Семенов ждал его в кабинете. В отличие от Королева, он был в хорошем расположении духа, говорил о предстоящем вскрытии новой жертвы и, казалось, был единственным человеком во всем здании, не понимавшим, что знаменовала собой статья в стенгазете. Королев вкратце пересказал ему детали убийства на Томском стадионе. Семенов мигом собрался, и через мгновение они уже спускались по лестнице к автомобилю.

По дороге лейтенант передал Королеву подробности расследования и допроса жителей. По словам Семенова, отключение электричества действительно произошло непредвиденно — он разговаривал с мастером на стройке и выяснил, что электрик, который разрезал кабель, сейчас находится в больнице. Из чего следовал вывод, что место преступления было выбрано случайно, а это само по себе интересно. Пока другой важной информации раздобыть не удалось, но дело понемногу продвигалось, и при удачном стечении обстоятельств из обрывков информации можно будет сложить картину, которая приведет к поимке преступника. Семенов был взбудоражен важностью расследования и мистическим оттенком преступления.

— Алексей Дмитриевич, это как у Шерлока Холмса! Здесь нужен метод логического анализа, дедуктивный метод. Дедукция, мой дорогой Ватсон, вот что поможет нам разоблачить преступника.

Королев посмотрел на него, пытаясь скрыть удивление.

— Тебе не мешало бы сменить одежду, надвигаются холода, — уклончиво сказал он.

Семенов пощупал рукой подол плаща из тонкого прорезиненного материала и ответил:

— Вы правы. Но на мне под рубахой еще три майки. А зимнее пальто так прохудилось, что я надеваю его, только когда приходят настоящие холода.

— Ну, этот плащ хотя бы с виду непромокаемый, — заметил Королев.

— Да, точно. Весь Арбат ходит в таких.

Королев хотел было высказать свое мнение на этот счет, но сдержался. Он считал, что вся эта толпа арбатских модников может дружно прыгнуть в Москву-реку, и от этого никому не станет хуже.

Когда они подошли к маленькой деревянной будочке в центре мощенного булыжником двора, им навстречу вышел бородатый старик Морозов, воевавший на фронтах Первой мировой и потерявший глаз в четырнадцатом году. Он походил на пирата, охранял два с лишним десятка машин МУРа и был известен своим ворчливым характером.

— Давайте я с ним поговорю, — прошептал Семенов.

— Приветствую вас, товарищи! — сказал Морозов, хлопнув руками и расставив ноги пошире. — Что-то в этом году зима рановато пожаловала. Вы за машиной, Алексей Дмитриевич? Хотите прокатить лейтенанта Семенова?

Единственный глаз сторожа весело блеснул из-под меховой шапки. Несмотря на свою склочную натуру, Морозов любил Королева.

— А есть что-нибудь подходящее, товарищ Морозов?

Прежде чем тот успел ответить, в разговор вклинился Семенов.

— А вон я вижу новенькую «эмку». Говорят, хорошая машина.

Морозов смерил Семенова неодобрительным взглядом и, поправив повязку на глазу, обратился к Королеву:

— Вы будете за рулем, Алексей Дмитриевич?

Королев, уловив умоляющий взгляд Семенова, улыбнулся.

— Нашему молодому сотруднику надо привыкать водить машину, Павел Тимофеевич. Само собой, под моим присмотром.

Морозов взглянул на Семенова, буркнул что-то себе под нос и направился в будку. Через пару минут он вернулся со связкой ключей в руках.

— «Форд», — сказал он и бросил связку Семенову, который с радостью ее поймал. — Автомобиль — это средство передвижения, молодой человек, а не забава. И данная машина лучше других соответствует этой задаче. «Эмка» не для таких, как вы.

— Я буду аккуратен с ней, как со своей, Павел Тимофеевич.

— Как со своей? Да вы должны быть с ней аккуратнее, чем со своей! Эта машина принадлежит советскому народу. Она не ласточка, но вполне надежная.

И Морозов указал в конец ряда припаркованных машин.

Не успел Королев устроиться в автомобиле, как Семенов уже запустил двигатель.

— Так, а теперь давай договоримся. Я разрешаю тебе вести машину, но только не торопись! На дороге гололед, а я хочу вернуться домой целым и невредимым.

