— Тогда говори, где богатые живут. Мы бедных не трогаем.

— Если я вас проведу к ним, то меня растерзают, едва вы уйдёте.

— А ты нарисуй, хоть палочкой на земле. Мастеровой очертил круг.

— Это городская стена. Вот мы, — он ткнул палкой. — А здесь — купцы.

— Э, нет. Тут купцы заморские, чего нам с ними ссориться?

Михаил помнил, как не так давно на самодельной схеме Костя показывал, где дворец ханский, где за отдельной стеной купцы заморские проживают. Да только грабить их — себе дороже обойдётся. Русским потом тяжело будет торговать в их странах. Слухи ведь быстро распространяются. Во всех странах за разбой в отношении купцов казнили. Михаил и сам был купцом, и потому даже мысли не допускал о том, чтобы чинить неприятности другим торговцам.

— Хитришь? Покажи лучше, где ваши баи живут, где те, кто рабами торгуют?

— Работорговцы недалеко совсем. Пойдёте прямо два квартала, потом направо. С обеих сторон улицы их дома будут — не ошибётесь.

— А баи где обретаются?

— Те живут ближе к площади перед ханским дворцом. Только туда, наверное, бесполезно идти. Вчера и сегодня урусы там бой вели.

— Понятно.

Михаил повернулся к своим.

— Всё слышали? Собирайтесь, идём туда!

Работорговцев Михаил не любил — даже ненавидел. Одно дело — товаром торговать — ложками, тканями, скотом. А люди — не скот, потому к работорговле молодой купец относился с омерзением.

Прошли два квартала, свернули вправо. Вот и квартал, указанный ремесленником. Похоже, до этого места русские ещё не добрались. Ворота и калитки на месте, следов разрушений не видно. Спиридон встал к воротам спиной и стал бить в них каблуком сапога.

— Открывайте!

Ага, как же, разогнались! Не услышав ответа, корабельщики переглянулись, приподняли Спиридона. Он перелез через стену, громыхнул запором. Ушкуйники ворвались внутрь.

То, что здесь живёт работорговец, стало понятно сразу. В других домах у стен стояли хозяйственные постройки, помещения для скота. Здесь же громоздились железные клетки под глиняными крышами для защиты живого товара от палящего солнца. А в клетках стояли и сидели невольники.

— Вы, трое, сбейте замки. Остальные — за мной, в дом.

Не тут-то было — крепкая дверь была заперта. Только ушкуйники уже знали, как поступать с непокорным хозяином. Недолго думая, они подожгли тряпьё и закинули его в окна.

Когда из окон повалил удушливый дым, хозяин высунулся со второго этажа и стал орать на своём языке, явно призывая соседей на помощь.

Из-за соседской стены показалась голова и тут же исчезла. На помощь никто не пришёл. Богатеев сковал страх перед неминуемой расправой, ожидающей любого, кто осмелится попытаться дать отпор русичам. Уж если пал ханский дворец, то простые жители рисковать жизнями не хотели. А ну как русские обозлятся? Ордынская рать во время карательных походов на Русь жгла непокорные города, поголовно убивая слабых и уводя в плен всех, кого можно продать на невольничьем рынке. Помнили, знали ордынцы о жестокости своих ханов и боялись ответного мщения.

Тем временем ушкуйники топорами сбили с клёпок замки клеток. В это время двери дома распахнулись. Первыми из дома выбежали женщины. Одновременно невольники и невольницы с плачем и криками радости вышли из клеток во двор и увидели женщин из хозяйского дома. Недавние невольники яростно набросились на них. Мужчины били кулаками и ногами, женщины кусались, царапались, вцепившись в волосы, выдирали их клочьями. Рёв, крики боли, глухие звуки ударов заполнили двор торговца рабами.

Михаил ошалел от поднявшегося шума.

Из дома, боязливо озираясь, вышли трое мужчин. Невольники бросили терзать женщин и подскочили к мужчинам, готовые накинуться на своих мучителей.

— Стоять! — повелительно крикнул Михаил. Все замерли.

— Этот кто?

— Надсмотрщик у хозяина. Сволочь! Кнутом нас бил!

— Казнить!

Не успел надсмотрщик возразить, как Ефим раскроил ему топором череп.

— А этот? — саблей указал Михаил.

— Сам хозяин, — злобно ощерился пленный.

— Хозяин, говоришь?! Ты-то мне и нужен. А этот? — Михаил показал на третьего.

