— Я уже начинала сомневаться.

— Знаю, мне необходимо научиться справляться с этим. И я понимаю, что у меня ничего не получится, если не начну пытаться. Поэтому я начну. Даю тебе слово. Мои способности могут оказаться нашим единственным оружием в этом деле. Особенно, если вам с Рэйфом понадобится время разобраться с этим заслоном.

— Такая мысль уже приходила нам в голову.

— Итак, у нас обеих много работы. А Рэйфу придется пройти ускоренный курс «Как быть экстрасенсом».

Изабелл вздохнула:

— Ну, после нашей с ним небольшой дискуссии, Рэйф возможно уже особой готовности к обучению не испытывает, что бы он там ни говорил. Мне и экстра-чувств не надо, чтобы понять, что я его не обрадовала.

— Если придется, я скажу это еще раз. Тактичность — не твоя сильная сторона, подруга.

— А все потому, что я платиновая блондинка почти шести футов ростом, — сухо отозвалась Изабелл. — Это как быть неоновой вывеской в человеческом представлении, по крайней мере, в соответствии со словами психотерапевтов.

— Потому что ты никогда не могла физически раствориться в толпе…

— Вот именно. А другая причина в том, что, используя твое выражение, я вечно бросаюсь в лобовую атаку на проблемы. Обычно. Такое ощущение, что все за мной наблюдают, а раз так, то я могла бы дать им на что посмотреть. На самом деле у меня было немного возможностей попрактиковаться в тактичности.

— Заметно.

— Да, я это понимаю.

— М-м-м. В любом случае, у меня есть сильное подозрение, что Рэйф встретит тебя на полпути, даже если в данный момент он злится. Но только на полпути. Ты же психолог-криминалист, так подумай вот над чем: что в тебе есть такого, что нужно Рэйфу для достижения его собственного равновесия и наоборот? И речь не об этой загораживающей штуке. Эмоционально. Психологически.

— И ты, очевидно, считаешь, что ответ тебе известен.

— Да, я так считаю. И я также думаю, что вы оба должны вычислить это сами.

— Господи Иисусе. Ты действительно начинаешь говорить как Бишоп.

Холлис немного подумала, затем поблагодарила:

— Спасибо.

Покачивая головой, Изабелл посмотрела на свои часы и поднялась со стола:

— Я забираю Рэйфа на его… лакмусовый экстрасенсорный тест.

— Передавай привет от меня.

— Передам. А пока суд да дело, расследование необходимо сосредоточить на поисках той коробки с фотографиями и пропавших женщин и попытках вычислить этого ублюдка, прежде чем он убьет еще одну женщину. Другими словами, всё то же самое.

Холлис кивнула, а потом вспомнила:

— Сегодня утром ты спрашивала Джинни МакБрайер, хорошо ли она себя чувствует.

— Да.

— Ты увидела «фонарь», не так ли? Не смотря на ее попытки скрыть его, со временем он становится все более заметным.

Изабелл вздохнула:

— Она отлично поработала с косметикой, что заставляет меня предположить, что это не первый подбитый глаз, который ей пришлось прятать. Что тебе известно о ее личной жизни?

— Я как-то по случаю спрашивала Мэллори. Джинни все еще живет дома с родителями. Она пытается выплатить ссуду за колледж и отложить на собственное жилье.

— Бойфренд?

— Мэллори не знает. Но я могу спросить саму Джинни. Я не особенно застенчива.

— Это я заметила, — Изабелл подумала над ее предложением и кивнула. — Если тебе подвернется возможность, давай. Она может решить, что мы лезем не в свое дело, но в этом городе и так сильная напряженность, и пограничные ситуации могут очень быстро дойти до крайности.

— Ситуация с жестоким бойфрендом или родителем может стать еще хуже.

— Намного хуже. К тому же, у нее, как у молодого офицера, и так полно забот, особенно сейчас, а стресс вызывает у людей разные реакции. Как и все мы, она забирает свой пистолет домой.

— О, черт, Я об этом даже не подумала.

— Будем надеяться, что и она тоже.

— Ну как, все еще злишься на меня? — спросила Рэйфа Изабелл, когда они сели в машину, арендованную ею и Холлис.

— Я на тебя не злился.

