В угловой комнате полковник Маленков вешал на стенку очередное свидетельство. У него было обгоревшее на солнце лицо, намазанное сметаной для облегчения. Каждое движение причиняло полковнику боль. Лысина пылала, кожа на голове жутко ныла.

— Хватит гребанного Крита с его сраным солнцем. …Как всегда, везде одни русские.

Свидетельство подтверждало, что полковник Леонид Николаевич Маленков посетил «Десятый ежегодный конгресс по мерам противодействия терроризму». Аналогичные свидетельства — из Туниса, Амстердама и Рима — были развешаны тут же.

— …Покосился иконостас, — съязвил Аркадий.

— Они все время съезжают. Из-за вибрации от поездов, — не понял юмора Маленков. — Иногда здесь все просто ходит ходуном. — На свидетельствах Аркадий мог прочесть один и тот же лозунг на английском: «Vigilance Keeps Us Free» — что-то вроде «Бдительность делает нас свободными», — и что это могло значить?..

— Ну, вот… Террористы объединяются в мировом масштабе. Мы должны делать то же самое.

— Хорошо. Тогда вы точно сможете мне помочь.

— Что-то серьезное, раз пришел?

— Мертвая девушка в бытовке. Она же на вашем участке. Почему вы не ответили диспетчеру?

Маленков торжественно двинулся к своему столу и аккуратно сел в кресло.

— Ренко, хочешь поиметь меня, чтобы потом самому бегать по проституткам. К сведению — прокурор не считает, что это уголовка. Так идите домой яйца чесать! Почему я должен обсуждать это снова и снова?..

— А с кем здесь еще разговаривать — как в пустыне…

— Правильно. Все на выездах. По реальным делам, между прочим.

— Не возражаешь, если я закурю?

— Я не буду возражать, если твоя задница выкатится отсюда. Не могу поверить! Какого хрена ты снова приперся!

— А как насчет попробовать еще разок?..

— Что попробовать?

— Еще одно расследование.

— И снова ничего не выйдет.

— В прошлый раз, помнишь, дорого тебе обошлось, не так ли — пришлось даже нанять адвоката…

— Паскудный вымогатель!.. — Обычно Маленков с этого момента уже применял физические меры, но, похоже, солнечный удар на него подействовал. — А говорили, ты — в глубоком подполье.

— При всем том я здесь.

— Что ты обо всех печешься?

— Надо поговорить, Маленков…

— Хорошо. Ну, что ты торопишься, превышаешь полномочия. Мы закончим, прокуратура подключится.

— Это не мое дело. Я случайно ехал с Орловым, когда к нему поступил запрос.

— В последний раз, когда я видел Витьку Орлова, он был в таком состоянии, что даже в унитаз не мог прицелится.

— Ничего, он уже успел усовершенствовать технику прицела.

— Ладно. Тогда он сообразит квалифицировать рядовой передоз.

— Не уверен, что это простой передоз.

— Ну, что ты… Одна мертвая блядь похожа на другую.

Аркадий пододвинул к Маленкову свой сотовый. Лицо Ольги заполнило экран. Смерть придала ей спокойствие, а молодость была такой пронзительной. Аркадий не спускал глаз с полковника — пусть он насмотрится.

Маленков пожал плечами.

— Да, симпатичная девочка. …Была. В Москве полно милых девочек.

— Она не по вашему ведомству?

— Не понимаю, о чем ты… У начальника отделения нет контактов с простой публикой, если их не замучили до полусмерти.

— Пытки?.. И часто такое случается?

— Ты же знаешь наших ребят… Ну, а свидетели у тебя есть?

— Орлов проверяет площадь.

— И удалось найти хотя бы одного секс-маньяка?.. Знаешь, местные тараканы быстро вырастают до размеров крупной собаки.

— Ее обнаружили в рабочей бытовке в двадцати пяти метрах от того места, где мы сейчас сидим. Провода из бытовки тянутся к задней стене вашего отделения. Это — ваша бытовка.

Маленков запустил через стол сотовый телефон.

— Бытовка брошенная. К тому же, позволю напомнить, девушку, что — изнасиловали? Избили? Есть какие-нибудь другие странные обстоятельства?

— Сняли трусы и выставили напоказ. Именно это и кажется мне необычным.

