Этот человек?

Софи с тревогой осознала, что все еще не думает о нем как о Джее. Она смотрела на Джея, покоилась у него на руках, но этот человек не был ее мужем. Софи вновь попыталась отогнать неуютное ощущение, но ничего не получалось. Оно не уходило и наполняло ее страхом, внушало благоговейный трепет. Если он действительно не Джей, то кто же, Господи, помилуй?..

— Ну, теперь успокойся, — сказал он, отстраняя ее так, чтобы она могла положить голову на сгиб его локтя. — Я тебя держу и стою на твердой почве. Мы не поедем дальше, пока ты не придешь в себя.

Его голос чуть охрип, но звучал ободряюще. Она ощущала, как он резонирует в его грудной клетке, и от этого ей захотелось подольше вот так полежать в этих теплых и надежных руках. И все же во многих отношениях это было самое опасное для нее место.

«Смотри под ноги!» — так она обычно предостерегала своих детишек от падения. Ах, если бы кто-нибудь крикнул ей это сейчас! Ей казалось, что надо бежать, прятаться, но желание все бросить и скрыться оказалось чисто умозрительным. При всей ее решительной настроенности избегать «клинчей» какая-то неподвластная ей самой часть души велела игнорировать все предостережения и, тая от счастья, прижаться к нему. Быть может, потому, что он казался таким же устойчивым, как земля у него под ногами, а главное — потому, что его так долго не было.

— Нам не обязательно здесь оставаться, — сказал он. — Если тебя пугает это место, мы можем вернуться.

— Дело не в месте, — призналась она. И даже не в бешеной езде, он прекрасно знал это.

«Дело в тебе. И всегда было только в тебе».

В звенящей тишине глаза их встретились, и в какой-то момент показалось, что старое клише «слова здесь излишни» справедливо. При малейшем усилии они могли соприкасаться мыслями, словно подушечками пальцев. Вот что чувствовала в тот момент Софи, и, прежде чем это ощущение прошло, она поняла, что он хочет ее поцеловать. Но знала, что не поцелует. Это было быслишком. Даже случайное прикосновение губ могло разверзнуть бездну, отпереть двери, которые были все еще заперты, раздвинуть шторы, которые рано еще было раздвигать.

Софи почувствовала, как напряглись его мышцы, когда он опускал ее на землю, и с трудом удержалась, чтобы не посмотреть, так же ли они тверды на вид, как на ощупь.

— Ты уверена, что хочешь здесь остаться?

— Конечно, — ответила Софи и не солгала.

Она наклонилась и одернула брюки. Поверх них на ней была надета подобранная в тон им свободная блуза цвета размытого яичного желтка. Кто-то сказал ей, что на фоне этого цвета ее глаза кажутся еще более зелеными. Но главное, блуза была призвана скрыть изъяны фигуры. Софи пока не была готова предъявить ему себя — новую, округлившуюся.

Почувствовав, что он наблюдает за ней, Софи улыбнулась:

— Мне нечего бояться, пока я с тобой, верно?

— Узнаю мою девочку.

Софи испытала своего рода самодовольное удовлетворение. Конечно, это была всего лишь незначительная реплика, но Софи доставила удовольствие хозяйская гордость, прозвучавшая в его голосе, хотя она и не хотела бы, чтобы он это заметил. А когда Джей положил руку ей на затылок и повел к входу в таверну, ее сердце заколотилось от глупой радости. Теперь уже слишком поздно звать стражу, беспомощно подумала она. Он обошел все заслоны.

Едва перешагнув порог «Крутого Дэна», Софи поняла, что — соврала, сказав, будто ей не страшно. Клиентами маленького бара почти сплошь были мужчины, большинство из которых пугающе смахивали на летучих мышей, висящих на стенах почтового отделения.

— Плохая идея, — признал Джей, когда головы стали одна за другой поворачиваться в их сторону и они превратились в объект всеобщего пристального внимания. — Это место стало еще хуже, чем было. Не думал, что такое возможно.

Софи сделала шаг в сторону и резко дернулась к выходу. Джей притянул ее к себе и крепко прижал — жест был типично хозяйским: это моя женщина, как бы сообщал он присутствующим. Только тронь — разорву голыми руками.

