Изначально на табличке значилось: «СЛОНЯТЬСЯ ЗАПРЕЩЕНО». Но, желая сдержать эротический порыв Джея, Софи в сердцах стерла несколько букв и вместо них нацарапала: «ВЛЮБЛ».

— Влюбляться запрещено, — безапелляционно заявила она, добавив, что, будучи послушной девочкой, она никогда не нарушает правил.

Тогда Джей стер первые буквы второго слова и нацарапал вместо них: «РАЗРЕШ».

— Посмотрим, не нарушишь ли ты этого правила.

В тот вечер она сама поцеловала его, просунув кончик языка между его губ, а ему позволила намного больше. Она отчетливо вспомнила, как его рука скользнула ей в трусики и обхватила горячий бугорок, покрытый золотисто-рыжими волосками. Он мял его до тех пор, пока она не взмолилась о пощаде, а потом попытался проникнуть глубже, отчего она томно вскрикнула, и с тех пор он всегда старался вновь и вновь вызвать у нее этот всхлип, который пьянил его. Для него он всегда был зовом юной женщины, в которой пробуждается чувственность — нетерпеливый, гортанный, возбужденный и в то же время нежный звук, словно вздох ребенка. Было что-то неистовое в том, что в тот же вечер он пошел еще дальше, но Софи была не в силах остановить это… остановить его.

— Ты вынудил меня, — вспомнила она теперь, словно это могло объяснить ее тогдашнее поведение.

Джей перекинул ногу через руль, обошел мотоцикл и остановился рядом с ней.

— Но ты приняла мой вызов, — сказал он, бросив на нее быстрый взгляд, и в его голосе послышался отзвук их былой страсти.

— Порча общественного имущества является преступным деянием.

Он прижимался бедром к ее колену и, казалось, размышлял, что предпринять дальше. Мгновение спустя он уже поглаживал внутренний шов на ее джинсах указательным пальцем.

Точно как Джей, подумала Софи. Какое бы из своих «любимых местечек», как он их называл, ни «навещал» Джей, он целиком сосредоточивался на «данной территории» — будь то ее запястье, ключица, нежный овал щеки или надбровная дуга.

Софи такие прикосновения страшно возбуждали, тем более что он никогда не спешил и не превращал их в прелюдию к близости. Дело было не в этом. Единственное, чего он хотел в такие моменты, — это просто касаться ее. Казалось, он получает от этого полное удовлетворение, что было весьма неожиданно для мужчины, тем более такого сексуального.

— Не поцеловать тебя было бы актом преступления, — ответил он.

— Ты погубил юную девушку, — пробормотала она, припоминая темноту аллеи и то, как сияли в лунном свете его волосы и какой огонь плясал в его глазах.

— Кто… я?

— Именно ты, Джей Бэбкок.

— А мне казалось, что все обстояло как раз наоборот, это ты совратила меня своими чувственными всхлипами.

Он отнял руку, и Софи сразу почувствовала, словно что-то оборвалось у нее в животе. «Не останавливайся, — внутренне умоляла она, — не убирай руку, не отнимай у меня глоток рая, которым сам напоил меня».

— Ты жалеешь о том, что мы совершили? — спросил он.

Она тряхнула головой, но больше для видимости.

— Думаю, я влюбилась в тебя в тот вечер, — призналась она.

— Значит, я хоть что-то сделал правильно.

Его палец снова начал гипнотический танец, оставляя за собой огненный след, и она подумала: «Как это ему удается воспламенять меня, почти ничего для этого не делая?»

Софи продолжала ждать ответа. Признаться в любви, даже задним числом, означало сделать себя беззащитной перед лицом возможного отказа. Джей замер. Более того, он отвернулся и смотрел в дальний конец аллеи с отсутствующим видом. Это так характерно для Джея Бэбкока, подумала Софи.

— Нужно ехать, — резко сказала она. — Мы перегородили аллею. А что, если понадобится проехать «скорой помощи»?

Он искоса посмотрел на нее, его взгляд словно бы говорил: какие проблемы, девочка? Совершенно очевидно, он не был в восторге от того, что с ним говорили в таком приказном тоне. Ну и прекрасно, то ли еще будет!

— Что, примерная девочка? Та, что никогда не нарушает правил? — Теперь он явно насмехался над ней.