— Ну, да? И, впрямь, необычно — проститутка сняла трусы! Насколько я помню, именно за это им и платят. Ты говоришь, она была «выставлена напоказ»? А если некоторые клиенты хотят только поглазеть? Девчонки поступают сюда из провинции каждый день, чтобы их трахали, трахали, трахали… глазели и делали с ними еще, черт знает что. У нас их море здесь. Колются, дохнут от передозировки, просто потому что, мягко говоря, дуры, ну, не самые умные на свете. Так мы напрасно тратим время — это обычный передоз.

— Вы слишком быстро их хороните.

— Жизнь не справедлива, Ренко! Да и почему смерть должна быть другой?..

Звуковая волна пробежала по зданию. Строение вздрогнуло — двухсоттонный тепловоз медленно втягивался на ближайший путь. Свидетельство с острова Крит покосилось, Рим дрогнул, Тунис скособочился, его примеру последовал Амстердам. Пока Маленков занимался водворением их на место, Аркадий засунул сотовый в конверт, стараясь не смазать отпечатки пальцев полковника.

5

Женя не понимал, почему Мая отказывалась все рассказать милиции. Это был тот редкий случай, когда милиция могла бы во всем разобраться. Должны были объявить розыск, фото ребенка показали бы в новостях. Как еще прочесать три огромных железнодорожных вокзала и выходы из них в метро? Но она настаивала на том, чтобы опрашивать проводников на платформах, уборщиц и официанток в кафе. И при этом отказывалась назвать свое имя и рассказать, откуда она. Чем больше она задавала вопросов, тем большее подозрение вызывала.

Незаметно опустился вечер, а они все еще ходили по Ярославскому вокзалу, осторожно пробираясь сквозь ряды спящих людей. Расположившиеся здесь могли превратно истолковать намерения странных подростков, внимательно разглядывающих их детей. А наверху в комнате ожидания позади бархатного шнура все так же стояло пианино. Женя никогда не слышал, чтобы кто-нибудь на нем играл. Быстро оглядев роскошный холл, он заметил только американцев и явно накаченного наркотиками человека.

Маю стало подташнивать в густом вокзальном воздухе, и Женя отвел ее на улицу. В этот час на площади Трех вокзалов наступало затишье — как в цирке, когда представление закончено, и балаган только начинают сворачивать. Женя купил с лотка яблоко и разрезал его складным ножом — для Маи. Мая вяло пожевала, только чтобы он отстал.

У киоска останавливались проститутки и закупали водку. Женя рассматривал их краем глаза: яркие губы в помаде, синяки и чулки в сеточку. Когда сутенеры двинулись в направлении Маи, Женя быстро повел ее к стоянке такси — там было не так опасно.

Движение на площади организовано в несколько рядов в противоположном направлении. Ночь наполнялась грохотом иномарок, которые появлялись на полном ходу, казалось, прямо из-под земли.

Мая направилась через площадь к гигантским воротам в восточном стиле, темным аркам и освещенной прожектором башне с часами.

— Это тоже вокзал?

— Казанский. Я думаю, что нам все-таки стоит позвонить моему другу.

— Милиционеру?..

— Да нет же, он следователь из прокуратуры.

— Какая разница.

— Он долго здесь работал. У него точно будут какие-нибудь идеи.

— …Как перейти на ту сторону?

«Аркадию этого будет достаточно», — подумал Женя. Он показал Мае пешеходный переход — сто метров мерцающего света и торговых киосков, витрины которых скрыли жалюзи. Днем переход был заполнен рядами палаток, в которых торговали телефонными карточками, цветами и женскими колготами. Единственную открытую витрину охраняли двое мужчин; одетые в форму, они дремали рядом на стульях.

— Мы сможем вернуться, когда будет больше людей, — пытался настаивать Женя.

— Я ищу ребенка прямо сейчас. Я ведь не просила тебя помогать, ты сам вызвался добровольно.

— Я только предложил.

— В чем дело? У тебя там враги?

«Хуже, — подумал Женя. — Друзья».

Обитатели зала ожидания на Казанском вокзале напоминали Жене зоопарк ночью. Все скрывал полумрак, и зверье было трудно различить. Кто это? Карлики-горбуны или путешественники с рюкзаками? А та зловещая громадина — чемодан или медведь? У Жени замирало сердце, когда Мая спотыкалась об огромные баулы торговцев и ноги дремлющих пассажиров.