— Вы четверо идёте по правой стороне, остальные — слева. Осматривать узлы, брать только деньги, изделия из серебра и золота, драгоценные камни. Подходящее увязывать в узлы, медь и бронзу не брать. И ещё — без нужды хозяев не трогать. Я слово дал. Пошли!

Ушкуйники деловито пошли по переулку. Осматривали, что вынесли хозяева, отбирали золотые и серебряные изделия, тут же увязывали в узлы и сносили в конец переулка. Там набралось уже изрядная груда трофеев.

— Хозяин, у тебя осёл с повозкой есть?

— Есть.

— Запрягай.

Вскоре ушкуйники погрузили на повозку весь груз. Хозяин ослика повёл его к причалу, сзади его охраняли двое ушкуйников. Повозка свернула в очередной переулок. Перед собой Мишка вёл лавочника из прежнего переулка.

— Обойди дома, уговори собратьев-соплеменников добровольно вынести ценности, и можешь идти к себе домой. Ты видишь — я держу слово.

Ордынец пошёл по домам — стучал в ворота, кричал что-то по-своему. И здесь хозяева быстро сообразили — сила солому ломит, жизнь дороже ценностей. Они открыли ворота и выставили мешки. Ушкуйники деловито выбрали ценности, увязали в узлы. Однако в этом переулке попался и упрямец — ворота одного из домов остались заперты.

— Ну что, проучим строптивца? Зосима, — на стену, попробуй сам открыть ворота.

Зосиму подсадили, он перебрался через стену, открыл запор, распахнул калитку. Все семеро ушкуйников ворвались во двор. Двери в дом оказались заперты.

— Может, хозяева ночью ушли? — предположил Вторуша с ладьи.

— А это мы сейчас проверим! Эй, хозяин, выходи сам да по-доброму, а не то пожалеешь!

В ответ — тишина. Что без проку ждать? Ушкуйники подожгли смоченное в масле тряпьё и забросили его в узкие оконца. Из дома потянуло гарью, потом показались тонкие струйки дыма, на глазах становившиеся всё гуще. В доме послышался надсадный кашель, всё в нём пришло в движение.

— А ты говорил — дом пустой!

Дверь резко распахнулась, выбежали женщины. Их сразу ловили и связывали. Вообще-то Мишке они были не нужны. Но молодой купец не останавливал ушкуйников: уж коли слово было сказано — отступать нельзя. «Теперь спуску дать — слабину свою показать, а это в набеге опасно! Отдам на причале судовой рати, пусть делают что хотят», — подумал он.

Около ворот стояло несколько ордынцев из соседних домов. Они внимательно наблюдали за происходящим. «Надо и им преподать наглядный урок», — решил Мишка.

Тем временем из дома, кашляя, чихая и вытирая слезящиеся глаза, вышли трое мужчин, судя по одеянию — хозяин и двое слуг. По приказу Михаила, их тут же казнили, отрубив головы. Местные у ворот попятились в испуге.

— Так будет с каждым домом, где ослушаются моего распоряжения! — показал рукой Мишка на чадивший дом.

С двух следующих переулков собрали приличную дань — настолько много, что еле увезли на повозке.

Все ушкуйники во главе с Михаилом отправились сопровождать ценный груз. Честно сказать — и есть хотелось, а подспудно — купцу не терпелось окинуть взглядом трофейные богатства в целом. Пощупать сокровища, насладиться очарованием тусклого блеска благородного металла, сиянием камней хотелось всем ушкуйникам. Похоже, жажда богатства начинала довлеть над разумом. Но Мишка старался не поддаваться искусу.

Корабельщики уселись в кружок и с удовольствием похлебали варева из баранины, заедая лепёшками.

Ушкуйники отдохнули немного, с нетерпением поглядывая то на Михаила, то на мешки с ценностями. Заметив нарастающее нетерпение, купец согласно кивнул головой. Ушкуйники тут же подскочили к узлам, свёрткам и мешкам, трясущимися руками стали развязывать верёвки, с горящими глазами перебирали пригоршнями золотые и серебряные изделия. Не мешая им созерцать трофеи, Мишка прошёлся вдоль пристани, заглядывая в трюмы чужих судов.

«Господи, тащат всё подряд — ковры, ткани, одежду, оружие трофейное. Оружие-то зачем? — с тоской смотрел Мишка на горы скарба. — Да за один дукат золотой несколько сабель и щит в придачу купить можно, а весу в том дукате — всего ничего». Да разве кто сможет в этом ратников переубедить? То-то и оно. Сказывалась воинская психология — хватай любой трофей, взятый на меч!

