Но девочка обладала все-таки уникальным волшебным даром. Она могла явить перед взором постороннего человека совершенно любую иллюзию, которая была столь сильна и реальна, что не отличалась от истины. Тем более, что необходимую картину она добавляла даже всамделишными запахами и звуками. Единственным недостатоком было то, что если вы все-таки шли навстречу иллюзии, то проходили сквозь нее, как сквозь туман. Но, интересно знать, кто осмелится пройти сквозь огнедышащего дракона или хотя бы навстречу ему. ведь настоящее от поддельного в исполнении Ирис было отличить очень непросто! Но для тех, кто любил исушать судьбу и шел навстречу дракону все равно, Ирис делал другое: она помещала иллюзию дракона впереди глубокой ямы. такая вот своеобразная ловушка. Так что, упав в яму, любопытный все равно имел основания сожалеть о своем бессрасудстве. Могла она и просто прикрывать яму, какую-нибудь расселину иллюзией нормальной твердорй земли. или она могла просто прикрыть и самого настоящего дракона иллюзией, к примеру, вишневого дерева. Так что даже самый осторожный человек мог бы все равно попасться в ее ловушку. Ведь в этом случае приходилось буквально опасаться всего. А кто сможет выдержать такое испытание нервов? Потому-то Ирис и была Волшебницей.

Но с Ирис у нас не возникало никаких проблем по двум основным причинам. Во-первых, мы были просто в восторге от ее таланта. Это был второй достойный настоящего Чародея волшебный дар, который встретился мне за последние два года. Неужели тепреь волшебники, что называется валом повалят? Даже если Ирис не суждено быть королевой, она запросто сможет стяжать себе громадную славу и популярность в Ксанте. так что если ее семья была недовольна постоянно навеваемыми ею иллюзиями, мы были рады их видеть, а Ирис, конечно же, было приятно, что кто-то хвалит ее и проявляет к ней такой интерес. А с довольными девочками ладить чрезвычайно просто. Во-вторых, я сам прекрасно разбирался в разных волшебных штучках — я ведь все-таки учился и закончил первый курс Семинарии Магии — а также всю жизнь коллекционировал все, что хоть как-то имеет отношение к волшебству. так что одурачить иллюзиями меня было не так-то просто. Мы даже это несколько раз проверяли: Ирия являла иллюзии девочек — своих двойников, и целые группы их начинали с визгом носиться по замку. Но я всегда безошибочно находил Ирис настоящую. Конечно, она не знала, что я предварительно выпивал эликсир, который помогал мне отличить иллюзии от реальности. Ирис просто очень удивляась, Ведь все дети испытывают некое благоговение перед теми взрослыми, которых они одурачить не в состоянии.

Так что день за днем я учил девочку, как и в чем лучше всего использовать свой волшебный дар, а также, как можно еще делать красноречивые иллюзии. К примеру, когда она пришла к нам, она делала довольно реалистичные домики для кукол, но когда вышел срок ее службы, фантазия Ирис уже распространялась на изготовление замков- иллюзий, которые очень и очень напоминали настоящие. Когда она пришла к нам, то она делала нпод потолком иллюзию грозовой тучи, которая начинала поливать дождем на ковры, к великому неудовольствию Софии. А уж к концу годичного срока службы она делала иллюзию настоящей грозовой тучи, только теперь уже в небе, причем казалось, что от грохота и неистовства бури трясется весь замок. Но самое, по-моему, удивительное в ее учебе заключалось в том, что она научилась готовить такую пищу, которая внешне казалась самой обычной халтурной стряпней, но зато на вкус была просто восхитительна! Она могла обыкновенной воде в стакане придать вкус изысканного вина. Иногда ее фантазия начинала заходить так далеко, что она невольно обманывалась и сама. К примеру, она пила сама и угощала нас соком апельсина, но оказывалось, что это всего-навсего обычная вода! Она могла поглощать сдобренную разными приправами драконью отбивную, но это была самая обыкновенная отбивная, сорванная с ветки мясного дерева. И, наконец, она могла забыть расчесаться рано утром, но волосы ее неизменно производили впечатление аккуратно уложенных волос.

