Переговоры и сборы в поход заняли несколько месяцев, и все это время Бортэ жила в юрте простого меркитского воина Чельгир-Боко как рабыня и наложница. Но об этом Тэмучжин узнает лишь позже.

Наконец отряды Джамухи и Торгула обрушились на кочевья меркитов. В ночном бою меркиты были разбиты наголову. Да и как они могли ожидать, что безвестный волчонок сможет поднять против них вождей Степи?

Тэмучжин первым ворвался в становище меркитов.

Черными тенями метались люди. Воздух гудел от воя и криков.

— Бортэ! — кричал Тэмучжин. — Я здесь! Бортэ!

Из сонма черных теней протянулась к седлу Тэмучжина тонкая рука: Бортэ прижалась к крупу коня.

Тэмучжин подхватил жену и посадил ее перед собой.

Всех пленных согнали в поле. Тэмучжин велел выйти вперед всем тем, кто участвовал в набеге на его дом. Их оказалось около трехсот человек.

Их отвели в сторопу.

И затем зарубили без пощады.

Чельгир-Боко, у которого жила Бортэ, скрылся в лесу. Автор «Сокровенного сказания» приводит плач этого незадачливого воина:

— Черной вороне кормиться корой, а она вздумала пощупать гусей! Ханшу посмел взять к себе в дом — надо бежать!

Вряд ли судьба этого воина интересовала кого-то, кроме Тэмучжина. Проскочил по горизонту почти невидной звездочкой и сгинул. Но вопли раскаявшегося меркита нужны были летописцу, чтобы в такой завуалированной форме намекнуть тем, кто поймет, что первенец Тэмучжина, Джучи, родившийся через несколько месяцев после спасения Бортэ, наполовину меркит.

Впрочем, Тэмучжин его никогда не будет любить.

Хотя жену свою любил всегда.

Добро меркитов досталось в основном Торгулу, который был главным в триумвирате. На долю Тэмучжина выпала слава.

И хотя командующим считался хан Торгул, а боем руководил Джамуха, для всех победителем меркитов стал Тэмучжин. Не будь его силы убеждения, хитрости и упорства, поход никогда бы не состоялся.

Тэмучжин был умен. Он сделал еще один очень верный тактический ход.

Одно дело — побратимство мальчишек. О нем можно рассказывать, и никто его всерьез не примет. Но теперь, когда старая дружба с Джамухой скреплена общей победой, можно напомнить об этом всей Степи. Поэтому Тэмучжин предложил Джамухе повторить обряд побратимства, только на этот раз на глазах у всего войска.

Джамуха, рыцарь, разумеется, тут же согласился. И молодые люди скрепили кровью свой братский союз. Враги Тэмучжина должны были намотать себе на ус, что любое нападение на Тэмучжина — это нападение на Джамуху, основного претендента на верховную власть над монголами.

Полтора года после этого Тэмучжин с женой и родственниками прожил в ставке у Джамухи. Это тоже было рассчитанным ходом. Во-первых, здесь Тэмучжин чувствовал себя в полной безопасности. Во-вторых, он оказался в центре степной политики. Более того, за это время Тэмучжин каким-то образом утверждает свою власть над частью тайджиутов — своего родного племени. По крайней мере в разговоре с Джамухой, приведенном в «Сокровенном сказании», сообщается об улусах Тэмучжина. Эти полтора года — период бешеной, но скрытой от посторонних активности Темучжина, проникшегося честолюбием и решившего стать настоящим наследником своего отца.

А внешне все выглядело очень скромно. Побратим хана Джамухи живет в простой юрте, ездит со своим покровителем на охоту, участвует в набегах, командует небольшой дружиной из нукеров, отколовшихся от своих родов.

Если кто и понимал, куда ведут подспудные события, то только сам Тэмучжин. Джамуха и Торгул пребывали в неведении о том, что происходит.

То, что происходило, объяснялось социальными причинами. Монгольское родовое общество распадалось, хотя власть по-прежнему находилась в руках родовой верхушки. Выражением этого распада стало появление многочисленных изгоев, «людей длинной воли», отколовшихся от своих племен и не желавших более подчиняться старым законам. С одной стороны, отщепенцы были многочисленны, с другой — разобщены и бесправны. Естественно, они стремились к объединению.

