— А что интересного в пустой бутылке? — поглаживая крыса, полюбопытствовал Рэнд и покосился на взволнованного ученого.

— То, что она пустая! — воскликнул Шпильман, столь возбужденный, что густая вечно растрепанная шевелюра стояла дыбом.

— Макс, объясни! — попросила Мирей.

— ….!…..?…..!!!!…. - начал тараторить юноша, но из набора диковинных слов, вываленных им на команду, никто ничего не понял. Бедное заклинание перевода не справилось с ворохом научных терминов, нанизываемых один на другой в бешеной последовательности.

— Максик! — поспешно нажав на перстень для конспирации, жалобно взвыла Элька, чувствуя себя не умнее лошадки под своим седлом и опасаясь, что голова ее сейчас лопнет от горы диковинных слов. — Мы тупые! Мы очень тупые! Объясни на пальцах и как-нибудь покороче!

— Э… Ладно, — почесал лоб Шпильман, недоумевая, что именно показалось друзьям сложным и, вычленив из своего рассказа суть, перевел: — Мордодрал испарился, как только среда из бутылки вступила во взаимодействие с атмосферой дома. Я успел только выяснить, что по существу это создание не материально, а является некой мощной квинтэссенцией мысли.

— Сон разума рождает чудовищ, — перебирая поводья, пробормотала начитанная Элька испанскую поговорку, ставшую темой незабвенного офорта Гойи. — Вот вам и прямое доказательство…

— Что, даже плаща не осталось? — оторопело уточнил Рэнд, он так рассчитывал вечерком позабавиться с крошкой-мордодралом.

— Нет, — терпеливо повторил Макс, рассеянно крутя в руках бутылку. — Плащ не был тканью. Он тоже являлся частью условной "плоти" существа. Вот!

— Спасибо, мосье Шпильман, — от всего сердца поблагодарил Лукас ученого.

— Да за что? — удивился скромняга Макс. — Я толком и не узнал ничего.

— Благодаря вам, мы теперь знаем главное: чудовища действительно являются созданиями некоего разума, обладающего мощнейшим магическим потенциалом, — покачиваясь в седле, покровительственно возразил Лукас, старавшийся как можно чаще подкреплять уверенность в себе у мнительных членов команды, и прибавил задумчиво: — Хорошо бы нам теперь выяснить, действительно ли этот разум принадлежит Повелителю Теней или мы погнались за… хм, тенью.

— А! Ну этим можно заняться, — принялся ожесточено лохматить свои волосы молодой ученый, заметавшись по залу совещаний, Рэнд и Мирей напряженно следили за приятелем, готовые подхватить его в критический момент столкновения с мебелью или убрать несчастную из-под ног гения. — Кое-какие показатели я снять успел, на создание примитивного детектора должно хватить.

— Насколько примитивного, мосье? — уточнил маг, блеснув хищной зеленью глаз.

— Он будет указывать направление и изменять цветовую индикацию по мере приближения к цели, но точных координат не даст, — стыдливо пояснил Макс.

— Этого более чем достаточно! — горячо заверил технаря Лукас. — Так за работу же, мосье!

— Молодец, — обронил веское слово похвалы Эсгал.

— Спасибо, — смущенно одернул футболку Шпильман и побежал к своим загадочным машинам.

Минут через сорок довольно быстрой езды по лесной тропинке теперь, судя по следам вокруг, уже явно животного происхождения, Нал махнул рукой, и спешился.

— Я пойду, разведаю. Ждите! — коротко бросил он команде и исчез среди деревьев.

Загадочным образом мужчина в ярко-синем плаще умудрился слиться с растительностью. Уж не приколдовывала ли над одеждой своего рыцаря Минтана? Спустя семь минут Нал столь же неслышно и незаметно, как исчезал, появился вновь и подтвердил предположения колдуньи насчет направления движения:

— Хрялки и мордодрал здесь наследили. Но сейчас все спокойно. Вальпин-дозорный поет. Это здешняя пичуга. Если б какая нечисть в округе была, она бы молчала. Значит, можем выходить прямо к Каменным Истуканам.