— Сынок хозяйский. Яблоко от яблони недалеко падает. Всех девок перепортил, — выступила вперёд невольница.

— Утопить в бассейне. Не заслужил он достойную смерть от оружия.

Невольники схватили хозяйского сынка и, как он ни брыкался, сунули головой в воду. Подержали, пока пузыри не перестали идти и тело не обмякло, и только тогда, плюнув, отошли от бездыханного тела.

Дошла очередь до самого торговца невольниками.

— Говори, где прячешь деньги?

— Не понимай по-урусутски, — затряс головой хозяин.

— Врёт он! Ещё как по-нашему тараторит, — вступила та же невольница, которая рассказала о проделках хозяйского сына.

— Ай-яй-яй! Нехорошо обманывать! А вот тебе урок — чтоб понятливее был!

С этими словами Михаил боевым ножом отсёк работорговцу ухо. Не смертельно, но оч-чень больно и крови много. Тот взвизгнул, зажал рукой рану.

— За каждый неверный ответ буду отрезать у тебя что-нибудь, — зловеще пообещал Михаил.

Не хотелось работорговцу расставаться с деньгами, ох как не хотелось. Однако боль в ухе и угроза Михаила заставили его подчиниться. Он повёл ушкуйников в дом. Тряпки уже прогорели, дыма стало поменьше, однако дышать ещё было тяжело.

Хозяин поднялся на второй этаж, снял с пояса ключ, отпер дверь. В комнате ушкуйники увидели два больших сундука. Комнатушка маленькая, без окна, и явно сделана с расчётом на хранение денег.

— Открывай замки! — приказал Михаил. Хозяин нехотя, трясущейся рукой вставил ключик в отверстие, отпер замок и откинул крышку первого сундука. Весь сундук был полон монетами. Завидев такое богатство, ушкуйники охнули.

— Теперь — второй!

Хозяин клацнул замком. Откинув тяжёлую крышку, он неожиданно схватил лежавший сверху, на монетах, кинжал и всадил его в грудь Ефиму.

— Умри, урус!

И тут же его тело грузно осело на пол, а бородатая голова откатилась в сторону — стоявший за его спиной Спиридон резанул по шее работорговца саблей.

— Вот гад!

Михаил на мгновение опешил. Плохо! Уставились на деньги ушкуйники, не доглядели за хозяином, вот и потеряли нелепо хорошего человека и опытного корабельщика.

Михаил запер сундуки ключами хозяина.

— Выносите сундуки!

Ушкуйники, пыхтя и толкаясь, с трудом оторвали их от пола, вытянули из хранилища, громыхая по ступеням, потащили по лестнице и выволокли во двор.

— Не, Михаил, на руках не донесём — уж больно тяжелы. Повозка нужна.

— Поищите в соседних дворах! Кинулись через стену в соседний двор, а там уж хозяев и след простыл. Одни бабы в гареме от страха трясутся. Зато нашли телегу и мула, запрягли его, вывели на улицу. Вчетвером с трудом взгромоздили один сундук на повозку, за ним — второй. Старенькая повозка угрожающе поскрипывала, обещая развалиться на первом же ухабе.

— Везите на ладью! Ты и ты! — Михаил указал на Спиридона и Никиту.

— А как же мы? — обступили Михаила бывшие невольники, распознав в нём главного.

— Вы что, все — русские?

— Не только.

— Троих покрепче мне гребцами надобно. Михаил окинул взглядом толпу, выбрал трёх крепких мужиков.

— Пойдёте с моими людьми за повозкой, скажете кормчему Павлу — я велел принять вас в команду и накормить.

Обрадовалась отобранная тройка, бросилась догонять тронувшуюся повозку.

— А с нами что?

— Кто русские — идите на пристань, найдите воеводу Юрьева, спросите у него.

Михаилу было всех жаль, но брать на себя ответственность он не хотел. Есть воевода походный, ему и решать.

Соседний дом оказался пуст, людей не было, ценностей тоже не нашли. Ушкуйники перелезли через забор. Дверь в дом оказалась заперта. Клеток с людьми тоже не было видно. Вроде ремесленник говорил, что в этом квартале одни работорговцы живут. Ошибся или наговаривал?

— Эй, отпирай. Выйдешь сам — живым оставим. Будешь сопротивляться — убьём! — это Зосима крикнул в окно.