Однако, чересчур доверяться судьбе — все равно, что сидеть возле банки с вареньем и ждать, что кто-то поднесет тебе ложку. Поэтому допустим, что табакерка все же не та, и проанализируем ситуацию под соответствующим углом. Что следует избрать отправной точкой? Пожалуй, абсолютную случайность нашего попадания к Седрику. По сюжету это составляло вероятность в одну сотую процента. Впрочем, то, что эта сотая сработала, не столь удивительно: в жизни случались совпадения похлеще. Важно другое: Орден Пик в Мерке дал нам другой ориентир — серебряные рудники.

Но позволь, друг любезный, осадил себя Уго, почему ты вновь и вновь относишь пыльного инкогнито из "Грома и молнии" к Ордену Пик? Почему все-таки не принять версию, что он — посторонний вредитель, задача которого — сбить вашу экспедицию с правильного пути, чинить пакости и т. д.? Твое подсознание причислило пыльного к Ордену, потому что ты не смог найти кандидатуры на роль противника Ордена. А это аргумент слабоватый. Незнание предмета не отрицает предмет, как говорит Фигурант. Попробуй, следуя за фактами, допустить, что противник существует, и он целенаправленно дает фальшивую наводку на серебряные рудники. А табакерка, о которой говорится в головоломке, на самом деле принадлежит Седрику. С этим просто необходимо согласиться, поскольку эта табакерка соответствует обоим условиям головоломки: она серебряная и принадлежит грозному хозяину. Но тогда возникает порочный круг, и мы возвращаемся к изначальному вопросу: почему на табакерке Седрика не оказалось тайной надписи?

Отложим этот вопрос. Прощупаем другое направление. Что, если никаких конкурентов у Ордена Пик все-таки нет и головоломка имеет в виду серебряные рудники? Тогда легко объясняется отсутствие надписи на табакерке Седрика. Но не странно ли, что в Угольном Лесу оказалось два объекта, к которым применимо определение "серебряная табакерка"? Значит, теория вероятности — дерьмо поросячье, а старик Анчибалло — выживший из ума идиот? Впрочем, что мы знаем о теории вероятности? А вот с фактами не поспоришь: в Угольном Лесу действительно существует две "серебряные табакерки". И Орден Пик, который знает то, что нам и не снилось, наверняка имел информацию об этом удивительном совпадении. На нем и построил третью задачу своей подлой головоломки. Пусть, мол, клиент поломает голову, пусть помечется между двумя табакерками, пусть докажет свою состоятельность. Справится с задачей — молодец, не справится… Что ж, всем понятно, каков будет исход, если клиент не справится.

Если Орден в самом деле так лихо закрутил сюжет, то Уго был готов преклониться перед составителями головоломки. Он умел ценить блистательные придумки, пусть даже и дьявольские. Впрочем, по мнению Уго, все, что выделяется из общего ряда, не может обойтись без дьявольского вмешательства. Как, впрочем, и без божественного. Не сказать, что Бог и Черный Демон работают рука об руку, но то, что их усилия косвенно сливаются в лучших продуктах человеческого ума — это бесспорно.

Однако, какому же варианту отдать предпочтение? Какую табакерку считать целью третьей задачи? Поразмыслив, Уго решил: поступим, как в Реккеле. Тогда тоже стояла дилемма: отель герцога Тилли или его замок? Выбрали то, что ближе и доступнее. Поэтому остановимся на табакерке Седрика.

Но сделав этот выбор, мы необратимо возвращаемся к набившему оскомину вопросу: почему на табакерке не оказалось тайной надписи? Голова Уго раскалывалась от напряжения, но все без толку. Он решил спать. И вдруг Уго, уже повернувшегося к стене, как огнем прожгло. Да разве в головоломке сказано, что тайный знак должен находиться на самой табакерке? Формулировка гораздо шире: "Ищи грозного хозяина серебряной табакерки в лесу". Да, табакерка выделена особо, но искать советуют не ее, а ее хозяина. Что же разрази меня Ток, это должно значить, мысленно простонал Уго. Уж не то ли, что секрет третьей загадки должен открыть сам Седрик?

И только к рассвету Уго набрел на идею, которая давала ответ на все вопросы.

