А Уго освободил мозги для размышлений и с новыми силами набросился на вопрос: как относиться к версии о серебряных рудниках? Еще в Мерке Уго без труда выяснил, что рудники таки существуют на северных окраинах Угольного леса. Удалось даже разыскать одного спеца, работавшего там. Сорокапятилетний мужик выглядел на все шестьдесят. Добыча серебра — далеко не мед. Мужик раскрыл секрет "серебряной табакерки". Так называли выработку, в которой благородный металл залегал необычно изобильно, слоями. Там же, неподалеку, находилась "золотая табакерка", где серебряные слои пересекались золотыми прожилками. Какое отношение ко всему этому имеет единорог, мужик тоже объяснил. С него, с единорога, и пошли разработки в Угольном Лесу. Много веков назад привел он некоего Гвидо Лоха на серебряные поля, ударил в землю копытом — обнажилась первая жила. Так что единорога, говоря отвлеченно, можно считать полноправным хозяином как серебра в целом, так и табакерки в частности.

Вроде бы все сходилось. Почему же Уго никак не мог избавиться от сомнений? Он сам не знал. Но чутье подсказывало: что-то здесь не так. Уго относился к тому редкому типу людей, в ком одинаково сильно развиты способность к аналитическому мышлению и интуиция. И вот сейчас, имея на руках, казалось бы, все нужные для поиска сведения, он испытывал смутную тревогу. Что-то в развитии ситуации казалось ему подозрительным. Сведения о "серебряной табакерке" подброшены уж очень неестественно. Фигура пропыленного незнакомца в кабачке "Гром и молния" решительно смущала Уго.

Ну, хорошо, подумал Уго. А где альтернатива? Ее мы, к сожалению, не имеем. Тогда что тебя раздражает, спросил он себя. То, что вами играют? То, что ваша воля кому-то подчинена? Так ведь это — ситуация привычная. Роли пешек вы исполняете с самого начала кампании. Более того: если Мариусу пришлось играть эту роль под нажимом, то ты, умник, избрал ее себе добровольно. Чего уж теперь роптать? Выбрось из головы ненужные рефлексии и держи курс на серебряные рудники.

Но существовала и другая проблема. Записка, принесенная Расмусом с меркских улиц. Расмус описал человека, передавшего послание — и в этом описании Мариус тут же нашел приметы своего злого гения, оруженосца черного рыцаря. Свершилось чудо — этот великий немой заговорил! Протянув записку Расмусу, он сказал: "Это тебе". Расмус опешил, а бородач тем временем растворился в толпе.

Отец Клемм учил: "Анализируй совокупность фактов". Уго подверг ревизии свои активы. Имеем следующее. Уно: человек в "Громе и молнии", дающий прямую наводку на серебряные рудники (впоследствии сведения подтверждаются). Дуо: заговоривший оруженосец, передающий записку с указанием местоположения первого талисмана. Тре: эти два человека (принадлежащие, очевидно, одной диаспоре) каждый по-своему помогают успеху нашего дела. Вопрос: какой смысл придумывать столь навороченную головоломку, чтобы потом подбрасывать ключи к разгадке? Ответа нет пока…

Город Мерк и Угольный Лес, как подсчитал Уго, разделяло немногим более 30 миль. Два дня осторожного ходу. На следующий после Мерка день Расмус разговорился с хозяином харчевни, где они обедали. Этот бочковидный старичок оказался неумеренно болтлив, что Расмуса в людях вообще-то раздражало. Но неожиданно они нашли общую тему. Речь зашла о недавних посетителях харчевни. Старичок-боровичок упомянул о молодом санахе, который побывал тут накануне и поразил хозяина своей торопливостью. Приметы выдали в стремительном санахе проклятого Русана, лохматую обезьяну с мельницы Варата. Расмус злорадно отметил, что Уго оказался смущен таким поворотом разговора и увел беседу в сторону. Довольный Расмус констатировал про себя, что оказался прав, внеся санаха в список злодеев. Для этого имелось достаточно оснований, которые его торопливость только усугубляла. Итак, санах двинулся в путь. Расмус приказал себе постоянно держать в голове этот фактор, который в один момент может оказаться решающим.