— Конечно, Алексей Дмитриевич, — ответил Семенов, но в его глазах было столько озорства, что доверять ему полностью Королев не стал. — В институт?

— Да, в институт, — хмуро подтвердил капитан.

— Отлично! А куда потом?

— Посмотрим, — ответил Королев, пытаясь перекричать хриплый рык заведенного на полные обороты мотора, который от неумелого обращения Семенова взревел так, что распугал птиц на деревьях.

Из сторожевой будки появился недовольный Морозов, который бросил на молодого человека такой красноречивый взгляд, что тот автоматически исправил ситуацию и бешеный рев превратился в приглушенное рычание. Семенов сконфуженно снял машину с ручника и повел автомобиль к выезду. Королев поднял ворот пальто, чтобы укрыться от сквозняка, врывавшегося сквозь треснувшее лобовое стекло, и сделал вид, что не замечает недовольного взгляда Морозова.

Семенов, помахав грозному сторожу рукой, выехал через центральные ворота, повернул налево и влился в поток телег, велосипедов и грузовиков, а затем перестроился в средний ряд, где движение было не таким интенсивным. «Вот странно, — подумал Королев, — а ведь в хрониках новостей никогда не показывают телеги и лошадей. Как будто их не видно на черно-белом экране. Как будто они исчезают оттуда, освобождая место для современных быстроходных автомобилей».

В столице происходило очень много изменений. Они ехали по улице Горького, и Королев уже не первый раз подумал о темпах, какими отстраивался город и воплощался в жизнь генеральный план реконструкции Москвы. Раньше Тверская была узкой уютной улицей, но ее переименовали в честь великого советского писателя и превратили в широкую магистраль с полосой асфальтного покрытия посередине, с пешеходными переходами, гигантскими монументальными зданиями — величественным плодом труда советских архитекторов. «Форд» ехал по новой асфальтированной дороге настолько мягко, насколько позволяли видавший виды мотор и разбитая подвеска. Вдоль дороги трудились бригады рабочих, сгребая лопатами грязный подтаявший снег.

Здесь транспорта было больше. Желто-зеленые городские автобусы отъезжали от остановок, выкашливая густые клубы угольно-черного дыма, неспешно скользили по рельсам красно-белые трамваи, беспрестанно сновали забрызганные грязью грузовики. Их «форд» был одним из немногих автомобилей, встречавшихся на этой улице. Перспективное планирование было ключевым моментом в экономическом развитии страны — только так Советское государство могло занять достойное место среди великих стран мира. Поэтому машин со временем станет больше.

— Мы скоро перегоним Америку! — прокричал Королев, когда они проезжали мимо очередной стройки, где на фоне серого неба уже обрисовывались железными балками очертания нового высотного здания.

— Я слышал, у нас собираются строить небоскребы, — ответил Семенов, также пытаясь перекричать рев мотора. — Повыше тех, что в Нью-Йорке, и даже выше Эмпайр-стейт-билдинг. Сам товарищ Сталин утвердил эти планы. А по размерам они будут раз в двадцать больше гостиницы «Москва». — Кивком головы он указал в сторону гигантского здания. — А еще говорят, что дома будут поднимать и передвигать по рельсам — чтобы расширить дорогу. Теперь улицы будут шириной с футбольное поле. В общем, планы грандиозные.

— С футбольное поле? И будут передвигать здания? — Королев с сомнением покачал головой.

— Да, по рельсам. Но это секретная информация. Хотя об этом известно всем, так что не такая она уже и секретная. Наверное, наши инженеры знают, как это делать.

— Советский Союз, Иван, — это пример для всего мира! — с искренней гордостью заявил Королев.

При этом ему было жаль маленькие улочки своего детства и старые дома, которые собирались, в лучшем случае, переносить на новый фундамент, в худшем — сносить до основания, чтобы на их месте возводить новострои. Москва, в которой он рос, была полна тайн и загадок, знакомых запахов, двориков, аллеек и укромных местечек. А новый план реконструкции города предполагал грандиозный размах, величие и монументальность. Королев уже несколько раз задавался вопросом, есть ли в этом новом мире под названием «социализм» место для него и его старой, родной Москвы.