За короткое время, проведенное в моей комнате, она умудрилась легкими штрихами обозначить свое очевидное присутствие. Многие вещи, переставленные ее тонкими руками, я никак не мог найти; но зато книги, как по волшебству, встали ровными рядами по полкам и легли аккуратными стопками на стол; ком футболок между тумбочкой и кроватью исчез, зато появились проволочные вешалки в шкафу; пропал и «млечный путь» — брызги зубной пасты на зеркале, а рядом с моей щеткой поселилась еще одна — смешная, розовая, с ручкой в виде силуэта Барби; по всему жилью, будто яркие жуки, расползлись заколки для волос — пчелы, цветочки, лошадки, лягушки и даже один красный автобус с надписью «school bus».

…Утром девятого мая я проводил ее в Хунчао, внутренний аэропорт.

Целовались под огромным табло с расписанием.

— Как тогда, помнишь, на вокзале в Сучжоу, — сказал ей на ухо. — Куча народу, и мы одни среди толпы.

— Только никто из нас не уезжал.

— Я буду тебя ждать. Позвони или напиши, как прилетишь.

— Ты сегодня будешь пьяный, — засмеялась она. — Сегодня же у вас большой праздник.

День Победы, вспомнил я.

— Поедешь в русский ресторан?

Хватит с меня русских, после Хайнаня особенно.

— Нет. Отдохну, в зал схожу, спортом позанимаюсь. Почитаю. А когда совсем заскучаю по тебе, лягу спать — и ты будешь мне сниться.

— Буду.

— Во ай ни. Я люблю тебя.

— Во ай ни.

— Все, беги, опоздаешь.

Шутливо козырнула:

— Есть, сэр!

Покатила легкий дорожный чемоданчик.

Я смотрел ей вслед.

Остановилась на полпути.

Оглянулась.

Подбежала.

— Вот, возьми.

На ладошке светло-зеленый, в янтарных разводах, тонкий браслет.

— Это мне бабушка подарила, на окончание школы. Пусть будет с тобой. Нефрит охраняет людей.

— Я не могу взять. Это подарок, да и пусть он лучше бережет тебя. Тебе на самолете лететь, между прочим.

Беззаботно пожала плечами.

— Глупости. Самолеты надежнее машин, по статистике. Я прошу.

Я аккуратно взял прохладный каменный кружок.

— Но, я же не смогу надеть его…

— Носи в кармане. Так даже лучше, — она понизила голос — будет совсем рядом кое с чем…

Смутилась и рассмеялась.

Легонько щелкнул ее по носу.

— Не узнаю бывшую скромницу.

— Есть, у кого учиться, — парировала быстро. — Будет тебе напоминать обо мне, когда меня нет рядом.

— Я все время о тебе помню. Беги.

Глядя ей вслед, вспомнил со всей отчетливостью, как расставался с ней после первого нашего свидания — на темной и влажной аллее.

Вспомнил выхваченный огоньком зажигалки рисунок на дорожке — две птицы, сплетенные в круг. Поднес браслет к губам и поцеловал.

Поехал домой…

灾难

Беда

…В понедельник после обеда я вернулся домой из нового кампуса. Принял душ. Собрал сумку и отправился на тренировку. Мышцы болели после долгого перерыва, но боль была приятной, тело радовалось — хозяин взялся за ум.

С Ли Мэй я переписывался все выходные. Узнал подробности свадьбы, понял, что все китайские свадьбы похожи одна на другую. Невеста переодевалась, дарились и записывались подарки, гости вкушали угощенья. Никто не танцевал и не дрался в порыве вдохновения. Жених щеголял в красном ремне с драконами и сердцем. Взрывались петарды.

Свадьбу справляли с размахом. Дядя Ли Мэй заказал два микроавтобуса и сегодня утром повез родственников в заповедник.

«Я купила тебе мягкие тапочки, в виде панд. Купила самые большие, какие нашла, — написала мне Ли Мэй рано утром. — Послезавтра вернусь. Соскучилась и люблю».

Подошел мой автобус.

Чувствуя себя молодым и сильным, я ловко обогнал толпу, подпихнул застрявшую в дверях тетку и вслед за нею протиснулся внутрь.

Занял место поближе к выходу — до фитнес-центра всего две остановки.

