— Это я, Шарлотта, — произнес он тихо.

Девушка закрыла лицо руками.

— О-о! — простонала Шарлотта. — О, Морис! — Сквозь платок ее голос звучал глухо.

— Не хочешь рассказать? — спросил он. — Или мне лучше уйти? Я все пойму.

Она помотала головой и шмыгнула носом.

— Нет, не уходи!

— Тебе не надоело выслушивать эту ерунду? — спросила Шарлотта двадцать минут спустя, когда они сидели в углу тихого бара.

— Моя дорогая девочка, — сказал Морис мягко, — это не ерунда, если твое сердце разбито. — Морис скрестил длинные худые ноги и сделал глоток «шприцера» [12]. — Итак, это он, тот самый единственный?

— Во всяком случае, я так думала, — прошептала Шарлотта. — Да! — Она прикусила губу, чтобы не заплакать.

Морис дотронулся до ее руки и пожал.

— Не думаю, что он достоин такой редкой награды, как ты. Забудь о нем, принцесса! — ворчал Морис. — Или ты сойдешь с ума. Выброси письмо, иначе вычитаешь то, чего там вовсе нет. Прибереги свою любовь для более порядочного человека! — Он поскреб подбородок, заросший седой щетиной. — Учти, что я тоже мог бы разозлиться, если бы понял, что тебе от меня нужен только список моих акционеров! — Он хмыкнул и снова пожал ее руку. — Как насчет обеда в нашем любимом китайском ресторане?

После того, как они разделались с огромным количеством еды и вина, Шарлотта вернулась в студию, «захватить кое-что», как объяснила Морису. Когда он отвернулся, Шарлотта выудила из мусорной корзины письмо Дэвида и спрятала его в сумочку. Она забрала список — в качестве развлекательного чтива — и отправилась домой, где и просидела до полуночи, попивая витаминный чай и сравнивая новый и старый списки акционеров компании Стоуна.

Когда в голове у нее прояснилось, Шарлотта поняла, что за последнее время с этими акциями происходило что-то необычное. Кто-то или что-то, под именем «Клеопатра», скупил 4,9 % акций Стоуна, как и другой инвестор — «Мальборо». Она быстро просмотрела старый список и убедилась, что раньше этих инвесторов не было.

«Странно», — решила она и погасила свет.

Она ворочалась, пытаясь не думать о компании Стоуна, но вместо этого стала думать о самом Стоуне. Прежде чем Шарлотта успела обуздать свое воображение, она уже вновь была на полу с Дэвидом, целуя его, обнимая его, лежа на нем, обхватив его тело ногами. Она даже смогла вообразить, как он входит в нее и попыталась успокоить себя при помощи пальца, но это не помогло. «Ничего общего с настоящим», — подумала Шарлотта с горечью и зажмурилась.

Вернувшись в тот вечер домой в Ричмонд, Джеймс Мэлпас нашел жену в студии, разместившейся в глубине сада. Направляясь к кирпичной постройке, он видел в окно светловолосую голову Фионы, склоненную над стопкой книг. Сноп света настольной лампы падал на доску для рисования. Похоже, Фиона была счастлива, работая здесь в одиночестве поздно ночью.

Раньше он думал, что его жена — вроде холодильника: свет в нем загорается только тогда, когда он сам открывает дверцу. Теперь Джеймс не был уверен, что она лишь Луна, вращающаяся вокрут Солнца, и был рад, что Фиона посвятила себя планам, связанным с покупкой сельского дома, но его раздражало, что жена никогда не спрашивала, как идут у него дела в банке, хотя ей было известно, что он вот-вот завершит самую крупную в своей жизни операцию и закончит борьбу за кресло председателя правления. Он был настолько загружен работой и так часто засиживался допоздна, что со времени возвращения из Америки ни разу не занимался с женой любовью. Правда, казалось, это не слишком огорчало его невозмутимую Фиону.

Джеймс открыл дверь в студию, и Фиона подняла голову, оторвавшись от книг по садоводству, чтобы приветствовать его мимолетной улыбкой. Он остановился возле стола, сунув руки в карманы, и стал раскачиваться на пятках — верный признак, что надо поговорить. И заговорил с ней на тему, которая, как он знал, привлечет ее внимание.