Софи фыркнула с негодованием:

— Я бы не советовала тебе быть так уж в этом уверенным.

Она не могла бы сказать, чего здесь было больше: страсти или типичного мужского эгоизма, требующего, чтобы последнее слово оставалось за ним, но Джей схватил ее за блузу и резко притянул к себе. Ее мучительно искушали сдаться на волю победителя. О да, искушали. Казалось, Джей лишь выбирал, над чем именно стоит одержать победу, и все эти годы она сдавалась без единого звука.

— Ну, так что?.. Хорошая девочка или плохая? — Он сгреб в кулак блузу у нее на груди.

Ей очень хотелось ответить ему так, как он того заслуживал, но она ограничилась лишь презрительным «хм». Было нечто опасно предсказуемое в том, как он схватил ее, даже в том, как смотрел на нее. Быть может, еще не время совать голову в пасть льва? Софи была сердита, но это не значило, что следовало поступать безрассудно.

— Я жду, — тихо напомнил он.

— Это тебе полезно. Воспитывает характер.

Уголок его рта пополз вверх, медленно и сладострастно, но то было больше похоже на злобную гримасу, чем на улыбку. От гортанного клекота, вырвавшегося у него из горла, мистический ужас пронзил все тело Софи. Звук был такой, словно Джей намеревался проглотить ее заживо. Ей следовало держаться от него подальше. Это было совершенно очевидно, но какой-то частью сознания она не могла до конца поверить, что все это происходит на самом деле. Ей казалось, что это один из ее снов о нем. Сексуальных снов.

— Так хорошая… или плохая?

— Догадайся сам…

От резкого рывка она запнулась. Его губы накрыли ее рот с силой, от которой у нее захватило дыхание и все мысли перепутались. То был тяжелый, сладкий, иссушающий поцелуй. Софи тихо застонала, главным образом от потрясения. Ресницы ее затрепетали и сомкнулись. Но, даже летя вниз с головокружительной скоростью, какой-то упрямой частью своего сознания Софи мучительно старалась отринуть Джея.

Это происходит не наяву.

Джей склонился над ней, прижал, и она почувствовала себя как тонущий пловец, который не может вынырнуть, она задыхалась в буквальном и переносном смысле слова. Нет, это не может быть явью. Она, конечно, спит.

— Хорошая, — слабо выдохнула она в тот миг, когда он оторвался от ее рта, дав возможность перевести дух. — Я хорошая… — Все смешалось у нее в голове, она едва ли понимала, что говорит. Но он-то знал.

— А чья ты, хорошая девочка? — прошептал он, прижимаясь губами к ее зубам. — Чья, Софи?

— Твоя. Только твоя.

Ей казалось, что она не произнесла этого вслух, но он издал хриплый победный клич.

— Наконец-то, черт возьми, правильный ответ!

Он запрокинул ей голову и водил губами по ее губам.

Вздох, вырвавшийся из груди Софи, был одновременно вздохом отчаяния и поражения. Она не имела ни малейшего представления, что здесь реально, а что — нет. Кто реален. Интуиция подсказывала, что бесполезно пытаться отличить реальность от фантазии. Все казалось обманчивым, но ее пугало сознание того, что — явь это или сон — она была не в состоянии отринуть его. Даже не пыталась. Он полностью подавлял ее. Ошеломленная, она жаждала его грубых поцелуев и нежных объятий.

Приподняв Софи и поддернув вверх ее блузу, Джей стал гладить ее по спине. В горле у него что-то клокотало, Софи слышала это клокотание, ощущала его кожей. Оно было реальным. Он вожделел ее и готов 6ыл раздеть прямо здесь, посреди аллеи, если бы вдруг его не остановил скрип открывающейся двери. Дверь хлопнула у них за спиной, и Джей неожиданно насторожился и обернулся, прикрыв Софи своим телом и одновременно выставив вперед руки, словно защищая ее, но Софи изогнулась и увидела высокого грузного человека, который вышел из задней двери таверны. У него были длинные вьющиеся волосы, серебрившиеся на висках и связанные на затылке в конский хвост, доходивший до загривка. Все открытые части тела были испещрены татуировками, даже шея. Змеи и цветы. Это напоминало о садах Эдема.