Гал кинул взгляд на свой меч, и поскольку оружие не сияло, согласился с мнением Нала и местного представителя крылатой фауны. Вновь следуя за бдительным рыцарем, путешественники продолжили движение по лесу. Через каких-нибудь пятнадцать минут неспешной езды деревья неожиданно расступились, открывая взору идеально круглую, точно нарисованную по циркулю поляну, поросшую лишь мягкой и ровной, как ковер, травой. Деревья словно не смели преступить некой незримой границы. На этом покрытии широким, диаметром около десяти метров, кругом, словно вечные, давшие обет молчания стражи, стояли массивные, выше роста Гала, шестигранные столбы из светлого камня, а между ними лежала плоская шестигранная плита около пяти метров в поперечнике. На этой плите, завернувшись с головой в широкий темно-коричневый плащ, кто-то очень громко и совершенно безмятежно спал.

— Это что за чудо в плаще? Уж не шпион ли хрялков? — удивился Нал, не ожидавший найти в столь таинственном, обыкновенно избегаемом людьми уголке леса посторонних. Тем более бессовестно дрыхнущих посторонних в час, когда Родине грозит опасность!

— Допросим, — выезжая на поляну, улыбнулась Минтана с холодком.

Рэнда сидевшего в кресле за многие миры от Алторана невольно передернуло, и он заранее посочувствовал несчастному незнакомцу.

— А знает ли он что-нибудь? Непохоже, чтобы хрялки побывали здесь, — оглядел Лукас ровную поверхность травы, ища верную примету мордодрала — выжженные участки земли и следы свинорылых монстров.

— Готов спорить, что были, — твердо заключил Нал, указав рукой на несколько обломанных, еще не успевших увянуть, веток кустов на востоке поляны и потом, махнув рукой назад, объяснил: — По траве не судите, пустое. Это манкирия, ее так просто не вытоптать.

Всадники обернулись. Элька не поверила своим глазам: позади отряда простиралась ровная, совершенно девственная поляна, словно по ней и не проехал несколько секунд назад конный отряд. Только что примятая трава распрямлялась с быстротой пружинки.

— Живая мечта содержателей гольфклубов и стадионов, — прокомментировала девушка.

Нал тем временем соскочил с жеребца у самой плиты и основательно встряхнул крепко спящего типа за плечо, потом еще и еще раз. Гал встал чуть поодаль, отрезая незнакомцу возможные пути отступления. Оружия мужчины не извлекли из ножен, но для столь умелых воинов это было секундным делом. Лукас чуть пошевелил пальцами, готовя спутывающие чары. Элька тоже спешилась и попыталась приблизиться к плите. Но длинная рука Гала и его очень строгий взгляд вынудили любопытную девушку держаться в стороне от происходящего. Скроив совершенно невинную мордашку, Елена нехотя остановилась, опасаясь, что если она будет настаивать на своем, с воина станется и вовсе отослать ее домой.

Наконец, здоровенный тюк в плаще, казавшийся массивным даже рядом с рослым Налом, пошевелился по собственной воле и, сонно причмокивая губами, сел. То, что казалось серо-коричневым капюшоном плаща, распахнулось, вернее, развернулось в два огромных уха и захлопало на ветерке, словно флаги, сонно заморгали огромные, с пару кофейных блюдец глаза глубокого шоколадного цвета. Эльке странное создание невольно напомнило Чебурашку-гиганта. Пробудившийся незнакомец поерзал на плите и, позевывая, спросил:

— Так куда вас дальше вести?

— Нас? — удивленно переспросила Елена.

Звонкий девичий голос заставил внешне неуклюжее существо повернуть голову. Глазищи удивленно вылупились на девушку. Большие кулаки протерли веки, и ушан изумленно протянул:

— Так вы не хрялки?

— С утра людьми были, во всяком случае, большинство из нас, — добросовестно уточнила хаотическая колдунья. — Я Элька. А ты кто?

— Трогг, меня Лумалом зовут, — машинально представился ушастик и задумчиво переспросил, сворачивая подвижные уши в трубочки и вновь расправляя их: — А хрялки где? Я же их подряжался вести?! Иль они другой дорогой пошли?

— Пошли, на жаркое. Их теперь только пасти можно, — хихикнула Элька, изучая забавного великана, оказавшегося представителем другой расы. Лицо чужака, впрочем, весьма походило на человеческое, только большие глаза и уши выдавали в нем иную кровь. Да еще кожа нового знакомца была какого-то серовато-коричневого оттенка, почти сливавшегося по цвету с плащом, под которым у Лумала оказался совершенно обыкновенный зеленый кафтан и широкие шаровары, вроде казачьих.