И тут вновь раздался голос колдуньи. Как же теперь этот голос изменился! Не молодая, прелестная женщина с ним говорила, но древняя, страшная, злая старуха. Голос скрежетал без всякой жалости:

— О нет — жизнь я у тебя забирать не стану. Живи, расти, старей. Ведь если ты умрёшь, то уйдёт от меня и то, что сейчас взяла — твои сны. Да — Мир Твоих Снов Теперь Принадлежит Мне!!!..

Тут Алёша смог вскинуть голову, и опять вскрикнул: перед ним вихрились плотные стены метели, а в них, медленно плыл жуткий, искажённый ледяной вековечной злобой-судорогой лик старухи-ведьмы. У нёё был раскрыт рот, и во рту этот клокотала чёрная, вечная ночь северной зимы, оттуда вырывался леденящий ветер, беспрерывным потоком неслась снежная кисея, вплеталась в кружащие стены, всё более плотными их делала; и уже не было видно внешнего мира. Колдунья продолжала:

— Не вздумай отправляться на мои поиски. Многие муки ждут тебя в пути, и не в силах тебе, юнец их преодолеть. Ну а если даже дойдёшь — что сможешь сделать против меня?.. Я повелеваю северными ветрами, я повелеваю снежными бурями. Запомни — не тебе тягаться со мною, человеческий ребёнок. Со временем ты привыкнешь к тому, что заменит твои сны — ты будешь удачлив в торговых делах, и к старости наживёшь большое состояние. Это ли не дар, а?..

Алёша не успел ничего ответить, потому что в следующее мгновенье снежные стены ринулись на него, и нахлынул мрак…

Алёша стоял на чёрном каменном берегу, который плавно спускался к ровной поверхности — воды? Юноша видел перед собой недвижимую черную гладь, которая раскинулась до самого горизонта. В нескольких десятков метров над этой ровной, словно стеклянной поверхностью сгущалась тьма.

Алеша поежился: на сердце давил холод; на душу — мёртвая тишина.

Постояв недолго, он осторожно, чтобы не поскользнуться на гладком берегу, стал спускаться к «водной» кромке. Вот он встал на колени и склонился над гладкой поверхностью. Некоторое время он вглядывался, потом провел рукой над самой гладью. Склонил голову, но своего отражения так и не увидел.

И в этот миг за его спиной раздался предостерегающий возглас:

— Назад! Отойди назад, немедля!

Алеша вздрогнул, резко обернулся и увидел тонкого юношу, который стоял на берегу в нескольких десятков шагов от него.

Алеша встал на ноги, но не на юношу смотрел, а на скопление каменных наростов, которое возвышалось за его спиною. Эти наросты, извивались и переплетались, словно когти и щупальца окаменевших исполинов. Некоторые были невелики, некоторые вздымались на десятки метров…

Все было погружено в сумрак, напоминающий серый зимний вечер, когда низкие тучи висят над самой землей и лучи солнца не в силах сквозь них пробиться. Самые высокие глыбы терялись в завесившей небо мгле.

Вновь его внимание привлек голос юноши:

— Отойди от Моря Смерти! Не смей касаться его!

Юноша сделал несколько шагов к Алеше и протянул правую руку; Алеша невольно вскрикнул — нескольких пальцев не хватало! Казалось, они были отрублены только что, виден был ровный срез белых костей и темная кровь, которая, однако, не вытекала из раны.

— Видишь, — говорил юноша, — я тоже решил дотронуться до этого…

— Как? — изумленно проговорил Алеша, — ты что же, опустил туда руку и…

— Я не почувствовал боли, — рассказывал юноша, — но когда вытащил руку из тьмы увидел вот это… мои пальцы стерлись…

Алеша с жалостью посмотрел на него.

Юноша был одного с ним роста и, кажется, одного возраста, но лицо его было удивительно! Никогда раньше не видел Алеша такого лица — сильно вытянутое, глаза большие, нос длинный орлиный, а цвет кожи красный, длинные волосы его отливали ослепительной чернотой и были завязаны в черную косу. Единственной одеждой на его худом, мускулистом теле была набедренная повязка. На груди у сердца, возвышался небольшой синий нарост, и даже с расстояния Алёша почувствовал исходящий от него холод. Подумал о себе — и тут же ледышка, которая теперь должно быть была у него вместо сердца, резанула грудь — он знал, что такой же нарост и у него.