— Я думаю позвонить в банк по поводу кредита, — начал он бодро. — Тогда мы можем поторопиться с покупкой фермы.

Некоторое время жена смотрела на него, затем перевела взгляд на аккуратный набросок огорода, который собиралась создать возле дома, пока ей не принадлежавшего.

— С этим не возникнет много проблем, как ты считаешь? — осторожно спросила она. — У них не вызовет удивления стоимость строительных работ, учитывая довольно высокую стоимость самой покупки?

Джеймс раздраженно ответил. Он очень устал от работы, которую пришлось проделать в последнюю минуту В связи с операцией от имени «ГТ», хотя большей частью деталей занимался Пол.

— Нет, они поймут, что это хорошее помещение капитала. — Он прошел через всю студию к мольберту, на котором стоял неоконченный холст с букетом цветов. — Ладно, я иду спать, — произнес он вкрадчиво. — Ты идешь? — И улыбнулся, глядя на склоненную голову жены, но Фиона не отрывалась от своего наброска.

— О! — ответила она не сразу. — Не возражаешь, если я сперва закончу вот это?

Мгновение Джеймс сердито смотрел на нее, но, очевидно, ей больше нечего было сказать, и он оставил ее в покое.

Когда он ушел, Фиона Мэлпас позволила себе улыбнуться. Это была слабая, но храбрая улыбка. Скоро она перевезет все свои вещи в сельский дом в Гэмпшире — как только тот будет куплен — и немедленно начнет бракоразводный процесс. И тогда ей больше не придется выносить тошнотворную скуку в этом особняке: все эти бесконечные обеды и пустые разговоры; все эти ужасные приемы, во время которых злобные безмозглые жены членов правления смотрят друг на друга оценивающими взглядами; никогда больше она не будет бродить по дому, словно привидение или служанка, ожидающая, когда ее владыка и господин соизволит вернуться из Сити.

И никогда больше не услышит в телефонной трубке плаксивые жалобные голоса страдающих молодых людей, которых Джеймс использовал, а потом бросил, интересуясь ими не больше, чем своим дерьмом после того, как спустил воду.

Никогда больше… Как только она убедит Джеймса купить этот сельский дом.

— Надеюсь, тебе это о чем-то говорит, — сказала Шейла, зайдя в кабинет своего босса на следующий день. — Потому что для меня это так же понятно, как расписание автобусов в Перу. — Она протянула Дэвиду листок. — Только что звонила Шарлотта Картер. Она говорит, что надо воспользоваться правилом двести двенадцать относительно этих акционеров — «Мальборо инвестментс» и «Клеопатра холдингс».

Тут она заметила, как побледнел Дэвид.

— Это плохо? — спросила Шейла.

— Она не хотела переговорить со мной, чтобы… э-э… объяснить? — Он вернул записку секретарше.

— Она сказала, что не хочет отнимать у тебя время. Разумная девушка! Если бы все так поступали, нам бы удалось сделать гораздо больше, правда?

— Да уж! — Дэвид рассвирепел. — Хватит с меня этих репортеров! — Он сделал вид, что сосредоточился на делах.

Шейла стояла рядом, глядя на его темные вьющиеся волосы.

— Она помогает нам выяснить, кто так охотится за нашими акциями, мой мальчик, — сухо заметила Шейла и удалилась в свой кабинет, тихонько насвистывая.

«Итак, — подумал Дэвид, когда остался один, — у Шарлотты был шанс ответить на мое письмо, но она решила им пренебречь. Встречается ли она по-прежнему с тем аналитиком?» Дэвид пытался припомнить, как же тот выглядит. Выше, чем он сам, атлетически сложен, привлекателен, но из тех, кто со временем утрачивает свою красоту. Мускулы заплывают жиром, а на макушке появляется ужасная лысина, вроде тонзуры. Спит ли с ним Шарлотта? Дэвид пытался представить их вдвоем. Выделывает ли он с ней под душем всякие энергичные штуки, к которым Дэвид потерял интерес много лет назад? Может, он занимался с ней любовью еще прошлой ночью?

— Дэвид! Я думала, что ты подпишешь это письмо, а не разорвешь в клочья!

Тот очнулся и увидел, что секретарша сердито смотрит на него.