Роза узнала бы об отчаянных поисках мужа, если бы лорд Филпотс прибыл в «Алмак» раньше Джефри. Однако ее преданный друг заскочил в «Уайте» поболтать с приятелями и похвастаться своим новым роскошным жилетом, а когда наконец появился в «Алмаке», обнаружил, что бальная карточка Розы уже заполнена и для него не осталось ни строчки. Более того, она пользовалась таким успехом, что невозможно было урвать и минутку, чтобы поговорить с ней. Однако Милти был счастлив просто видеть ее в зале, словно согретом ее присутствием. Роза не казалась встревоженной, и Милти сделал вывод, что Джефри, вернувшись на Лестер-стрит, 1, удовлетворительно справился со всеми недоразумениями.

Не имея возможности поговорить с Розой, лорд Филпотс покачивался взад-вперед на своих нелепо высоких каблуках на краю бального зала. Теснота была ужасной, и он усердно выискивал взглядом Джефри среди самозабвенно кружащихся пар, радуясь, что друг вернулся в Англию. В конце концов, заметив элегантную фигуру Джефри, входящего в зал, Милти облегченно вздохнул. Теперь уж он узнает, как разрешилась дневная проблема. Стремясь как можно скорее приблизиться к Джефри, Милти рванулся вперед, поскользнулся на натертом: полу и растянулся у ног одной из патронесс «Алмака» – Салли, леди Джерси.

– Ни к чему впадать в такие крайности, лорд Филпотс, – проворковала леди Джерси. – Уверяю вас, простого поклона было бы вполне достаточно.

Она покинула Милти и запорхала от одной группы гостей к другой. Ее пронзительный голос явственно доносился до разгоревшихся ушей несчастного Милти:

– И тогда, моя дорогая, я сказала: «Простого поклона было бы вполне достаточно…»

Бедный Милти, совершенно униженный, быстро поднялся. Ему отчаянно хотелось провалиться сквозь пол, чтобы избежать насмешек, или излить свои беды в дружеское ухо. Однако четыре уха самых близких к нему людей были вне его досягаемости, поскольку маркиз уже вальсировал со своей женой. Милти проводил их тоскливым взглядом. Оба танцевали прекрасно, оба ослепительно улыбались друг другу, и оба явно были в ярости. Подобное наблюдение огорчило Милти еще больше, чем унизительное падение перед леди Джерси.

Джефри, вернувшись, домой после поисков Розы, узнал, что его жена преспокойно сидит дома. Вернее, сидела до того, как упорхнула с лордом Абернети. Это сообщение, естественно, не улучшило его настроения. Он отправился в «Алмак» и, отыскав Розу в толпе, чуть ли не силой вырвал ее из объятий упиравшегося огорченного кавалера. Теперь он уже кипел от гнева.

– Итак, дорогая. Вы решили, что необязательно ожидать меня дома? Разве Хэмфри не доложил о моем возвращении?

Роза продолжала натянуто улыбаться и глядеть в другую сторону.

– Доложил, но я не думала, что мое присутствие для вас важно, поскольку вы не соблаговолили написать мне и сообщить о приезде, – огрызнулась она.

Джефри стойко принял выговор. Он не пропустил ни шага в сложном танце, хотя из-за чувства вины, вызванного ее репликой, разозлился еще больше.

– Я точно помню, что сообщил вам продолжительность своего путешествия. Наверняка на Лестер-стрит, 1, есть календарь. Любой заинтересованный человек мог бы отметить дату отъезда и рассчитать – с большой точностью – дату приезда.

– Вероятно, вы слишком много ожидаете от этого человека, милорд.

Слишком много ожидает? Может ли муж ожидать слишком много от своей жены? Джефри прищурился и свирепо посмотрел на блестящую макушку. Роза все еще упорно отводила глаза.

– И что это за француз, с которым вы появлялись в обществе?

– Ах, Анри, – еле слышно ответила Роза.

Она вдруг явственно увидела Анри Бонэра, лежащего на поленнице с неестественно повернутой головой и чудесными синими глазами, уставившимися в пустоту, и задрожала. Страшная правда сжала ее сердце ледяными пальцами. У нее есть опасный враг, который непременно нанесет новый удар, поскольку первая его попытка не удалась. И мысль о том, что, вероятнее всего, этот враг – ее собственный муж, была еще невыносимее. Он так долго отсутствовал, а теперь было очевидно – и любой находящийся в зале мог это заметить, – что ему неприятно находиться рядом с женой. Роза вдруг почувствовала себя очень юной, очень одинокой и очень уязвимой. Смертельно побледнев, она покачнулась и пропустила очередное па танца.