Утром их повели к обиталищу атамана. По дороге Расмуса посмотрел на лагерь новыми глазами и все-таки решил ближайшей ночью захватить атамана, заставить отдать шпору и вывести их из лесу. Или ему жизнь не дорога? А если не жизнь, то пост — почти наверняка. Седрику есть что терять. Надо ему это убедительно растолковать. Расмус чувствовал себя разбитым. Всю ночь его преследовали видения. Наводящее трепет бородатое лицо астролога Хлора. Конвульсирующий капитан Граппс. Мертвый стражник на Старом мосту. Эрнест Мех с фанатично горящими глазами. Но чаще всего Расмусу являлся лохматый санах Русан, и за спиной его шевелились неясные зловещие образы, сверхъестественно страшные. От этих чудовищ исходила прямая угроза, характер которой, однако, оставался неясным.

Расмус понимал, что столкнулся со злым роком, носитель которого — лохматый санах. Выхода Расмус не видел. Он не ощущал в себе силу святого Петера, который, укрываясь в пустыне от врагов, сказал явившемуся Черному Демону: "Изыди!" — и тот сразу исчез. Поведение санаха наталкивало на мысль, что он узнал секрет золотой шпоры и, желая ею завладеть, пустился по следам компании. Но парадокс в том, что лохматая тварь не идет по следам. Она, тварь, постоянно оказывается впереди! Что это значит? Только одно: тварь имеет хитрый сговор с Уго, который выдал ей (твари) маршрут. Какие цели преследует Уго? Зачем Русан сдал (а ведь действительно сдал!) Уго гвардейцам? Если он охотится за шпорой, то связываться с гвардейцами не имело смысла. Или за выдачу беглых преступников ему что-то пообещали? Вопросы можно было перебирать бесконечно, как четки, что Расмус и делал до самого утра.

А наутро их отвели к Седрику.

Хитро щурясь, атаман спросил:

— Уезжаете?

— Нет, — опережая Уго, заявил Расмус. — Пока шпору не отдашь — никуда не поедем.

Уго, удивленный, что инициативу разговора у него перехватили, подумал, что резкость Расмуса в данном случае как раз уместна, и решил пока отступить на второй план.

— Пока шпору не отдам? — удивленно переспросил Седрик и засмеялся. — Друг ситцевый, да ты забыл, где находишься! Здесь я решаю. Понял?

— Не пугай ежа голой жопой! — огрызнулся Расмус. Он явно пер на рожон. Зачем — и сам не понимал. Адъютант со шрамом сделал шаг вперед и положил руку на эфес палаша, но атаман резким жестом остановил его.

— Без шпоры мы не уйдем, — повторил Расмус. Несколько секунд они с Седриком смотрели друг другу в глаза. Потом атаман сказал своему приспешнику:

— Под арест их!

Адъютант пронзительно свистнул. В помещение ввалилась куча разбойников и, взяв друзей за холки, препроводила в специальную землянку, столь герметично отделенную от белого света, что даже решетки не требовались.

Арест продлился не менее суток. Уго воздерживался от упреков, потому что полагал линию Расмуса в целом правильной. Хотя дипломатичности бы этому герою! Уго подозревал, что, веди разговор он сам, результат оказался бы положительнее. Впрочем, кто знает? Седрик — тип весьма непростой. Его политесом не тронешь.

Расмус был угрюм, зол и ни о чем не сожалел. Раскаиваться он просто не умел. Ярко выраженное животное мышление, по классификации Фреда Кукена.

На следующий день, около полудня, их вынули из землянки для новой очной ставки с атаманом. "30 мая", — подумал Уго. — "Черт, как время ползет! Нам бы день простоять и ночь продержаться".

Седрик встретил их безоблачной улыбкой и одним движением щеки услал из помещения лишних. Остались сам атаман, трое гостей и непременный ординарец со шрамом. На столе, рядом с трубкой Седрика, покоилась золотая шпора. Она смотрелась здесь очень органично. Хитро щурясь, атаман надежно прятал свои зеленоватые глазки в узенькие щелочки, от которых, словно у доброго дедушки, веселыми лучиками разбегались морщинки.

— Чего ждешь? Забирай! — обратился он к Мариусу, указывая на золотую шпору.

Расмус оторопел. Уго выглядел ошеломленным. Больше всех поразился, однако, адъютант, челюсть которого отвалилась почти до пола. Седрик посмеивался, довольный произведенным эффектом. А Мариус, не поведя бровью, бережно упаковал шпору и уложил ее в котомку. Он-то заранее знал, что все так и кончится. Ему об этом Космический Ас сразу говорил.