Общий разговор в баре звучал теперь тише, но байкеры продолжали изучать их. Из кухни доносились грохот сковородок и шипение жарящегося бекона. В воздухе витали вкусные запахи лука и пряного фарша, а также молотого острого перца.

Эти запахи напомнили Софи, как когда-то после кино или прогулки на мотоцикле они заезжали сюда, чтобы полакомиться острым омлетом-чили, густо посыпанным натертым острым чеддером и мелко нарубленным сладким красным луком.

— М-м-м, ты только понюхай, — сказала Софи. Джей продолжал внимательно следить за посетителями.

— Омлет-чили можно отведать и в другом месте. Пошли отсюда.

— Нет, давай останемся.

— Что?

— Я хочу остаться.

Она не обращала внимания на его крепкую хватку. Интересно, что он сделает, если она действительно окажет ему сопротивление? Возьмет на руки и вынесет? Было бы забавно. Но Софи действительно хотелось остаться. От этого места тянуло дымком их прошлого. Здесь многое напоминало о нем, и Софи хотела все пережить вновь вместе с ним. Это помогло бы ей немного разобраться в собственных чувствах.

— Помнишь, мы, бывало, играли здесь в пул? Заднюю комнату теперь отделяла от ресторанного зала занавеска из нанизанных на нити бусинок, через зыбкие просветы между ними виднелись мужчины, склонившиеся над бильярдными столами, потягивавшие пиво из высоких блестящих банок и примерявшиеся к шарам.

— Помню, я пытался научить тебя, — ответил Джей. — А ты кием чуть не лишила меня моего мужского достоинства.

— Ах, это! То был несчастный случай. — «Я целилась тебе в сердце». — Интересно, сохранился ли у них старый музыкальный автомат? — Она улыбнулась ему и оглядела комнату, не обращая внимания на прищуренные взгляды стоявших рядом мужчин. — Что-то не видно.

Джей указал на нишу возле задней двери, и Софи восторженно охнула при виде огромного ящика. Вот будет здорово, если он все еще работает. Покрытый красным лаком и украшенный проржавевшими металлическими нотными знаками и ключами по бокам, он представлял собой, похоже, ту самую благословенную машинку, под звуки которой они танцевали в тот первый раз и так разгорячились, что пришлось выйти на улицу охладиться.

Тогда впервые в жизни Софи позволила юноше «преодолеть первую базу», начальную веху на пути их отношений,

когда потрясенная Софи почувствовала, как его рука скользнула ей в лифчик, — у нее подогнулись ноги, и она, едва не падая в обморок и закусив губу, подумала, что невозможно испытать большего возбуждения, чем испытала она в тот день. Но все это уже позади. Меньше всего Софи хотела теперь возвращения к тому юношескому экстазу, однако сердце не повиновалось ей, и при взгляде на Джея лицо пылало от воспоминаний.

Устремленные на нее глаза Джея потемнели.

— Хорошо, давай останемся, — сказал он. — Если понадобится, я поколочу всех этих негодяев. Мы остаемся.

Софи невольно затрепетала при звуке его клокочущего голоса, напомнившем того, прежнего Джея, который возбуждался мгновенно, стоило ему лишь мимоходом коснуться ее. Слова были произнесены просто, но в то же время прозвучали галантно и старомодно. И даже если все это отдавало сентиментальностью, ей в тот момент было все равно. Ей это нравилось.

Под пристальными взглядами присутствующих Джей повел ее к свободной кабинке в дальнем конце зала. «Если мужчина хочет, чтобы женщина оказалась намертво привязанной к нему, ее нужно вести именно в такое место», — подумала Софи. Она боялась оторваться от Джея даже на миг. Он усадил ее за пустой столик рядом с нишей, где стоял музыкальный автомат. Если бы это было возможно, она бы уселась ему на колени.

Слава Богу, к тому времени, когда появилась официантка и они заказали свои омлеты, интерес к ним упал и большинство посетителей вернулись к прежним занятиям. Софи сидела спиной к залу — так захотел Джей, чтобы самому иметь возможность держать ситуацию под контролем. Глядя, как он внимательно наблюдает за залом и, вероятно, решает, как лучше отразить нападение, если оно последует, Софи вдруг поймала себя на том, что у нее трясется голова.