Он не станет призывать ее этим вечером. Звезды, которые он видел на небе, не сулили ему успеха.

Они молча поели хлеба и запили его теплым чаем. Дхама уложил на место медный чайник, засыпал угли землей, проверил подпруги у двух мулов, которые везли багаж, потом вскочил на коня. Мишель тронул своего коня, но животное не фазу подчинилось требованию хозяина. Остальные лошади тоже проявили несвойственное им упрямство. Со вчерашнего дня они нервничали.

Сикх выехал на разведку. Хирал горделиво выпрямилась в седле. Она собрала волосы в пучок и сколола его длинными шпильками. Из–под импровизированного обсидианового цвета шлема, образованного волосами, она бесстрашно смотрела, как всходит солнце. Ей нравилось происходящее; она чувствовала себя одной из описанных в Ведах героинь–воительниц. Она потянула носом воздух, напоенный ароматами манговых деревьев, священных фикусов, смоковниц и трав. Тысячи разных деревьев укрывали склоны холмов и долины. Щедрая природа расцветала под ясным небом, и птицы воспевали ее красоту.

Но Хирал не так–то просто было ввести в заблуждение.

От великолепных пейзажей веяло опасностью. Тигры, кобры и ядовитые пауки поджидали своих жертв. Зеленых гадюк, чей яд убивает с быстротой молнии, в этих местах было множество. А еще здесь водились бандиты, на местном наречии называемые дакоитами, которые грабили и убивали путешественников.

Но было еще что–то… И присутствие «чего–то» она ощутила еще вчера. Хирал напряглась.

Смертельный холод волной накатил на нее, словно дыхание призрака.

У нее возникло чувство, что какой–то демон, спрятавшись в листве, наблюдает за каждым их движением. Она осмотре-

лась, но не нашла подтверждения своим опасениям. Хирал тронула коня. Шива защитит их.

До того как поступить на службу к рани Джундан, сикх служил у великого Ранджита Сингха1, объединившего пенджабские земли. В последние годы правления этого государя Дуна в качестве шпиона побывал с поручениями во всех уголках страны. А еще он посетил Истамбул и Каир, где организовал сеть информаторов. На сегодняшний день агенты, наемники сикхов, исчислялись сотнями и образовывали паутину, раскинувшуюся от Османской до Срединной2 империи.

Дуна гордился тем, что принадлежит к этому тайному сообществу. Он прекрасно разбирался во всех тонкостях индийской политики, которая отчасти зависела от деятельности таких, как он. Он не сомневался в том, что действует на благо своей страны. Его вера в освобождение Индии по силе своей была равна вере в бога. Сикхи верили в единого бога, Ик Онкар3. Дуна обратился к своему богу. Ему захотелось помолиться, когда город Карли появился на горизонте. Сзади послышался стук копыт. Положив руку на винтовку, лежавшую на передней луке седла, он обернулся и вздохнул с облегчением. Это был Дхама.

— Это Карли? — спросил монах, указывая на покрытую редкой растительностью гору.

— Да. Там ты сможешь поговорить со своим Буддой.

Дхама передернул плечами. Это святое для буддистов место не заставит его изменить решение. Он порвал с Буддой

1 Ранджит Сингх (1780—1839) — сикхский правитель, при котором произошло объединение пенджабских княжеств в централизованное государство со столицей в Лахоре.

2 По средневековым верованиям жителей Китая их страна находилась в центре мира. Отсюда и пошло самоназвание Китая — Чжунго, что означает «Срединное государство» или «Срединная империя».

3 Буквально «Бог един».

много лет назад, отказавшись от Четырех Благородных Истин1, от Восьмеричного Пути2. Он успел забыть произнесенные некогда слова символа веры: «Я нахожу свое утешение в Будде; я нахожу свое утешение в Учении; я нахожу свое утешение в Братстве»…

Ему хотелось ощущать жизнь во всей ее полноте, не беспокоясь о том, что станет с его душой. По духу Дхаме был ближе ранний буддизм, атеистичный и агностичный, который требовал от человека жить в соответствии с этическими нормами. Но с ходом времени, вследствие влияния других религий, принципы буддизма претерпели значительные изменения — ассимилировавшись с богами, «будды» отныне правили раем и преисподней.

