Попов не закончил, затянулся и выпустил дым, который теперь, похоже, занимал все его внимание. Казалось, он забыл о присутствии капитана. Когда Королев вежливо кашлянул, чтобы напомнить о себе, генерал поднял голову и недоуменно посмотрел на него:
— Алексей, так что ты хотел?
— Я выступлю на собрании, товарищ генерал. Я работал с Менделеевым плотнее всех. Если с ним было что-то не так, я должен был заметить это раньше других.
Попов нахмурился, и его лоб прорезали глубокие складки морщин.
— Даже не вздумай! Я благодарен тебе за эти слова, но, поверь, сюда лучше не лезть. Ты не член партии. Прошу тебя, не ввязывайся.
— Но, товарищ генерал, никто не помогал нам в работе больше вас. И всем об этом известно. Позвольте мне выступить.
Попов рассмеялся и снова выпустил клуб дыма.
— Но, оказывается, я сделал недостаточно, Алексей Дмитриевич. Их становится все больше — воров и хулиганов, насильников и убийц, спекулянтов и проституток. Согласно теории, они должны были стать частью рабочего класса, а если такого не произошло, значит, в этом кто-то виноват. Конечно, ты скажешь, что моя работа была бы легче, если бы теория… — Он на мгновение остановился и продолжил: — Извини. Давай прекратим этот разговор, иначе я скажу какую-нибудь глупость и мы оба окажемся в дерьме.
— Я уверен, что партия сделает правильные выводы, товарищ генерал.
Генерал тряхнул головой, как будто пытаясь избавиться от надвигающихся туч. Потом посмотрел по сторонам, чтобы переключиться, и увидел на столе отчет Королева. Он взял его в руки и поднес курительную трубку ко рту.
— А я смотрю, дело у тебя продвигается, Алексей Дмитриевич. Но зачем полковнику Грегорину нужен был твой отчет?
Генерал оживился: обсуждать детали дела ему было явно интереснее, чем предстоящее партийное собрание. После некоторого колебания Королев выложил Попову все, о чем узнал от Грегорина. Когда он закончил, генерал присвистнул.
— Вот дьявол! Не нравится мне все это. Добром это не закончится. Да что я тебе говорю, ты и сам знаешь!
— Знаю, — сухо подтвердил Королев.
— Но я не могу понять одного: почему они оставили расследование дела нам? — Попов помолчал, задумчиво поглаживая подбородок мундштуком трубки. — Давай-ка подумаем. Полковник считает, что убийство связано с пропавшими предметами искусства, верно? Он, может, думает, что если ты будешь искать убийцу, то тем самым отвлечешь преступников от расследования, которое ведут его ребята? Да, точно. Ну что ж, неплохой план. — И генерал кивнул, подтверждая свою версию, потом посмотрел на Королева и сказал: — А что, если они решат избавиться и от тебя? Если здесь замешаны чекисты, как предполагает Грегорин, то уже завтра утром ты можешь оказаться где-нибудь под землей на Бутырке. Они не побоялись убить американку, так что им мешает сделать то же самое с тобой? Для них люди — ничто. Одним больше, одним меньше — не имеет значения, ради дела они и тебя могут пустить в расход. Они так быстро расследуют дела… Меня не покидает мысль: почему они не сделали то же самое с девушкой? Ах да, она ведь американка. Скорее всего, ее изувечили, чтобы невозможно было опознать. — Он снова просмотрел фотографии со вскрытия и покачал головой. — Хотя нет. Тогда они скорее отрубили бы ей голову и руки. Старый воровской трюк. Они таким же образом обычно избавляются от татуировок, если они есть на теле. Может, им кто-то помешал?
От дедуктивных размышлений генерала о возможных убийцах Мэри Смитсон у Королева мурашки пробежали по коже, особенно когда Попов стал говорить о страшной участи, которая могла ожидать самого Королева.
— Да, это становится интересно, — продолжил генерал. — Особенно если учесть, что этой ночью было совершено еще одно убийство на Томском стадионе. Очень похоже на дело рук воров, но мне кажется, здесь есть какая-то связь. Тело было сильно истерзано, как и в первом случае. Но что могло связывать монахиню и вора? — Он задумался.
