Наконец в дверь постучали.

— Заходи, — сказал я.

Она открыла дверь. Я хорошенько потрудился, чтобы убрать осколки стекла и ошметки бумаги. Я нашел два лепестка и спрятал их за лампочку в моем гардеробе, чтобы они не потерялись.

— А почему тут так темно? — спросила она. — Ты не хочешь, чтобы я увидела твой прыщ?

— Я хотел устроить романтическую обстановку, — я похлопал по дивану рядом со мной, стараясь, чтобы мой голос не срывался. — Я бы хотел восполнить пятницу. Я так тебя люблю, Слоан. Я готов сделать все, что угодно, лишь бы не потерять тебя.

— Извинение принято, — хихикнула она.

— Здорово, — и я снова похлопал по дивану, приглашая ее сесть рядом. — Может, мы поцелуемся, или…. что-то типа того? Мой отец на телевидении, так что, наверное, он вот-вот вернется.

Наконец она села, и я обхватил ее своими руками, прикрытыми рубашкой, притягивая ее ближе к себе.

— О, Кайл. Я так люблю, когда ты меня обнимаешь.

И ее руки двинулись вниз, с явным намерением попасть под мою рубашку, и… Нет. Она снова пыталась достать до моей промежности. Черт, мех меня выдаст с головой. Мне нужен был только один поцелуй, прежде чем она все заметит.

И я поцеловал ее прямо в губы. Я ждал, что ощущения будут вроде тех, когда меня превращали в зверя той ночью. Но нет — не было ничего.

— Фу, Кайл. Ты такой заросший, тебе нужно побриться.

Я отодвинулся от нее, пытаясь оказаться между ней и окном.

— Да, я не брился сегодня. Я же говорил тебе, что болен.

— Ну, а душ ты принимал? Иначе ты от меня ничего не получишь.

— Конечно, я мылся в душе.

— Давай я включу свет. Я хочу увидеть тебя, — и она потянулась к лампе.

Вспыхнул свет. А затем я услышал крик.

— Кто ты? Что ты? — она начала лупить меня. Я лишь защищался из боязни убить ее своими когтями.

— Убирайся от меня подальше!

— Слоан! Это же я, Кайл!

Но она продолжала меня пинать. Она занималась карате, и занятия не прошли даром. Было больно.

— Слоан, пожалуйста! Я знаю, что это звучит невероятно, но ты должна поверить мне! Та девчонка-гот — она действительно ведьма!

Слоан прекратила свои попытки меня убить и уставилась на меня.

— Ведьма? Ты думаешь, что я дура? Ты думаешь, что я поверю, что здесь была ведьма?

— Посмотри на меня! Как еще это можно объяснить?

Она протянула руку, чтобы дотронуться до моего мохнатого лица, но тут же отдернула рука обратно:

— Все, я убираюсь отсюда, — и направилась к двери.

— Слоан… — я кинулся за ней и встал у нее на дороге.

— Убирайся! Я не знаю, что с тобой не так, но, все равно, уйди с мой дороги, урод!

— Пожалуйста, Слоан. Ты можешь это исправить. Она сказала, что я буду в таком виде, пока кто-то не полюбит меня и не поцелует в доказательство своей любви. Мы должны попробовать еще раз.

— Ты хочешь, чтобы я тебя сейчас поцеловала?

Все шло не так. Но, может быть, то, что она обо всем знала, было и к лучшему. Наверное, ей следовало знать, что она целует чудовище.

— Поцелуй меня, и я снова стану нормальным.

Я чувствовал, что дрожу — люди так себя чувствуют перед тем как расплакаться, но это было бы уже чересчур.

— Ты ведь говорила, что любишь меня.

— Это было тогда, когда ты был куда симпатичнее! — Она попыталась проскочить мимо меня, но я снова был у нее на пути. — Что на самом деле случилось с тобой?

— Я же сказал тебе, это была…

— Не повторяй это снова! Можно подумать, я верю в проклятия, ты, неудачник.

— Там, внутри, я все тот же, и если ты поцелуешь меня, все будет так же как и прежде. Мы будем самыми главными в школе. Пожалуйста, только один поцелуй.

Кажется, она на минуту задумалась о том, чтобы сделать это. Она обернулась ко мне. Но когда я нагнулся, чтобы поцеловать ее, она ловко поднырнула под моей рукой и выскочила из комнаты.

— Слоан! Вернись! — я выскочил за ней из комнаты, даже не думая о том, что меня может увидеть Магда или еще кто-то.

— Пожалуйста! Я люблю тебя, Слоан!