Наконец, наступил вечер 27 мая. Жаркие сумерки опоясали Северную Ренигу. Новолуние Большой луны. Развилка на талийском тракте. Слева — широкая дорога к замку герцога Тилли, источнику злой воли и подкожного страха. Прямо продолжается, взрезая Угольный Лес, талийский тракт. Направо сворачивает дорога похуже — она ведет к Каменному Лесу, в котором чуть позже должно произойти кое-что интересное. У развилки — таверна. На вывеске — надпись "Два короля" с соответствующим изображением: две помидорные коронованные рожи. Одна — с безумно выкаченными глазами — явно сработана под покойного государя Августа, жизнелюба и обжоры. Вторая, с отвислыми губами, подозрительно смахивает на нынешнего короля, Роберта II.

— Здесь хорошо бы перекусить и запастись провизией. А заночуем где-нибудь дальше по тракту, — изложил план Уго. — Уж больно место тут бойкое. Не продохнешь от гвардейцев.

Как обычно, Уго — более тертый калач — отправился на разведку. Обнаружив в таверне тишь и благодать, он должен был дать товарищам условленную отмашку.

Мариус с Расмусом пристально наблюдали, как, заглянув в окна, Уго исчезает за тяжелой дубовой дверью. Хотя, может, совсем она и не дубовая. Далее события развиваются так. Мариус с Расмусом из кустов можжевельника наслаждаются чудесным видом на эту самую дверь и на ближний участок дороги. Они умащиваются поудобнее, как вдруг… Как вдруг, словно из-под земли, возникает отряд личностей в черно-лиловой форме, что означает неумолимую принадлежность к гвардии герцога Тилли. Мариус хочет броситься к таверне, но Расмус удерживает его. Уго уже не предупредишь. Отряд спешивается, привязывает лошадей, шумно вваливается в питейный зал. Их с десяток, и кулаки у каждого — как кувалды.

Обойдется или нет? Друзьям оставалось только гадать о намерениях гвардии. Черно-лиловые могли просто отужинать и залить зенки, не обращая внимания ни на что постороннее. Но прошло четверть часа — а из таверны так никто и не показался.

— Пойти надо, посмотреть, чего там, — вполголоса предложил Мариус.

— Я схожу, — отозвался Расмус и тут же покинул можжевеловые заросли.

Вот окно, проливающее свет на отдельные вещи. И что там в окне? Стул. На нем, спиной к окну — Уго. Его руки связаны за спиной, перед ним строят зверские рожи подручные герцога, этого тирана. Один из них держит речь и кружку. На заднем плане — стойка, за ней — хозяин, нервно перетирающий бутылки. А у дальнего края стойки притаился не кто иной, как лохматый санах Русан!

Расмус опрометью бросился к другу, голова которого торчала из можжевельника, как нечто крайне эрегированное. — Уходим, Мас! — прошипел Расмус и лихорадочно описал положение, которое, по его разумению, могло только ухудшиться. Рассуждал он просто. Наличие санаха говорит о том, что всю кашу заварил именно он, паршивый койот. Эта мразь знает, что их должно быть трое. Значит, вот-вот гвардейцы должны броситься на поиски двух недостающих членов святой троицы.

— Не дури, Мусти, — спокойно сказал Мариус. — Мы не можем бросить Уго.

Расмус хотел выругаться, но сдержался, хотя и с трудом. Дружок, этот теленок, соображает, как мертвый заяц. Неужели непонятно, что чертов санах работает совсем не против Уго! Под Уго он копать не может. С Уго у них — общие дела, которые обсуждаются ночью за углом сарая. Может они там и договорились сдать властям двух недотеп из Черных Холмов, которые увязли в дерьме по самые брови.

— Да кто он тебе такой, Уго твой ненаглядный? — громко воскликнул Расмус, забывая об осторожности. — Детей ты с ним крестил, что ли? Не дури, Мас — тут свою шкуру спасать надо.

Мариус не ответил. Он поудобнее устроился в засаде, окаменел и уставился на дверь. Он отрешился от всего суетного. Расмус в бешенстве прикусил губу. И тут хлопнула дверь таверны. Сноп света, вырвавшийся при этом наружу вместе с диким хохотом, четко обозначил растрепанного инородца.

Расмус едва удержался от крика. А санах вскочил в седло и что есть духу помчался по дороге, ведущей к замку герцога Тилли.