— На Томском? — переспросил Королев, пытаясь вернуть генерала к разговору.
— Да, на Томском. Там утром нашли тело. Ларинин повез его в институт. Поезжай, посмотри сам и спроси у Честновой, что она думает по этому поводу. Возможно, это наш убийца, а может, и нет. А вдруг заговорщики побили горшки и теперь действуют отдельно? И помни, что тело нашли на стадионе «Спартака», а там могло произойти все, что угодно.
Генерал улыбнулся, заметив реакцию Королева. Он знал, что капитан в молодости играл центральным защитником за футбольную команду своего района. Эта команда, «Красная Пресня», возглавляемая четырьмя братьями Старостиными, позже стала играть ведущую роль в знаменитом футбольном клубе «Спартак».
— Знаете, я слишком стар, чтобы играть за «Динамо», — сказал Королев, понимая, к чему клонит генерал, который всегда подшучивал по поводу его футбольного прошлого.
Королев в свое время был хорошим защитником, но отказывался играть за «Динамо» — команду, поддерживаемую милицией, НКВД и другими государственными органами, главного соперника «Спартака». Генерала всегда забавляла его преданность команде своей молодости.
Королев вспомнил их речевку и сказал:
— Ребята с Красной Пресни побеждают только вместе.
Попов кивнул, и улыбка его потухла.
— Знаешь, Алексей, — продолжил он негромко, — ты хороший парень, и все это видят. Но я тебя прошу, будь осторожен с этим делом. Обещаешь? Будем надеяться, что чекисты снимут его с нас. Наша задача — расследовать бытовые убийства топором.
Они обменялись многозначительными взглядами. Генерал поднялся и протянул Королеву руку. Капитан пожал ее и почувствовал искреннее, твердое рукопожатие.
— Не приходи на собрание. Оно не сулит ничего хорошего, и если этим сволочам понадобилась моя голова, я не стану тащить за собой нормального парня вроде тебя. Хотя, может, ничего и не будет. В конце концов, это всего лишь стенгазета. Официальных обвинений пока не поступило.
Попов бросил оценивающий взгляд на Королева и одобрительно кивнул. Тот сделал шаг назад и, как того требовала серьезность момента, щелкнул каблуками и встал по стойке смирно. Генерал горько улыбнулся и махнул рукой, давая капитану понять, что он может идти.
Королев ушел, а Попов стоял у окна, наблюдая за пешеходами, велосипедистами, лошадьми, телегами и редкими машинами, проделывающими свой путь по грязному снегу, превратившемуся в мерзкую слякоть. Наверное, он думал о том, как такому количеству людей, двигающихся в разных направлениях и с разной скоростью, удается избежать столкновений. Чтобы получить ответ на этот вопрос, могут понадобиться годы…
Глава 8
Спускаясь по лестнице в кабинет 2-Е, Королев раздумывал о том, насколько серьезную угрозу представляла собой обвинительная статья против Попова. Может, все не так страшно и волноваться не стоит? Возможно, генерал просто выступит на партийном собрании и признает, что был недостаточно бдителен, не в той степени, как того требует партия. В конце концов, этот проступок Попову могут и простить, если он публично выступит с самокритикой. А может, и нет. События последних недель не предвещали ничего хорошего. О Ежове, новом комиссаре Комитета государственной безопасности, было известно мало — лишь то, что он будет лучше Ягоды. Какое-то время назад, до смены Ягоды, сам Сталин дал понять, что партия переусердствовала с бесконечной чисткой кадров. А теперь Ягода был в опале за то, что, оказывается, недостаточно усердствовал. В этом случае публичная критика генерала Попова, который осторожно, но настойчиво уберегал ряды МУРа от повальной чистки, сигнализирует о начале очень серьезных перемен. Королев вспомнил, что сегодня утром говорил ему Грегорин о намерении Ежова жестко бороться с врагами партии. Значит, слухи о том, что Ягоду посчитали слишком «мягким», были не просто слухами. Королев мысленно выругался, когда его взгляд остановился на стенгазете и читающих ее милиционерах. Ему хотелось надеяться, что его предчувствия не оправдаются, но, взглянув на мрачные лица коллег и ощутив гнетущую тишину, Королев понял, что смутные, тяжелые мысли роятся не только в его голове.