…Сначала все было в тумане, человек ничего не понимал и мог лишь догадываться о том, что умер…

- Где я?

- Там же, где и были. Если вас интересует географическое положение, то, к сожалению, ничем не могу помочь, здесь нет ничего географического – сплошная физика.

Адольф проснулся в холодном поту. Он еще долго лежал в постели с открытыми глазами, пытаясь понять, что его так напугало. Адольф смутно помнил свой сон, но в памяти четко запечатлелся момент попадания пули в живот и ощущение дикой боли, которая казалась ему вполне реальной. В первые секунды после пробуждения он явно чувствовал, как низ его живота пронзило что-то холодное и острое.

Пересилив себя, Адольф поднялся и осмотрел комнату. В ней все было по-прежнему: столик с массивным черным телефоном, табуретка, раковина, унитаз и шкаф. Умывшись, Адольф вышел в коридор. Он оказался в уже знакомом проходе с многочисленными дверьми по сторонам. Только сейчас Адольф подметил одну странность: двери, при всем разнообразии форм и цветовой гаммы, имели одну схожую черту – они были вымазаны, включая и его собственную, красной краской. Вернее краска была не на самих дверях, а на косяках и перекладинах, будто нерадивые рабочие, которых заставили выкрасить дверные проемы, схалтурили, решив взять не качеством, а количеством.

Справа от его комнаты через три двери коридор резко заворачивал и скрывался за углом. Заглянув туда, Адольф увидел длинный извивающийся проход, уходящий вдаль и, казалось, не имеющий конца. Гитлер решил его исследовать. Идти пришлось не так долго, как он предполагал. Уже через пятнадцать минут Адольф увидел стену, которой оканчивался коридор. В стене находились две двустворчатые двери. Одна была синего цвета, и над ней располагалась табличка с надписью «Ган Эден». Над второй дверью, розовой, висела табличка «Геином». И таблички, и двери, судя по их внешнему виду, были очень древними. Гитлер догадался, что это двери лифтов: на таком Жуков привез его сюда в первый раз. Неожиданно дверь розового цвета открылась, и Гитлер увидел небольшую кабинку ослепительно белого цвета, в которой горел яркий свет. Немного подумав, он зашел внутрь. Кабинка оказалась очень узкой и невысокой – Адольф в ней еле поместился. С левой стороны на уровне груди располагалась панель с семью кнопками. Вместо номеров этажей на ней были названия: «Врата тьмы», «Врата смерти», «Трясина», «Гибельная яма», «Авадон», «Шеоль», «Арка». Решив, что слово «Арка» является наиболее безобидным, Гитлер нажал на нижнюю кнопку, и лифт медленно поехал вниз.

Когда двери раздвинулись, Адольф увидел не то ресторан, не то бар, в котором шумно галдели посетители. Адольф нерешительно вышел из лифта и направился в сторону барной стойки. За ней находился молодой человек с ослепительно белыми волосами, свисающими до плеч, и бейджиком на груди. На бейджике было написано «Распорядитель Раши».

- Что желаете? – спросил парень.

- Мне что-нибудь не очень крепкое.

- Из не очень крепкого могу предложить «Коктейль Молотова», коктейль «Гиена огненная» и, пожалуй, коктейль «Хрустальная ночь».

- Я, пожалуй, возьму «Хрустальную ночь» – красиво звучит. А из чего он?

- Отличный выбор! В составе этого напитка – черный ром, кола и водка. И все это – в граненом стакане из чистейшего горного хрусталя.

Адольф взял стакан, наполненный темной жидкостью с кубиками льда, и отошел от стойки в поисках свободного места. Искать пришлось недолго, так как большинство столиков пустовало. Гитлер увидел Хрущева. Тот сидел за столом с двумя немолодыми, судя по их пышным бородам, людьми. Все трое пили пиво. Заметив Адольфа, Хрущев сделал в его сторону жест, похожий на нечто среднее между приветствием и попыткой отогнать муху. Гитлер отпил из стакана и огляделся по сторонам. Только сейчас он заметил, что помещение, в котором располагался бар, было довольно просторным. Посетители сидели группами по 3-5 человек: кто-то пил пиво, кто-то – коктейли, некоторые, при этом, играли в карты и домино.

