— Боже мой, что с тобой происходит? — спросила она.

Дэвид машинально разорвал лежавший перед ним лист бумаги на длинные полоски.

— Извини, — пробормотал он, запинаясь. — Сам не понимаю, что на меня нашло.

— Я тоже не понимаю, — сказала Шейла. — Я отпечатаю еще одну копию, но если ты опять разорвешь, то заработаешь первостатейную порку! — Она погрозила ему пальцем. — С каждым днем ты все больше становишься похож на отца!

В телестудии Эн-эн-эн Шарлотта просматривала на экране новости с фондовой биржи. Стоимость акций компании «Уильям Стоун и сын» продолжала расти, а вместе с этим росли и заявки на их приобретение. И снова упоминалась таинственная пара, «Мальборо» и «Клеопатра», из нового списка акционеров Стоуна. По сравнению с их покупками все остальные сделки на рынке выглядели ничтожными. Но сколько же времени пройдет, пока они получат ответ по правилу 212? Недели, а может, месяцы? Большинство компаний не располагает современной системой регистрации акций: часто этим занимается какая-нибудь пожилая особа в задних комнатах никому не известного банка где-нибудь в глуши Уэльса.

Серьезные доказательства того, что эти таинственные покупатели связаны с банком «Броди Макклин», могут быть получены только тогда, когда действительно заработает правило 212, которое должно вынудить «Мальборо» и «Клеопатру» раскрыть свои подлинные имена. Проблема была именно в этом. Шарлотта съела шоколадку «Марс» и принялась рассеянно листать годовой отчет компании «Уильям Стоун и сын». Увидев фотографию Дэвида, она остановилась, и все мысли о правиле 212 вылетели у нее из головы. Остались желание и боль. Она никогда больше его не увидит. Никогда больше с ним не поговорит. «Марс» лежал у нее в желудке камнем.

Ей не удается продвинуться вперед ни с «Мартиндейл», ни с компанией «Уильям Стоун и сын», а ее босса не интересуют разные догадки и мелкие язвительные выпады против «Броди Макклин». И без того Эн-эн-эн стала достаточно непопулярной в этом банке после сенсационного сообщения о неудавшемся слиянии с «Эмпайр Нэшнл», так что Шарлотте лучше оставить их в покое. В конце концов, может, телекомпании еще придется обращаться к ним за помощью, чтобы получить кредит на льготных условиях. Прекрасный пример независимости и объективности коммерческих телекомпаний, подумала она мрачно.

Одно светлое пятно на горизонте — предстоящая поездка в Америку, где Шарлотта будет готовить специальный материал об оборонной промышленности. Это был один из способов забыть о Дэвиде.

А вдруг начнется новый этап в ее карьере, размышляла Шарлотта, внимательно просматривая записи о расходах Пентагона на выпуск солдатской обуви. А вдруг удастся получить место корреспондента по Америке для британской телекомпании? Легче сказать, чем сделать: журналисты в Лондоне готовы друг другу глотки перегрызть за возможность вести репортажи из Брюсселя, не говоря уж о Вашингтоне. По сравнению с ними у Шарлотты никаких шансов. Между тем, как насчет пакетика лакричных леденцов? Если женщине еще и не есть как следует, то что у нее остается в жизни?

— Боже, Дэвид, очень вкусно! Нельзя ли еще? — Достопочтенный Николас Дарридж ткнул вилкой в свою тарелку. — Было бы преступно оставлять это!

Ник улыбнулся, словно довольный кашалот, и вытер лоб платком, будто устал. Дарриджу было тридцать восемь лет; у него были редкие светлые волосы и выпученные, точно у рака, глаза. Он не слишком изменился с тех пор, как Дэвид в школе делился с ним пирожными. Одного взгляда на талию приятеля было достаточно, чтобы понять: сладости и то, что их заменяет во взрослом возрасте, по-прежнему занимают значительное место в его меню.