— Сдается мне, это не лучшее место для медитаций, — сказал он.

При виде Карли сердце Дхамы наполнилось горечью — он полагал, что зря потратил лучшие годы жизни, соблюдая монастырские правила, следуя десяти заповедям–запретам: «Не убивай и не заставляй убивать какое бы то ни было живое существо; не кради; не прелюбодействуй; не лги; не пей опьяняющих напитков; не ешь в неуказанное время; не принимай участия в пляске, пении, музыке и представлениях; не носи украшений; не спи на высокой или широкой кровати; не принимай ни золота, ни серебра».

Вспомнив, каким он был, Дхама улыбнулся. С того дня, как он покинул монастырь, он постоянно нарушал эти десять предписаний.

— Чему ты улыбаешься?

— Я не буддист и жалею тех, кто остается буддистом.

— Ты сменил веру?

— Нет. Я предпочитаю жить свободным.

1 Одно из базовых положений буддизма, которого придерживаются все его школы.

2 В буддизме суть четвертой Благородной Истины.

— Тогда я помолюсь о тебе.

— Бесполезно. Я не знаю твоего бога, а он не знает меня,

— Наш бог повсюду, и он знает о каждой частичке твоей плоти и твоего разума.

Дхама ничего не знал о боге, имя которого переводилось как «Это тот, кто был, есть и будет. И то, что пребывает вне времени». ,

— Но ведь это всего лишь твои убеждения, — сказал он.

Было очевидно, что сикх не обиделся. Наоборот, взгляд

его смягчился. Он сочувствовал этому монаху, утратившему веру. Его последующие слова прозвучали, как молитва:

— Мы верим в единого бога — высшего, абсолютного, бесконечного, вечного Создателя, причину причин, безграничного, не знающего ненависти, одновременно имманентного и трансцендентного. В нашей религии, Дхама, нет понятия первородного греха. Мы верим, что жизнь проистекает из чистого источника, и Повелитель Истины пребывает в нем. Мы рождаемся, чтобы служить обществу и относиться ко всем людям по–братски, уважая их свободу.

— Но ведь на войне вы жестоки!

— Это правда. Нужно сражаться со всей возможной энергией, если цели благие. Все принципы нашей веры отражены в следующих словах: «О, моя душа, ты есть воплощение Света, знаю твою Сущность. О, моя душа, Бог есть вечно в тебе; через слово гуру обладаешь Его любовью, зная твою сущность, ты знаешь своего Бога; и ты знаешь тайну рождения и смерти…»

Когда сикх закончил, оба собеседника какое–то время молчали. Дхама обдумывал услышанное. Каменный хаос открылся их взорам, а над ним возвышалась коронованная гигантскими скалами гора. Там находился вход в пещеры, а ниже, восточнее, скрытая деревьями, стояла большая чайтья1.

Буддийский храм–молельня, где верующие совершают обряд поклонения ступе.

Сикх решил, что будет правильно устроиться на привал в этом заброшенном буддийском храме.

Он направил лошадь к крутому склону. Дхама пропустил его вперед.

В этом месте незримо бродила смерть.

— Что скажешь? Все спокойно? — спросил Мишель, подъезжая с Хирал и мулами к Дхаме.

— Мне кажется, что это место населено привидениями…

— Уж лучше воевать с духами, чем с людьми.

— Он прав, — сказала Хирал. — В этих пещерах томятся души. Но я не верю, что опасность исходит от них.

— Где же тогда ее источник?

— Не знаю.

Позади них, в лесной чаще, зарычал тигр. Грифы спустились со своих высот и закружились над ними. Трое всадников начали подниматься на гору.

Глава 34

Принц Ранга сидел, скрестив ноги, на террасе, откуда открывался вид на Варанаси. Лицо его и тело были изукрашены красными узорами, глаза полузакрыты. С улиц доносились непристойные песни в честь Кришны и Камы. Дерево ашока с дрожащей листвой укрывало принца своей тенью, а его красные цветы — символ пламенной любви — трепетали под ласковыми порывами дувшего от Ганги ветра. Несколько цветков, сорванных руками девственниц, плавали в серебряном сосуде, наполненном священной водой.