Хрущев жестом подозвал Адольфа за свой столик. Поскольку в одиночестве пить Адольф не любил, он встал и подошел к соседям.

- Разрешите представить, – обратился Хрущев к старцам, – Адольф Гитлер. Недавно к нам направлен на искупление, так сказать, потенциально-параллельного зла. Короче, по самой распространенной для этих мест статье. Милости просим за наш столик. Уж не побрезгуйте. Посидим – потрещим за жизнь.

- Спасибо, – ответил Адольф, присаживаюсь на свободное место.

- Как вам здесь? – спросил человек с пышной черной бородой и такими же черными, аккуратно уложенными волосами. – Обвыклись?

- Пока не совсем, – ответил Гитлер. – Не могу понять местные порядки.

- А че, порядки, как порядки, – вмешался в разговор Хрущев, – скоро привыкнешь.

- Энгельс, Фридрих Энгельс, – представился бородач, – а это, – указал он на седовласого мужчину, – мой товарищ и коллега Карл Маркс.

- Очень приятно.

- Надолго к нам? – обратился к Адольфу Маркс.

- Даже не знаю, мне об этом никто ничего не говорил.

- Вот Сталин, сука, темнит! – отозвался Хрущев. – Ему лишь бы интригу разыграть, нихера нормально сделать не может. Нет, чтобы пояснить человеку, че к чему. Мудак. – Хрущев отпил из стакана и продолжил:

- Помню, когда еще Владимир Ильич сам занимался распределением, такого бардака не было…

Неожиданно где-то совсем рядом громко заиграла музыка, не дав Хрущеву закончить свою мысль. Никита достал из кармана небольшой прямоугольник стального цвета, поднес к уху и заговорил:

- Да… А у меня типа законный выходной… И че?

Закончив разговор, Хрущев убрал прямоугольник обратно в карман:

- Как говориться, вспомни говно – вот и оно! Не дадут человеку расслабиться, везде достанут, бугры херовы. Опять кого-то привезли, надо на хату определять. – Он залпом допил свое пиво и, не прощаясь, пошел в сторону лифта.

- Интересно, кого на этот раз? – спросил Фридрих.

- Кем бы он ни был, – ответил Карл, – одно известно наверняка – это несчастный человек.

Оба собеседника Гитлера были странно одеты. Их внешний вид никак не соответствовал предположительно почтенному возрасту. На Энгельсе был камуфляжный военный костюм, обтягивающая майка цвета хаки и массивные армейские ботинки. На груди висели две прямоугольные пластинки-смертники – на таких в армии обычно указывают группу крови и прочие данные солдата – на запястье блестели массивные командирские часы. Карл был облачен в длинную, почти до колен, тунику, расшитую разноцветными африканскими орнаментами. Его руки по самые локти покрывали разнообразные браслеты, фенечки и шнурочки. Длинные седые волосы Маркса, собранные в толстые космы, напоминали причудливые волосяные сосиски. На шее висело массивное коралловое ожерелье ярко-красного цвета.

- А вы давно здесь? – поинтересовался Адольф у сидящих напротив него старцев.

- Да как вам сказать, – ответил Маркс, – лично мне кажется, что я нахожусь здесь столько, сколько себя помню. Все стало родным и знакомым, словно я тут и родился.

- И у меня точно такое же чувство, – поддержал товарища Энгельс, – если иногда и находят какие-либо воспоминания, то очень смутные, словно обрывки старого позабытого сна.

- Кстати о снах, – оживился Гитлер. – Как раз сегодня мне приснился очень странный сон, будто я – это вовсе не я, а кто-то другой. Причем, сон этот был настолько реален, что я буквально физически ощущал на себе все происходящее в нем.

- Мой друг, – перебил его Карл, – это вовсе не сон. Мы здесь настолько давно, что научились отличать явь от сновидений. Со временем вы сами все поймете.

- А что же это, если не ночной кошмар? – продолжал дознаваться Адольф, которому хотелось во что бы то ни стало понять, что же все-таки с ним произошло.

Фридрих поднес указательный палец к губам и заговорщицки тихо ответил:

- Об этом нельзя говорить. Наказание – удел отдельно каждого, и делиться с другими или обсуждать это строго-настрого запрещено. Иначе может произойти смешение кармических сценариев, что в свою очередь способно привести к самоуничтожению тех, чьи кармы переплелись.