Отщепенцы нуждались в вожде, в организации, которая отрицала бы косные племенные законы.

Этим вождем не мог быть ни один из вождей племен, потому что все они подчинялись традициям и выражали интересы родовой верхушки.

Зато этим вождем мог стать отщепенец — Тэмучжин. Сам прошедший сквозь все мытарства изгойства, лишенный племени, ненавидевший родовую знать.

Может быть, погибни Тэмучжин от руки меркитов или в колодке у своих родичей, объединение отщепенцев и рождение новой Монголии произошло бы позже и в иной форме. Но оно обязательно произошло бы, потому что распад родового строя привел к революционной ситуации в Степи. И мы тогда узнали бы из учебников истории иное монгольское имя. Хотя суть дела от этого не изменилась бы.

Но пришел именно Тэмучжин, который был социально близок к отщепенцам и в то же время принадлежал к высокому роду Есугэй-багатура.

Современники утверждали, что Чингисхан был неважным полководцем. Он был коварен и труслив — это тоже не секрет. Но его политический гений, его умение найти нужных союзников в нужный момент и предать их, если наступала в том нужда, умение отыскать тех людей, которые поведут его армии, и избавиться от них, если они станут непокорны, его талант направить все силы в единственно нужном направлении, а если необходимо, то затаиться и сделаться незаметным, — все это заранее давало ему преимущество перед прочими вождями Степи. Те могли колебаться и совершать поступки во имя чести, товарищества, ради правил и законов. Ничего этого для Чингисхана не существовало. Он мог отвернуться от любого человека, если это нужно было для его дела, владычества над миром.

Правда, тогда, в 1182 году, двадцатилетний Тэмучжин, конечно, и не думал о покорении мира. В глазах окружающих он был бедным отпрыском заглохшего рода. И Тэмучжин поддерживал в окружающих это мнение.

Главное, что удалось сделать Тэмучжину за полтора года, проведенных в качестве приживала в ставке Джамухи, — это наладить связи с отщепенцами, курени которых были разбросаны по всей монгольской степи. Гонцы Тэмучжина скакали по дальним увалам, забирались в леса севера и к границе с пустыней. От стойбища к стойбищу шли его приказы. Таясь, осторожничая, прикидываясь ничтожеством, Тэмучжин и в ставке Джамухи встречался с нужными людьми. И наступил день, рядовой для окружающих, но решающий для истории Монголии и всего мира. В тот день Тэмучжин понял: пора!

Сработала интуиция стратега. Как ни трусил Тэмучжин, как ни трепетал он перед необходимостью порвать со спокойной жизнью, пришло время сделать решительный шаг.

Его единственный друг, Бортэ, это можно понять между строк летописи, так же как и он, чувствовала: пора. И именно она нашла повод для незаметного переворота.

В тот день Джамуха произнес до сих пор не разгаданную историками фразу: «Покочуем-ка возле гор — для наших табунщиков шалаш готов. Покочуем-ка возле рек — для овчаров наших в глотку еда готова». После этого Бортэ сказала мужу, что дружбе с Джамухой конец.

Тэмучжин немедленно уехал от друга.

Фраза эта звучит совершенно безобидно, но, так как известно, что именно она расстроила дружбу побратимов, многие ученые пытались разгадать ее. Вряд ли можно сегодня отыскать в ней смысл. Но важно, что эта фраза связана с другой, сказанной потом. Обращаясь к двум друзьям Тэмучжина, Джамуха обвинил их в разрыве между ним и Тэмучжином, сказав: «Зачем вы, Алтан и Хучар, разлучили нас с побратимом, вмешиваясь в наши дела?»

Кто такие были эти друзья Тэмучжина? Они фигурируют в списке тех, кто присоединился к Тэмучжину на следующий день после его разрыва с Джамухой.

К Тэмучжину пришли «одним куренем Хучар-беки, одним куренем Алтан-очигин». Оба — сыновья ханов, представители знати, но пришли они «одним куренем», то есть от своих племен откололись. Это «люди длинной воли». Они бывали в ставке Джамухи и были известны ему. Именно такие люди толкали Тэмучжина к разрыву. И Джамуха укоряет в этом разрыве не Тэмучжина, к которому продолжает испытывать дружеские чувства, а тех, кто разлучил его с ним.