— Эй, парень, ты чего здесь бродишь, чего высматриваешь? — подозрительно спросил один из кормчих.

— Костю Юрьева ищу.

— Так он не здесь, а знамо где — в городе. А ты бы шёл по своим делам дальше.

Отошёл Михаил от чужих ушкуев — ещё заподозрят в чём нехорошем. Один вывод сделал Мишка — суда уже больше чем наполовину загружены, ещё день — и грузить будет просто некуда. К тому же и чересседельные сумки у конников наверняка полны уже.

Михаил подошёл к своим ушкуйникам.

— Подъём! Мы в Сарай пришли не харчами пузо набивать. Потому — за дело!

Ушкуйники покорно вскочили. По телу Мишки прошла теплом волна удовлетворения. Вот ведь — взрослые все мужи, у каждого семья, а приказы юного купца выполняют беспрекословно. Значит, уверовали — точное исполнение умного приказа ведёт к успеху в делах и прибытку.

Переулки в городе были похожи друг на друга — унылые в сером однообразии глинобитные стены и незатейливые ворота. Всё возможное разнообразие — от прозябающей бедности трудяг-ремесленников до сияющей золотом роскоши ордынской знати — скрывалось за этими стенами.

Обшарив дома в переулке, Мишка ставил на стене последнего забора крестик, процарапав глину камнем. Иначе, чего доброго, по второму кругу пойдёшь.

Вышли на перекрёсток, увидели вдали приближающихся конных и пеших воинов. Все насторожились. Михаил велел укрыться в переулке, за углом. Однако когда ратники подъехали ближе, он узнал впереди Костю.

Лицо его было чумазым, на кольчуге и одежде бурыми пятнами засохли брызги крови. Увидев Михаила, он соскочил с коня.

— Победа, Михаил, радуйся! Ханский дворец пал! Едва охрану одолели. Долго штурмовали — сил-то у нас маловато, а охранники всё сплошь бойцы опытные. Один двоих-троих обычных воинов стоит. Ладно, как у тебя дела?

— Да вот, гружу ушкуи помаленьку.

— Помаленьку не годится. Хватай всё! Завтра вечером, в крайнем случае — послезавтра утром — уходим. Во дворец можешь не ходить — не трать время. За нами обозик небольшой идёт, всё мало-мальски ценное забрали.

Обступившие их ратники с запылёнными, замызганными грязью и кровью лицами засмеялись.

— Ну, удачи, Михаил, не теряй время. Ратники прошли мимо, к причалу, а за ними потянулся обоз. В повозки были запряжены… ордынцы. Злобно вращая глазами, влекли они гружёные ценности, а едва замедляли ход, как ратники Юрьева стегали их кнутами.

— Вспомните, небось, как русских так же гнали на невольничьи рынки! Ничего, придёт ещё наше время — на каждом из вас ездить будем! А там и до самого хана доберёмся! Шевели ногами, басурманин!

Обоз тянулся и тянулся. Мишка насчитал два десятка подвод и сбился со счёта. Ничего себе «обозик» — знатный трофей взял Костя!

Наконец, обоз прошёл. Михаил повёл своих ушкуйников дальше.

Зашли было в один переулок, а там — страшные следы недавнего штурма: трупы лежат, курятся дымом пожара сожжённые дома. Здесь делать уже нечего. Заглянули в следующий — такая же удручающая картина. Лишь в четвёртом повезло — дома были нетронуты.

Они выбили калитку. Во дворе притаились несколько испуганных ребятишек разного возраста. Увидев русских, они закричали от страха и кинулись в дом. Из мастерской в углу дома вышел хозяин.

— Ценности давай — злато-серебро! Живо! — закричал Спиридон.

— Откуда они у меня? Я не воин — ремесленник, — показал он огрубевшие от работы ладони рук.

— Сейчас обыщу дом, и если найду хоть один серебряный дирхем, тебе несдобровать! — пригрозил Спиридон.

Ушкуйники ушли и вскоре вернулись ни с чем, разводя руками.

— Не здесь ищите, — спокойно сказал ремесленник. — Тут весь квартал мастеровых — одежду шьют, сапоги тачают. Богатых нет, мозолями на руках серебро не заработаешь, на пропитание только.