Вернувшись из кухни с добавкой, Дэвид поставил на стол еще бутылку вина. Если Ник и заметил, что хозяин пьет слишком много, то не показал виду. Он был очень увлечен рассказом о своей идее. Дэвиду надо основать новую компанию — только для производства «Верди» — и принять на работу всех прежних заинтересованных сотрудников. Вначале их следует уволить, а затем нанять заново. Таким образом, если кто-то действительностремится завладеть компанией «Уильям Стоун и сын», он получит фирму, производящую пружинные грузовые весы и обычные упаковочные материалы, то есть такую фирму, о которой написано в проспекте при размещении акций на бирже. Если хищник не обнаружится, Дэвид ничего не теряет, даже выигрывает, поскольку улучшает организационную структуру своего предприятия. Выделяя производство «Верди», он превращает это предприятие в основной источник получения доходов и может обеспечивать отдельное его финансирование.

Ник берется организовать закрытую продажу акций новой компании для тех инвесторов, которые готовы вложить деньги, не рассчитывая на немедленную прибыль. Продукция Дэвида завоюет рынок, как только ООН поймет, что проблему озонового слоя надо решать, а не обсуждать.

Покончив и с добавкой, Дарридж, с раскрасневшимся от удовольствия лицом, откинулся в кресле. Ткань сорочки натянулась у него на животе. Ник походил на карикатурное изображение сквайра восемнадцатого века. Чтобы довершить картину, не хватало только бархатного камзола, обтянувшего бочкообразную грудь, и нахлобученной на голову треуголки.

— Хорошо, что ты готов мне помочь, — начал Дэвид, но, даже несмотря на алкогольный дурман, понял, что любые его слова прозвучат сентиментально. Он умолк.

— А что у тебя произошло с той женщиной? — спросил Ник прямо.

Когда Дэвид рассказал о свидании с Шарлоттой, его друг осуждающе поджал губы.

— Ты пополнил ряды лицемеров? Как, ты думаешь, она себя чувствовала, когда ты схватил в охапку свои штаны и смылся?!

Под этим словесным натиском Дэвид съежился в кресле и сидел, потягивая из бокала вино.

— Почему бы не попытаться еще раз? — настаивал Ник. — Разумеется, после того, как она тебя простит.

Они хмуро посмотрели друг на друга.

— Что ты теряешь? — спросил Ник. И добавил строго: — Конечно, ты страдаешь, но это лучше, чем вообще ничего не чувствовать.

Дэвид отвернулся, но его друг обожал читать нотации, поэтому не оставлял его в покое.

— А эта женщина… Как ее зовут?

— Шарлотта, — ответил Дэвид чуть слышно, делая вид, что изучает носки своих ботинок.

— Шарлотта похожа чем-то на Элен? Это просто физическое влечение или же с ней можно в самом деле о чем-то разговаривать? Она красивая? — выпытывал Ник, но прежде чем Дэвид ответил, продолжил: — Разумеется, красивая. К тому же тебе следует подумать о детях. Долг красивых представителей среднего класса — населять планету симпатичными, умными, воспитанными детьми. — Ник говорил с таким пафосом, словно сам не отказался от женщин ради мужчин.

— Что случилось с твоей теорией социального равноправия? — съязвил Дэвид.

— Чем старше я становлюсь, — начал Дарридж, предвкушая возможность прочитать еще одну проповедь, — тем больше ценю деревья и дельфинов, а не эти вонючие толпы. — Он величественно развел руки, словно философ, раздающий жемчужины своих мыслей. — Пусть они без конца бормочут, что добились всего, обойдясь без поэзии и живописи, которыми только забивают головы. — Он в притворном гневе затряс щеками и подбородками. — Нет и нет! Сохранение популяции туканов значит для меня гораздо больше! — Потом, почти противореча себе, Ник мягко сказал: — Дэвид, тебе нужен ребенок. Все зависит от тебя.

— А если наши дети вырастут и начнут презирать все то, что дорого нам? — возразил Дэвид. — Как быть, если они начнут бросать школы, избивать пакистанцев и мучать кроликов?

— Мои дети, если бы они у меня были, никогда так не поступили бы, — заявил Ник решительно и покосился на Дэвида. — Конечно, — добавил он, — англичане не столь лояльны, как американцы, чтобы позволить гомикам усыновлять детей, поэтому для нас с Марком эта проблема чисто теоретическая… — Он смутился. — Думаю, нам стоило бы отправиться в какие-нибудь ужасные лондонские трущобы, чтобы социальные службы позволили нам взять ребенка на усыновление. Слушай! — сказал он поспешно. — Да ты просто должен накинуться на эту девушку! А потом будет видно. И постарайся не пить так много. Это скажется на твоей внешности.