— Нет? Тогда, полагаю, по конференц-залу, несмотря на все эти стены, прошел холодный арктический фронт. Я чуть обморожение не получила. Удивительно.

— Знаешь, — признался он, когда она завела мотор, — я не встречал ни одного человека с такой же манерой вести беседу как у тебя.

— Единственная и неповторимая, заменители не принимаются.

Он посмотрел на нее, подняв бровь:

— Куда мы едем?

— На запад. В тот маленький мотель на окраине города.

— Отлично. Единственный мотель в Гастингсе с почасовой оплатой.

— О, сомневаюсь, что кто-нибудь обратит внимание, что мы туда направляемся, если ты об этом беспокоишься. Я прошла начальный курс невидимок в Бюро.

У Рэйфа дернулся рот:

— К тому же ты играешь нечестно.

— Ну, по крайней мере, у нас обоих есть свои маленькие фокусы. Ты можешь поцеловать меня так, что у меня колени задрожат, а я могу тебя рассмешить, даже если ты взбешен.

Он засмеялся, однако уточнил:

— Я не был взбешен. Просто… раздражен. Ты очень трудная женщина, на случай, если тебе еще об этом не говорили.

— Говорили, между прочим. Не похоже, чтобы эта информация мне помогла. Извини.

Он немного повернулся на своем сидении, чтобы смотреть на нее, пока она ведет машину, но только через несколько минут произнес:

— Дрожащие колени, да?

— Ой, вот только не говори, что не знал.

— Я знал, что кое-какой эффект был. И только по этой причине не распсиховался в конференц-зале, когда ты так усердно от всего открещивалась.

— Полагалось, что ты этого не заметишь. Холлис говорит, что я не очень хорошо справляюсь с деликатными вопросами.

— Ты с ними вообще не справляешься.

— Тогда я и пытаться перестану, верно?

Он ухмыльнулся:

— Так значит, у тебя есть несколько кнопок.

Изабелл взяла себя в руки. Или попыталась.

— Вероятно. Видишь ли, постоянно слышать, какая ты грубая, — сомнительное удовольствие. Я почти шестифутовая блондинка, что делает меня по-настоящему заметной, я ясновидящая без защитного щита (обычно) — все это делает меня многоваттным приемником для поразительного количества мелочей, которые имеют тенденцию впиваться в меня как пули, а теперь я выясняю, что с тем же успехом могла ходить «душа на распашку». Можешь поискать мой портрет в словаре в статье «очевидный».

— Ты действительно хорошо защищаешься.

— Ой, заткнись.

Рэйф тихонько рассмеялся:

— Ты почувствуешь себя намного лучше, когда просто признаешь это, сама знаешь, так и будет.

— Я не знаю, как буду себя чувствовать. И ты тоже.

— Ты растрачиваешь уйму энергии, уж это я знаю. Не хочешь поговорить о своих примитивных инстинктах? Ты боец, Изабелл, бегство от проблемы не даст тебе ничего, кроме беспокойства и неуверенности.

— Внезапно у всех появилась степень по психологии, — проворчала она.

— Ты мне просто скажи. Что изменится от выяснения экстрасенс я или нет?

Изабелл понимала, что вопрос серьезный, и ответила на него также со всей серьезностью:

— Ты имеешь в виду, буду ли я любить тебя больше, если ты сможешь поставить защиту для меня? Нет. Пробыв за щитом примерно 24 часа, я уяснила, что уж лучше обойдусь без него. Я о том, что это приятное состояние, в котором можно находиться время от времени, но я действительно чувствовала себя так, словно внезапно оглохла, и мне это не понравилось.

— Значит, если я экстрасенс, и каким-то образом поставил заслон вокруг твоих способностей, ты собираешься сбежать на край света, чтобы избавиться от этого?

— Я этого не говорила. И — нет. Мы просто найдем способ одному из нас или обоим контролировать чертову хрень, и все. Обладание экстрасенсорными способностями еще никогда не делало жизнь легче, но вся суть в том, чтобы научиться жить с ними.

— Так ты будешь любить меня в обоих случаях?

Изабелл открыла рот, но тут же захлопнула его. Она позволила тишине продлиться некоторое время, прежде чем произнесла: