К 1161 году приготовления к походу были закончены. Теперь следовало отыскать предлог для начала победоносной войны. Агрессоры малоизобретательны. Дигунай также не отличался оригинальностью. Он обвинил империю Сун в укрытии бежавших от цзиньского правосудия политических преступников, а также в «злонамеренном укреплении границы».

В 1161 году шестисоттысячная армия перешла границу и медленно двинулась к югу.

Все достоинства этой армии заключались лишь в ее многочисленности. Она держалась на страхе солдат и офицеров перед палачами и доносчиками. Воевать никто не хотел, и при первой возможности солдаты разбегались. Неудивительно, что этот чудовищный поход с самого начала был отягощен неудачами.

Дигунай не доверял никому из своих генералов и вмешивался во все их действия. Притом генералов периодически выборочно арестовывали и казнили, что не повышало качества командования.

Первым погиб цзиньский флот, который должен был поддерживать армию. Дигунай счел это досадной мелочью, так как, по его убеждению, созданная им армия была столь велика, что любые потери были ей не страшны. Он приказал войскам переправиться через Янцзы, не обеспечив их достаточными средствами для пересечения километровой водной преграды. Сунский флот, подтянутый туда, истреблял солдат, сгрудившихся на лодках и плотах, как муравьев. Операция сорвалась. Армия застряла на левом берегу реки.

Дигунаем овладел гнев. Он твердо верил, что причинами провала были бездарность его полководцев и, разумеется, деятельность сунских шпионов. Начались новые казни. Армия стояла, разлагаясь и все более поддаваясь унынию.

И тут случилось то, что должно было случиться.

Один из генералов, оставленных на севере, провозгласил императором двоюродного брата Дигуная, Улу, чудом уцелевшего при репрессиях. Дигунай совершил ошибку, свойственную тиранам. Он переоценил свои силы и мощь армии, с которой покинул страну. И недооценил глубину всеобщей ненависти к себе.

После того как известие о перевороте распространилось в армии, стало ясно, что новая попытка переправиться через Янцзы бессмысленна. Армия разбегалась. Даже палачи и лизоблюды, даже придворные поэты и куртизанки по ночам покидали лагерь и прятались в окрестностях.

Дигунай всего этого не видел. Он был охвачен одним желанием — вернуться назад и показать заговорщикам, с кем они имеют дело.

Армии было приказано двигаться на север.

Тая, как снежный ком весной, армия ползла несколько дней, преследуемая сунскими отрядами. И на одной из дневок в шатер императора вошли воспитанные им же беспринципные и трусливые фавориты — послушные еще вчера исполнители приговоров и изобретатели фиктивных заговоров. Они накинулись на императора и закололи его. И никто не пришел к нему на помощь. Труп императора выкинули в реку. Величайший поход завершился.

Прошли века, о Дигунае немало написано историками. Как любой крупный тиран, он интересует ученых и писателей. И что любопытпо: существуют статьи, в которых говорится, что Дигунай был личностью прогрессивной, потому что уничтожал родовую знать и вельмож. Авторы этих статей забывают о том, что он уничтожал всех, виновных и безвинных, лишь с одной целью — удержаться на троне. И если ради этого нужно было уничтожить целые народы — он ни секунды не колебался.

Преемник Дигуная — Улу, принявший императорское имя Ши-цзун, старался наладить жизнь государства.

Ши-цзун вернул столицу на север, ближе к чжурчжэньским землям. Он отдал под суд палачей, лизоблюдов и доносчиков, воспитанных Дигунаем, не сделав исключения даже для тех, кто убил императора. Всех казненных и брошенных в тюрьмы при Дигунае реабилитировали, их семьям было возвращено имущество. А для того чтобы восстановить разрушенное хозяйство страны, он на три года отменил налоги.

Что касается южных Сун, то они, полагая, что наступил удобный момент, двинули свои армии на север. Их войска одержали несколько побед и далеко продвинулись в глубь цзиньской территории, но в 1163 году потерпели поражение, и в следующем году между двумя империями был заключен мир. Этот мир сохранялся сорок лет.

Ши-цзун немало сделал для укрепления государства, привлекая достижения китайской цивилизации, но и сохраняя чжурчжэньские обычаи и законы.

При нем возрождается Великий шелковый путь, и в китайских городах снова слышна арабская, персидская, даже итальянская речь — растут и богатеют торговые кварталы.

Ши-цзун умер в 1189 году, и его преемники продолжали политику мира с Сунами и корейцами и старались сохранять власть над Степью.

Но это им удавалось лишь до тех пор, пока в Степи не появилась новая сила, стремившаяся к завоеваниям.

Этой силой были монголы.

Голодный волчонок

Грандиозный взлет татаро-монгольской империи связан с именем Чингисхана, владения которого, вернее, владения его сыновей по площади превышали любую другую державу, существовавшую в мировой истории. Имя Чингисхана стало синонимом вторжения с востока, которое затопило Великую степь, сокрушило Китайскую империю, Арабский халифат, Хорезм, Иран, Грузию, княжества Руси и заглохло в центре Европы.

Величайший завоеватель Чингисхан был современником и даже почти ровесником князя Игоря, грузинской царицы Тамары, Ричарда Львиное Сердце и многих других действующих лиц этой книги, но он позже них пришел к власти и во времена, когда человеческий век был вдвое короче, чем сегодня, многих пережил.

Истинный взлет Чингисхана, когда имя его стало известно за пределами Степи и армии его пошли на штурм городов, падает уже на начало XIII века, когда он был немолодым человеком. А до того он оставался одним из монгольских вождей, не самым сильным и часто гонимым. Иным королям и князьям, о которых говорится в этой книге, с рождения было предопределепо властвовать. Жизнь Чингисхана много раз грозила оборваться — куда логичнее ему было погибнуть в безвестности, уступив дорогу более знатным и счастливым.

И эта несчастливая жизнь выковала человека, который столько раз видел, как мало значат слова «честь», «благородство», «преданность» и «великодушие», что отверг эти человеческие качества как лишние, мешающие одолевать врагов. Он презрел законы общества, которое было к нему столь жестоко, смог опереться на таких же, как он сам, изгоев. Он поклонялся только силе и, став самым сильным, не терпел соперников.

Чингисхан родился примерно в 1160 году, может, чуть позже: разными источниками дата рождения завоевателя мира указывается в промежутке между 1155 и 1162 годами.

Монголы занимали тогда примерно ту же территорию, что и сегодня, и делились на несколько племен. Во главе племен стояла аристократия — багатуры (богатыри) и нойоны (господа). Они правили кочевыми родами, члены которых делились на нокоров (или нукеров), то есть полноправных воинов, и рабов. Рабами были военнопленные и члены обедневших, обессилевших родов. А так как общество это было слаборазвито и слабо дифференцировано, то рабство было условным и порой раб мало чем отличался от свободного бедняка. Рабы обычно были домашней прислугой, пастухами.

Принадлежность к роду была выше всего. Род владел пастбищами, род брал на себя кровную месть, род защищал и карал. Общего, единого государства у монголов не было, да и не было в нем исторической нужды: степь велика, пастбища обильны, степные соседи чаще всего так же разъединены, как и монголы. Разумеется, случались войны — то с татарами, то с киданями, то с чжурчжэнями и китайцами. Тогда монголы и другие степняки объединялись против общего врага, но союзы эти были чисто военными, они не вели к созданию стабильного государства.

XI и XII века были благоприятными для монголов. Под воздействием громадного климатического маятника, который определяет изменения в атмосфере Земли, сухие периоды на западе Евразийского континепта соответствуют периодам увлажнения восточных областей. То, что было благом для Европы и Руси — сухой теплый климат, продержавшийся до начала XIII века, было благом и для монголов: дожди кормили степь. Правда, благо это было относительно — всеобщего блага не бывает. Степь наступала на русские леса, и к русским городам приближались кочевья половцев: иссушение степей на юге, у Каспийского моря, заставляло степняков искать новые пастбища севернее.