— Кто из нас лучше плавает? — спросил Уго.

— А ты как плаваешь? — спросил Расмус.

— Вроде ничего, — неуверенно сказал Уго.

— Ну, тогда лучше всех плавает Расмус, — уверенно сказал Мариус. Уго в этом не сомневался. Расмус производил впечатление человека, который не только плавает лучше всех, но и быстрее всех бегает, лучше всех дерется, дальше всех метает палицу. Он весь состоял из железных мышц, готовых в любой момент в лучшем виде исполнить любую задачу.

— Тогда, видимо, другу Расмусу придется начать, — сказал Уго.

— Погоди! — неожиданно остановил его Мариус. Он стоял молча, с застывшим взглядом. Глаза его из голубых стали светло-серыми. Расмус почувствовал страх и протянул руку к другу. Уго схватил его за запястье.

В голове Мариуса происходила живейшая работа. Обрывки изображений, идей, текстов… Бешеный калейдоскоп. Потом из сердцевины этого хаоса проступили зеленые глаза. Космический Ас! Красно-черная рожа тут же исчезла, зато появился незнакомый пейзаж: подмытые водой корни дерева, склоненного под углом 45 градусов к воде, высокий обрывистый берег и маленький грот, совершенно скрытый свесившейся к воде листвой. Удивительно, как Мариус умудрился сквозь эту зеленую занавесь разглядеть лодку.

Мариус очнулся. Он смотрел вниз, в направлении береговой линии. Прямо перед его глазами под углом 45 градусов склонялось к воде полуиздохшее дерево. Ошибки быть не могло. Его только что Мариус видел в своих грезах — только с другого ракурса.

— Там есть лодка, — сказал Мариус, указывая вниз.

— Где? Под землей? — раздраженно спросил Расмус.

— Подожди, друг Расмус, — успокоил его Уго. — Ты уверен? — он обратился к Мариусу.

— Надо спуститься к воде, — сказал Мариус тоном, не допускающим возражений.

— Надо — значит, надо, — согласился Уго. — Я вчера тут тропку открыл. Темновато, конечно. Но попробуем.

Они попробовали — и у них получилось. Хотя, конечно, не обошлось без спотыканий, матов и даже падения Мариуса.

— Тюлень! — прокомментировал падение Расмус. Но вот они — у воды. Здесь все оказалось знакомым Мариусу по недавним грезам: оголенные корни дерева, листва, опускающаяся к воде. Зеленая занавесь. Грота, правда, не заметно. Но ведь еще не рассвело.

— Я пойду посмотрю, — сказал Мариус. Расмус безнадежно махнул рукой.

Сверху нависал довольно высокий обрыв. Сухого пути к гроту не было. Мариус разделся и, мелко дрожа, вошел в утреннюю воду. Но плыть ему не пришлось. Идя вдоль берега к полумертвому дереву, он не погрузился даже до подбородка. Вот она — зеленая занавесь. Раздвинув ее, Мариус увидел темноту, в которой мерцали две зеленых точки. Он смело шагнул туда. В бледном зеленом свете он увидел лодку.

Все оказалось очень скучно. Лодка легко отвязалась. Весла прилагались к лодке. Мариус выплыл из грота, осторожно гребя, и взял на борт своих пораженных компаньонов.

К рассвету они уже достигли талинского берега. Гребли, стараясь держаться строго под мостом, деликатно огибая «быки». Расмус все никак не мог добиться от Мариуса объяснений. Уго ни о чем не спрашивал. Все шло примерно так, как он подсознательно ожидал.

Над их головами, на мосту оживало движение. Слышался мерный стук — это всевозможные повозки пересекали государственную границу. Тракт сбрасывал с себя оцепенение. Деловые и прочие, дорожа каждой минутой, спешили достичь пункта, где предначертано сегодня совершить то, что определила Господня воля. Рагула, великий Бог ренов и всех правоверных, не был требователен. Исполняй свое дело наилучшим образом, не ленись (леность — первый грех!) — и ты вполне угодишь Всевышнему. Приз, который ждет тебя на финише этой гонки — счастливая вечная благодать, тонкая неиссякаемая струйка клубничного киселя, и день, и ночь льющегося тебе в рот.

