Логан, не мигая, смотрел на нее. Твою мать, леди! Шла бы ты куда подальше!

— Это правда, Фэйт? Вы хотите этого?

Берн выпалила без колебаний:

— Да. Хочу.

— Ну что ж, пусть так и будет. — И твою мать тоже! — Доктор Комо, — сказал он, криво улыбаясь, — итак, теперь все это ваше.

— Да, — кивнула она совершенно бесстрастно. — Спасибо, доктор Логан.

И Логан большими шагами вышел из палаты, взвалив на любимую женщину всю неразбериху, а ведь сначала это было самой обычной процедурой.

В следующие дни Логан снова и снова прокручивал в голове случившееся. Эта женщина бросила ему серьезный вызов — может ли он вообще быть врачом. И это в его же курсе лечения!

Конечно, самое хорошее — сохранять хладнокровие. Он очень надеялся, что слух о происшедшем не расползется по институту. И через неделю он уже почти поверил в то, что такое возможно.

Но как-то днем в пустынном холле, где обычно толпились молодые сотрудники, к нему бочком подкатил Аллен Атлас.

— Итак, я слышал, одна из пациенток отказалась от тебя в твоем курсе лечения?

Логан повернулся к нему. Ублюдок широко улыбался.

— Разве это не подтверждает, что нужен другой метод? В протоколе доктора Стиллмана врач отвечает за все.

— Обо мне не волнуйся. И в нашем протоколе тоже. — Он сам не знал, как у него вырвалось: — Результаты пока весьма обнадеживающие.

— Ты полное дерьмо, Логан. — Но, несмотря на нарочитое презрение. Атлас не мог скрыть интереса.

— Очень обнадеживающие, — повторил Логан, чтобы не было пути назад. — Мы уже получили кое-какие результаты. Опухоль уменьшилась.

— Опухоль уменьшилась? Большое дело!

— Ты, конечно, можешь меня переубедить, если я не прав, но мне кажется, раньше ты не разевал так свой поганый рот. Что с тобой? Ты прямо копируешь тех ребят.

— Лучше поговорим, когда у тебя будут настоящие результаты. Когда опухоль уменьшится наполовину. Вот тогда это результат, Логан. Ты и сам понимаешь.

Да, он понимал.

— Хорошо, я учту, — проговорил он беспечно. — Это просто начало. Я что-то не слышал, что у Стиллмана дела идут лучше.

— О докторе Стиллмане можешь не волноваться. У него все прекрасно. — Внезапная улыбка осветила лицо Атласа. — Он также шлет тебе свои сожаления по поводу миссис Берн. Он ее знает.

— Да, я слышал. Она его в свое время категорически отвергла.

— Это она тебе так сказала? Что она от нас отказалась?

Логан посмотрел на него.

— Логан, ты еще доверчивее, чем я думал. Эта баба — с пограничным состоянием. И это записано в ее истории болезни. Стиллману хватило одного взгляда, и он послал ее.

— Не могу поверить.

— Твое дело.

Но он, конечно, поверил. И это все объясняло.

В классическом варианте больной с таким диагнозом воспринимает других только с полярных точек зрения — хороший или плохой, черный или белый. И, когда ожидания такого человека не оправдываются, независимо от того, насколько они нереалистичны, хорошее вмиг превращается в плохое. Вот Фэйт Берн и перевела его из героев прямиком в негодяи.

И никто, знающий о таком диагнозе больного, не включит его в эксперимент с лекарствами. Такой пациент приведет к полной катастрофе, он будет натравливать сотрудников друг на друга и Бог знает что еще.

— А я ничего такого не видел в ее истории болезни, — неуверенно проговорил Логан.

— Не видел? — Атлас улыбнулся еще шире. — Может, просто тебе эту часть не послали? Такое бывает.

Если он и ожидал сочувствия от Шейна, столкнувшись с ним в кафетерии на следующий день, то быстро отбросил свои надежды.

— Значит, эти ублюдки все же подсунули тебе ядовитую пилюлю! — воскликнул Шейн, выпучив глаза.

Логан кивнул.

— Я думаю, можно сформулировать и так.

— И много она может напортить? Как считаешь?

Логан и сам думал про это.