Постепенно, когда она становилась старше, я объяснял ей другие особенности ее волшебного дара. К примеру, она запросто могла авыглядеть в глазах других все время привлекательной и хорошо одетой. Я понял, что она старательная и способная ученица в тот момент, когда она фвилась передо мной в образе грациозной молодой женщитны в роскошном платье с глубоким вырезом на груди. И вдруг ее платье куда- то разом исчезло, и она стояла обнаженная по пояс.

— Ну как теперь, — осведомилась она скромно, — я выгляжу привлекательной?

— Нет, — поспешил огорчить ее я.

— Почему? — удивилась девочка, разве у меня не большая грудь?

— Потому что я знаю, что ты еще ребенок! Не забывай, твои иллюзии на меня не действуют, — мне не хотелось, чтобы Ирис касалась еще и Заговора Взрослых.

— Значит, грудь у меня еще не настолько большая? — по-своему поняла меня Ирис, — , а какого же размера она тогда должна быть?

— С грудью-то то у тебя все в порядке, да вот только тут на ней почему-то сосков не видно, — рассмеялся я, — тут где-то вдали словно гром загрохотал — я ведь произнес слово, которое детям обычно не говорят. Но тут уж бвыли соображения простой необходмости. Иногда Образование должно спасти от ненужных заблуждений.

— Ах! — воскликнула Ирис, понимая, что на сей раз ее иллюзия вышла не слишком качественной. она постаралась тут же исправить ошибку. И соски на груди появились тут же.

Вдруг где-то в соседней комнате послышались шаги, и иллюзия сразу же растаяла. передо мной снова стояла Ирис в своем обычном платьице.

— Поскорее и побольше расскажите мне о создании иллюзии красоты, невинно промолвила Ирис, когда София с подносом свежих пирожков вошла в комнату. и слыша эти слова, я понял, что девочка отлично понимает, гдя находятся границы дозволенного. Ведь София, хоть и была манденийкой, непременно отреагировла бы не слишком положительно на ту иллюзию, которую только что Ирис передо мной являла. но она наверняка полагала, что этот Заговор Взрослых — непонятная ерунда.

Когда Ирис исполнилось семь лет, срок ее службы вышел. К тому же она научилась-таки вести себя как подобает, так что оснований держать ее в замке больше не былло, и мы отослали ее домой. Я внушил- таки ей главную идею — большее впечатление на окружающих можно произвести, не дразня их, а являя их глазам приятное. Можно, к примеру, не воздвигать вокруг себя стены, чтобы не пить рыбий жир, а поблагодарить мать и придать этому дрянному напитку вкус ванили и шоколада. Я знал, что ее семья наверняка должна быть довольна ее поведенеим.

Как-то София вдруг вознамерилась навестить своих родственников в Мандении. Я дал ей сосуд с заклятьем, которое помогло бы ей прорваться через щит на границе, а потом доставил бы прямо к ксанфскому рубежу. Я ожидал, что она вернется со свежими впечатлениями — будет говорить мне, как хорошо и спокойно жить в Ксанте и как жутко обитать в Мандении. Ну и тому подобное. Но то, что она сказала по возвращении, удивило меня.

— Там ничего нет, — объявила она первым делом.

— Нет Мандении? Но этого не может быть!

— Но это тем не менее так! Там действительно ничего не осталось!

Чтобы поверитьь этому, мне нужно было лично взглянуть на все своими глазами. София оказалась права — там, где за перешейком начиналась Мандения, теперь была какая-то пустота. Итак, Мандения исчезла?

Впрочем, потеря для нас не слишком большая. В Ксанте мало кто испытывал к манденийцам большую симпатию, згная их свирепый нрав. Манденийцы постоянно угнетало плохое расположение духа, которое они обычно улучшали, вливая в себя огромные порции дурманящих напитков. Но София приняла такое решение: ее родина куда-то подевалась, и должен был во чтобы то ни стало отыскать ее. Я только вздохнул в ответ, но принялся за эту проблему.

Различные части Мандении обозначались сочетаниями цифр, которые назывались «индексами». Каждый год появлялся новый список подобных индексов. А в этот год индексы почему-то не вышли. Теперь было ясно, почему — Мандения исчезла. Впрочем, в Ксанте этого никто не заметил. все были заняты своими более насущными проблемами.