Повозки стучали по мосту, Все торопились в царство небесное. Трое гребцов спешили в обратном направлении. Они последовательно зарабатывали себе вечное проклятие, нескончаемый спуск по девяти спиралям преисподней. Они отчетливо понимали это — и просвещенный Уго, и прагматичный Расмус, и сентиментальный Мариус. Дело, которое увлекло их от повседневных занятий, не сулило никаких посмертных бонусов — потому что только в ежедневном труде ты и выражаешь свою любовь к Рогуле. Хотя, думал Мариус, скорчившись на корме, мудрый Бог мог создать их троих как раз для путешествия в Пустыню Гномов. Иногда промысел Его непонятен. В душе должен постоянно звучать особый камертон, который всегда подскажет тебе, богоугодное ли ты совершаешь дело. А голову от подобных сомнений лучше освободить…

Талинский берег для троих путников означал свободу. Как все условно в мире, который создал себе человек! За каких-то полчаса ты пересекаешь реку и совершенно меняешь свое состояние, из государственного преступника превращаясь в никому не интересного пешехода. Странно, право же. Какую неповторимую роль в нашей жизни играют границы! Надуманные преграды, невидимые стены, они разделяют не только людей, но также понятия и ценности, в том числе — те, которые вообще-то никак не могут разделяться. Есть вещи, которые порицаемы в любой части света. Например, убийство. Но границы делают относительным даже его, размывают его однозначную греховность. Лишив жизни человека на одной территории, ты на другой уже не считаешься преступником. Непонятно. Странно. И жутковато перед непостижимостью мироустройства.

Но, если прилежно штудировать Учение, объяснение можно найти всему. По легенде, Рагула придумал границы и страны, чтобы дать человеку почувствовать все несовершенство земной организации. Он заложил в человека два противоположных стремления: быть как все и выделяться. Первое заставляет людей держаться стаями. Второе — одну стаю отделяться от другой. Географический символ первого — города, второго — границы. Намерение Бога, выраженное им через пророка Рафаила и внесенное в Книгу Бытия, выглядело так: человек должен иметь свободу выбора. Границы как раз и создают для него удобную многовариантность. Если ему не подходят нормы и мораль одной страны, он может переехать в другую и попробовать там успокоить душу. Но если он чтит Бога, то должен понимать: все это политическое многообразие — пошлая декорация. Законы того или иного государства — это земные законы. А человек должен жить по законам Божьим. Для того, кто это сознает, совершенно неважно, в какой стране он живет. Главным будет другой вопрос — к а к он живет. Поэтому убийца, пересекающий границу и тем самым избегающий гражданской кары, никуда не денется от суда Божьего и, в конечном итоге, от своего внутреннего суда.

Об этом следовало подумать Мариусу. Однако холод в его голове, который неустанно поддерживал Космический Ас, избавлял Мариуса от лишних переживаний.

Уго четко представлял, что делать дальше. За мостом, в ложбине притулился маленький городок Кула. Аккуратный, светлый, весь состоящий из шпилей и ажурных башенок, он сразу бы показался идеальным местом проживания какой-либо мирной душе. Уго, Мариус и Расмус появились на улицах Кулы с рассветом. В мире, устроенном Рагулой, харчевни открываются очень рано. Поэтому товарищи перекусили в кабачке с веселой вывеской — женщина с огромными кровавыми губами и двумя змеями вместо ног.

И далее — на юг, по талийскому тракту, туда, где светлая даль, соприкасаясь с горизонтом, образует отталкивающее зеленоватое марево.

— Болота! — прокомментировал Уго.

Пока что ноги путешественников ступали по зеленому луговому ковру с хаотично разбросанными ярко-желтыми цветочками и кровавыми вкраплениями земляники. Но трогательный ландшафт уже начинали разъедать зеленовато-коричневые метастазы с чавкающей жижей. Воздух постепенно наполнялся болезненной влажностью.

Заскакали мерзкие рогатые жабы. К земле начала липнуть мокрая пелена. Пучки тростника и одинокие ивы — вот и вся растительность, которой могли порадовать ближайшие мили.

Уго знал эту перспективу не понаслышке. Он уже общался с Туманными Еолотами. Но одно дело — пересекать это гиблое место верхом, по единственной нормальной дороге, которую смогли проложить через здешние топи, и совсем другое — бороздить болота в пешем порядке, да еще в той их части, где о первозданной природе можно говорить без всякого преувеличения.