— Протоколу? Да ничего. Как кандидат она вполне годится. Моя единственная забота это…

Вдруг Шейн расхохотался.

— Неплохо. Иногда я тоже пытаюсь так… — он снял очки и вытер глаза рукавом. — Боже, Логан, ты, наверное, чувствуешь себя круглым дураком.

— Ну не мог я это поймать. Они мне послали не все бумаги.

— Но ты же сам ее осматривал? У тебя есть глаза и уши или нет? — Шейн снова рассмеялся. — Ладно, не такое уж страшное дело. Учись.

— Чему учиться? Тому, что кто-то все время пытается помешать работе?

— По мелочам? Конечно. Все время. — Он взял вилку и нацелился в воздух. — Расслабься, Логан. Это трудное дело. Привыкай.

— А вы слышали, чтобы я жаловался?

— А мне не нужны слова. — Он подхватил вилкой макаронину с сыром и засунул в рот. — В моей книге такой случай я формулирую как «приемлемую категорию». Они подтолкнули тебя к ошибке новичка. Но в общем большого урона не будет.

Внутри Логана все кипело, он надеялся, что внешне он хотя бы наполовину спокоен так, как Шейн. Ошибка? Черт побери, о чем он?

— Ты чересчур сильно жаждал вставить перо Стиллману. Так ведь? — спросил Шейн. — Ну, немножко утратил бдительность с этой, с… как там ее?

— Фэйт Берн.

— Ты воспринял ее как подарок, выигранный приз. Ты очень хотел ее заполучить. И ты не докапывался до мелочей! — Шейн помолчал, проглотил еще макаронину. — Стиллман не понимает людей так, как я, но он, как профессионал, всегда переигрывает любителя. В любой день недели.

Логан тешил себя не слишком серьезной надеждой, что Сеф подскажет выход. Может, посоветует заменить Берн другой, менее беспокойной пациенткой, или в самом крайнем случае постарается отстранить от программы Мэрион Уинстон. Может, хоть держать ее подальше. Но сейчас ему стало ясно — ничего такого не случится.

— Ну что ж, — сказал Дэн, делая все, чтобы голос звучал беспечно, — я просто подумал, что вам интересно про это узнать.

— Эй, Логан, погоди-ка.

Он повернулся, удивленный какой-то новой ноткой в голосе Шейна. Невероятно, но это было что-то похожее на сочувствие.

— Да?

— Я просто хотел сказать, чтобы ты не останавливался. Ты отличный парень.

Выйдя от Шейна, Логан никак не мог понять: чувствовать ли ему себя польщенным или, наоборот, оскорбленным.

Но главным утешением, конечно, была работа. И дел навалилось столько, что Логан был захвачен целиком, на посторонние проблемы просто не оставалось времени. Следующие десять дней выдались, особенно напряженными. Новые пациенты на курс лечения шли легко, и набор ускорился — они принимали по три человека в неделю. Что означало — очень скоро все пятнадцать женщин станут получать соединение Q. Половина из списка приезжали два раза в неделю — лечились амбулаторно. Обычно они появлялись после ленча и оставались до вечера. И, хотя сама процедура введения лекарства занимала меньше часа, каждый визит включал в себя тщательное обследование — анализ крови и рентген, консультацию с одним из трех молодых врачей, ведущих протокол.

Но сверх этого у Логана, Сабрины и Рестона были обязанности и в больнице.

При такой нагрузке их рабочий день длился за полночь и, как правило, кончался разговорами о курсе лечения. Однажды в четверг вечером у Логана зазвонил телефон как раз в тот момент, когда он прощался с Дэвидом Леттерманом. Сабрине нужно было сравнить данные обследования пациентки Шарон Уильямс. Это чернокожая учительница из Балтимора тридцати восьми лет, замужняя, весьма обещающий кандидат. Но что-то беспокоило Сабрину. Дело в том, что диагноз «рак» был поставлен после жалоб на продолжительные боли в спине. Анализы показали злокачественные образования в поясничном позвонке.

— Интересный случай, — сказала Сабрина. — Понимаешь, злокачественность в кости. И нет никаких утолщений ткани, поэтому будет трудно следить за изменениями.

— Да, — согласился он. — В таких случаях злокачественность просматривается только как затемнение на кости. И такое может длиться месяцами, даже при воздействии лекарства.