не удивительно… После твоего удара, что хочешь и, где хочешь закрепится… Надо оно или нет…

— Ксан, ты преувеличиваешь! — лениво возмутилась я, мечтая о сне и спокойствии.

— Нет, ты не замечаешь, но я вижу, что у тебя выросла скорость и сила. И ты сама подросла немного.