Меня наполняла легкая светлая радость, по лицу помимо воли расплывалась улыбка. Я застеснялся, огляделся — не видят ли остальные?

И замер в недоумении.

В салоне было необычно тихо, лишь подвывал двигатель, одолевая подъем на мост. Все смотрели на экран телевизора позади водительского места.

Вместо обычной рекламы что-то тараторил озабоченный диктор в синем костюме. Дали картинку: бегущие люди, кто в белых халатах, кто в обычной одежде, с носилками и каталками.

Болтаются трубки капельниц.

Крупным планом — чье-то залитое кровью лицо, не разобрать, мужчина или женщина. Обломки стены, кусок лестничного пролета, босая ступня под бетонной плитой, кривые линии арматуры, непонятные тряпки….

«Теракт», — первое, что подумал.

Все. Приехали. Докатилось и до китайцев.

Этого я ожидал меньше всего…

Взорвали что-то мощное — камера выхватывала груды битого бетона и стекла, обломки мебели. Мелькнуло несколько страшных серых лиц, припорошенных пылью от взрывов.

Головная боль китайцев — тибетцы и уйгуры. Их, как могут, держат в узде, но террор тем и страшен, что непредсказуем. Понять бы, где и что случилось…

Появилась карта страны — на весь экран.

Рваным красным пятном выделялась одна из провинций.

— Сычуань… — услышал я знакомое слово.

Нет.

Все в порядке.

С нею все хорошо.

На теле провинции пульсировали круги.

«Чэнду» — показывала стрелка.

Это не теракт!

Землетрясение. Ничего страшного.

Она жива и здорова. За обедом я писал ей смс, она ответила — уже приехали, и панды очень смешные.

Что бы там ни случилось, в Чэнду ее нет.

Она далеко от города, в заповеднике.

Карта сдвинулась чуть выше.

Круги замелькали сильнее.

«Вэньчуань».

Не может быть.

Этого.

Не может.

Быть.

Открылись двери автобуса, я рванул к выходу, прямо по ногам, на ходу выдергивая застрявший среди тел рюкзак.

Побежал обратно по мосту, на ходу набирая ее номер.

«Дуй бу ци…[16] — раз за разом слышался в трубке ровный женский голос. — Телефон выключен или находится вне зоны доступа».

У входа на кампус перед огромным экраном толпились люди.

Остановился перевести дух.

На фоне знакомо пульсирующей карты диктор, на этот раз женщина со строгой прической, спрашивала о чем-то корреспондента — его фото виднелось в углу экрана. Он отвечал, но из-за помех я почти ничего не понимал.

«Люди», «дома», «школа», «дети»…

Какие-то цифры…

Дернулся и опять побежал.

Компьютер грузился неохотно, будто нарочно медленно. Хотелось вмазать по нему кулаком, но сдержался, понимая — останусь без информации.

Давай, давай, сука такая.

Давай!

Есть.

Новости.

Прыгал глазами по строчкам, возвращался в начало, перечитывал, пытался осознать.

Нет, — говорил себе, — нет.

Нет.

Нет.

Нет!

«В китайской провинции Сычуань сегодня в 14:28 по местному времени (10:28 по Москве) произошло мощное землетрясение, магнитуда которого составила от 7,6 до 8 баллов. Люди в пострадавших районах не могут связаться друг с другом, повреждены коммуникации — отсутствует телефонная связь. По данным властей, жертвами стихии стали 8533 человека. Таковы последние данные по провинции Сычуань, без учета соседних с ней регионов, где также имеются жертвы».

Все будет хорошо, твердил я себе. Все обойдется. Вот же — говорят, что нарушена связь. Повалило вышки — и мобильники отрубились.

Она жива. Не может дозвониться, только и всего. Растерянная, напуганная, среди кричащих людей, в руке — бесполезный телефон.

Болтается на ремешке медвежонок Путин…

«Дуй бу ци… — в который раз ответила трубка. — Дуй бу ци…

Я перескакивал с одной страницы на другую.

«Эпицентр бедствия находился в 92 км от г. Чэнду — административного центра провинции, но подземные толчки ощущались во многих городах страны и даже на Тайване, в таиландской столице Бангкоке и во вьетнамском Ханое».