— Как тебя зовут? — вопрос вырвался разом у обеих.

Краснокожий мальчик назвался Чунгом.

— Какое странное имя! — удивился Алеша.

— Ничуть не странное. — ответил Чунг. — А вот тебя, действительно, странно назвали — Агеча.

— Алеша, — поправил его Алеша.

— Агеша.

— Алеша!

— Алеча.

— Ну ладно, — махнул рукой Алеша, — называй меня Алечей, только объясни, что это за место? Как я сюда попал и как мне вернуться домой?

Говоря это, он поспешил отойти от Мертвого моря.

Чунг не отвечал, зато он подошел к Алеше, и дотронулся до его груди, где леденил медальон.

— Тебе ведь тоже повстречалась снежная колдунья?

— Ну, да. — проговорил Алеша.

— И ты здесь в первый раз?

— Ну да. А ты?

— Второй…. Вижу, ты ничего еще не понимаешь… Слушай — прошлый ночью, не успел я сомкнуть глаз, как оказался на этом берегу. Одет я был в ту же одежду в какой лег спать, то есть, в одну только повязку и от холода к утру совсем продрог…

— Так здесь бывает рассвет? — перебил рассказчика Алеша.

— Нет, здесь ничего не бывает… я не знаю, что это за место — быть может, преисподняя, но здесь все мертво и недвижимо, и вот уже вторую ночь, вместо того чтобы спать, я оказываюсь здесь.

— А ты видел, как я здесь появился? — спросил Алеша.

— Да, — отвечал Чунг. — я бегал по этому берегу, хотел согреться, и увидел, как появилось белое облачко. Потом оно рассеялось и появился ты… сначала я испугался, решил, что ты чародей…

Стало холоднее и Чунг завертелся на месте, подпрыгивал, приседал — пытался согреться, но тщетно.

— Так вот, — не прекращая движения, стремительно носясь вокруг Алёши, продолжал Чунг. — мы теперь вдвоем, а вдвоем всегда легче, нежели одному. И вдвоем мы начнем свой путь.

— Что? Куда идти то? — недоумевал Алеша.

— Ты, значит, еще ничего не понял. — печально улыбнулся Чунг.

— А что я должен был понимать?.

— А то, что каждую ночь отныне ты будешь переноситься в этот мир. Ведь взамен своих снов ты получил вот это… — Чунг на мгновенье остановился, обвёл беспальцей ладонью окружающую местность, и тут же продолжил носиться. — Вчера, Алеча, я тоже надеялся, что никогда больше не вернусь сюда, но вот я вновь здесь… И так будет продолжаться каждую ночь, до тех пор пока мы не найдем Белую колдунью. Сегодня я решил, что в том мире оставлю свой дом, отправлюсь на север и там найду ее! И здесь, в этом мире я тоже не намерен замерзать в бездействии — мне кажется надо идти вон туда. — он кивнул в сторону каменных глыб.

— Ты думаешь… — Алеша с тоской посмотрел на острые клыки. — Быть может, все еще обойдется…

— Нет, не обойдется.

— И ты, значит, оставляешь свой дом там… где сейчас спишь?

— Да, и иду на север, и тебя зову с собой. В этом мире мы пойдем к нашей цели вместе, ну а в том придется идти порознь.

— Оставить свой дом?! — ужаснулся Алеша. — У нас зима, холод, куда же я пойду? Ну надо, хотя бы, весны подождать.

Чунг ничего не ответил — он направился в сторону каменного лабиринта.

Алеша хотел было пойти за ним, но тут почувствовал, как что-то коснулось его плеча. Он развернулся и увидел прямо за спиной туманное облачко из которого тянулась и дотрагивалась до него рука. Это была рука его матери!

Алеша схватился за руку, и тут же облачко налетело на него, согрело теплым дыханием и… Алеша обнаружил себя лежащим на печке — он сжимал руку матери и весь трясся от холода.

Мать была смертельно бледна, по её щекам катились слёзы:

— Алёшенька, очнулся… Жив! Жив!!!

Алёша не выдержал и тоже заплакал.