— Убери от меня свои лапы! — она открыла дверь. — Дай мне знать, когда у тебя пройдет эта штука или как там ее, — и она вышла в холл.

Я выскочил за дверь.

— Слоан?

— Что? — она давила кнопку лифта, надеясь его поторопить.

— Никому не говори, ага?

— О, поверь мне, Кайл, я не скажу об этом ни одной живой душе. Они точно подумают, что я сошла с ума. Должно быть, я действительно спятила, — она снова взглянула на меня и вздрогнула.

Лифт раскрылся, и она уехала. Я вернулся обратно в свою комнату и улегся на кровать. В комнате все еще пахло ее духами, и запах был мне неприятен. Я не любил Слоан, так что меня не слишком удивило то, что и она меня не любит. Наверное, именно поэтому поцелуй не сработал. Ведьма ведь говорила, что и я должен быть влюблен.

Я никогда никого не любил, даже когда был в своем нормальном состоянии, и все всегда проводили со мной время только из-за моего статуса, из-за того, что у меня много денег и потому, что со мной было классно тусоваться. Я всего лишь хотел того же, чего хотело большинство девушек — хорошо провести время. А все остальное могло подождать.

Есть ли у меня шанс когда-либо найти ту девушку, которая полюбит меня в моем нынешнем состоянии? И, наверное, ответить взаимностью на ее чувства будет труднее всего.

Заметка на память: Доктора не могут излечить от превращения в чудовище.

Следующие несколько недель мы с отцом потратили на разъезды по всему Нью-Йорку и консультации десятков докторов, говоривших на разных языках и с разными акцентами о том, что меня сглазили. Мы ездили в пригороды Нью-Йорка на прием к ведьмам и колдунам вуду. С тем же результатом. Они не знали, как я стал чудовищем, и ничего не могли с этим поделать.

— Мне очень жаль, мистер Кингсбери, — сказал отцу последний доктор.

Мы сидели в офисе то ли в Айове, то ли в Айдахо, то ли в Иллинойсе. Поездка туда заняла тринадцать долгих, безмолвных часов, а когда мы останавливались на отдых, мне приходилось одеваться как восточной женщине, чтобы одежда полностью прикрывала мое тело и лицо. Доктор работал в соседнем городе, но отец договорился о конфиденциальной встрече с ним на выходных в его сельском домике. Отец не хотел, чтобы меня видел кто-то из посторонних. Я выглянул в окно. Трава была зеленой, чего я не замечал раньше, и на кустах распустились разноцветные розы. Я посмотрел на них. Они были красивыми, как и говорила Магда.

— Да, мне тоже жаль.

— Нам очень нравится, как вы ведете новости, мистер Кингсбери, — произнес доктор Эндекотт. — Особенно моей жене, которая, пожалуй, даже чуточку влюблена в вас.

О Боже! Этот парень собирается взять у него автограф, или предложит попробовать втроем?

— Может, мне стоит пойти в школу для слепых? — вклинился я.

Доктор остановился то ли на середине своего предложения, то ли рассуждения.

— Что, Кайл?

Он был единственным, кто назвал меня по имени. Тот колдун вуду из Восточного поселка называл меня порождением дьявола (что, как мне кажется, было настолько же оскорбительно для отца, как и для меня). Я хотел уехать оттуда сразу же, но отец разговаривал с ним, пока наконец не выяснил — сюрприз, сюрприз! — что он не сможет мне помочь. Я никого не мог винить в том, что они не хотят со мной общаться. Я бы тоже сам себя избегал, поэтому мне моя идея показалась замечательной.

— Школа для слепых, — произнес я. — Может, мне стоит пойти в такую школу?

Это было бы здорово. Слепая девушка не сможет увидеть, насколько я уродлив, так что я вполне могу воспользоваться шармом Кингсбери, для того, чтобы она в меня влюбилась.

— Но ты же не слепой, Кайл, — сказал доктор.

— А разве мы не сможем сказать им обратного? Что я потерял зрение из-за несчастного случая на охоте или чего-то в этом роде?

Он покачал головой.

— Нет. Кайл, поверь, я знаю, что ты чувствуешь.

— Да уж конечно.

— Нет, на самом деле. Я немного понимаю тебя. Когда я был подростком, у меня было очень плохое состояние кожи на лице. Я испробовал кучу лекарств и препаратов, наступало улучшение, а потом становилось еще хуже. Я чувствовал себя настолько уродливым и несчастным; мне казалось, что никто и никогда не захочет быть рядом со мной. Но, в конце концов, я вырос и женился, — он указал на фото симпатичной блондинки.