Руки Джефри удержали ее от падения.

– Роза, в чем дело?

Роза вцепилась в него, на мгновение, прислонившись к его груди. Его сила, его аромат нахлынули на нее, вызвав ужасное страстное желание. Ужасное – потому что он хотел ее смерти. Отпрянув, она заставила себя выпрямиться.

– Джефри, я не очень хорошо себя чувствую, я собираюсь домой, – заявила она.

Джефри прикусил язык, сдерживая сердитое замечание, готовое сорваться с его губ. Почему упоминание о французе так расстроило ее? От него не ускользнуло, что, говоря о французе, она назвала его по имени. А вдруг он опоздал? И сердце Розы уже занято другим, не мужем? Но, как бы ни мучили его эти вопросы, она действительно выглядела совершенно больной. И так же очевидно было то, что она не хотела иметь с ним никакого дела. Горечь оттого, что его брак умер, фактически не начав жить, тяжестью легла на его сердце. Он молча вывел жену из бального зала.

– Я провожу вас домой, – сказал он. Набросив на ее плечи пелерину, он крепко взял ее за руку.

Роза высвободилась. В эту минуту она меньше всего хотела остаться наедине с Джефри.

– В этом нет необходимости.

Джефри не ответил, просто приказал подать свой экипаж и жестом предложил ей войти в него. Поскольку Роза не могла найти способ избежать совместного отъезда, разве что устроить отвратительную сцену, – она уселась, расправив юбки так, что они заняли все сиденье. Если Джефри и заметил это красноречивое движение, он не подал виду и сел напротив. Они ехали по темному Лондону в покачивающейся карете, погруженные каждый в свои мысли.

Роза искоса поглядывала на суровое, задумчивое лицо Джефри, обращенное к окну, размышляя, действительно ли муж способен нанять головореза, чтобы заманить ее в ловушку и убить. Джефри явно не рад был ее видеть и сразу заговорил о ее знакомстве с Анри Бонэром, вероятно удивляясь, где нанятый им убийца и почему не выполнил свою миссию. Она почувствовала себя еще несчастнее.

Джефри смотрел в ночь, его мысли были такими же темными, как проулки между зданиями, и такими же опасными. Роза так очевидно не питала к нему никаких чувств, она лишь проявляла терпимость, требуемую для того, чтобы оставаться маркизой Эдерингтон. Он не видел никакой возможности заговорить о том, что жгло его сердце. Казалось, он невольно вступил именно в такой брачный союз, какого всеми силами пытался избежать.

Его обманула девчонка с дерзким языком и лавандовыми глазами. Вероятно, лучше ему оставаться там, где он чувствует себя уверенно… в парламенте… в деловой жизни… Управлять своим имением. К черту супружество и жен! Хотя придет день, когда он потребует от нее исполнить долг и произвести на свет наследника рода Эдерингтонов. Но как удостовериться в том, что в ребенке действительно будет течь его кровь, а не кровь одного из ее кавалеров? Ни при каких условиях он не потерпит скандала и будет бдительно ожидать первого же его признака!

Прибыв на Лестер-стрит, 1, они молча разошлись. Роза удалилась в свою спальню рыдать до изнеможения, пока сон не сморит ее, а Джефри снова покинул дом, отправившись в клуб. Они не могли бы оказаться дальше друг от друга, даже если бы удался план Элмо Сьюэлла отправить Розу на шесть футов под землю.

Прошло долгое лето, и Маленький сезон начался, недосчитавшись трех заметных персонажей. Весь бомонд обратил внимание на то, что маркиз Эдерингтон ушел с головой в работу парламента и снова завтракает по средам у матери, а вечера проводит в одном из своих клубов.

Однако почти никто не заметил, что лишенный титула и поместья мистер Элмо Сьюэлл помчался в вечер бала в «Алмаке» в Элленсберг. Месье Бонэр лежал на столе в полуразвалившейся гостинице, а хозяин жадно шарил по его карманам. Сьюэллу оставалось лишь вернуться в свои жалкие меблированные комнаты обдумывать следующий шаг. Затравленная, в страхе перед разоблачением, Шэрон Бартли-Бейкон хоть и неохотно, но дважды в неделю письмами информировала его о продолжающемся отчуждении в доме Эдерингтонов.