— Нет, но масштаб происходящего был иным. Хотя бы это ты и сама уже признала.

Изабелл неохотно кивнула.

— И вот он, так близко. Слишком близко. Внезапно, ты очень испугалась. Поэтому ты открыла свою комнату ужасов[33], надеясь, что это его отпугнет, и все вернется на круги своя. Но результат получился прямо противоположным. Это приблизило его даже еще больше и усилило связь между вами. Настолько усилило, что каким-то образом он смог использовать ее самостоятельно, пусть и бессознательно.

Холлис медленно покачала головой:

— Полагаю, для тебя будет легче просто позволить ему некоторое время быть главным. Позволить ему поступать так, как он хочет, как ему необходимо. Защищать тебя, укрывать от всей боли. Даже если это означает изолировать твои способности и ослепить тебя перед злом, которое, как ты знаешь, почти так близко, что можно дотронуться.

Глава 14

БОЛЬ В ЕГО ГОЛОВЕ СТУЧАЛА ПОЧТИ В ОДНОМ РИТМЕ с его сердцем, словно сам его мозг пульсировал внутри черепа.

Этот образ ненадолго развлек его.

Боль вынудила его потянуться за очередной горстью болеутоляющих. Он подумывал сходить к врачу и взять рецепт на более сильные таблетки, но опасался привлечь к себе внимание.

Эта стервозная агентша, ей могло прийти на ум, что из-за перемены у него большую часть времени болит голова, и с нее станется начать обзванивать врачей, выискивая пациентов с подобным симптомом.

Нет, он не мог рисковать.

Но он догадывался, что все эти болеутоляющие вдобавок к тому, что на протяжении этих дней он не мог нормально есть, могли вызвать другие проблемы. Глубоко в его кишечнике появилась новая боль, обжигавшая нутро. Когда он был в состоянии что-нибудь съесть, становилось легче, и он понимал, что это значит. Вероятно, язва.

Было ли это частью перемены? Подразумевалось ли то, что его собственные пищеварительные кислоты с помощью горстей болеутоляющих должны проесть внутреннюю оболочку его желудка?

Он не понимал, каким образом это поможет ему стать тем, кем он должен, но…

Это наказание, тряпка.

— Я все сделал правильно, — он говорил тихо, чтобы его никто не услышал.

Ты еле тащишься. Ты еще не убил ту агентшу. Не убил репортершу. Или ту, другую. Чего ты ждешь?

— Правильного момента. Я должен быть осторожен. Они следят за мной.

Я так и знал, что тебе это не по зубам. Ты теперь совсем параноиком заделался.

— Нет…

Да, параноиком. Тебе следует думать только о том, что те женщины тебе сделали. Те сучки. Ты знаешь, что они сделали. Ты знаешь.

— Да. Я знаю.

Значит больше здесь думать не о чем, не так ли? Не о чем беспокоиться.

— Я просто должен убить их. Всех шестерых. Так же, как я делал это раньше.

Да. Ты просто должен их убить.

— Я не до такой степени саморазрушительна, — заявила Изабелл.

— Ты до такой степени напугана.

— И ты это поняла благодаря своей степени по психологии?

— Я это знаю, потому что тоже была ожесточенной.

После долгой паузы большая часть напряженности явно покинула Изабелл, и она согласилась:

— Да. Мы с тобой принадлежим к избранному клубу. Переживших встречу со злом…

— Членство не обязательно должно быть пожизненным, Изабелл.

— Разве?

— Да. И если ты так все и оставишь, то позволишь ему победить. Позволишь злу одержать верх.

Изабелл выдавила слабую улыбку:

— Если это именно то, что сделала для тебя Мэгги Барнз, хотела бы я, чтобы она оказалась рядом со мной 13 лет назад.

— То, что сделал для меня Мэгги, — произнесла Холлис, — это поставила меня в твое нынешнее положение. Как если бы уже прошли годы. Воспоминания все еще со мной, боль — всего лишь отголосок прежней, а страх — как старые шрамы. Я могу быть объективнее тебя, потому что это не у меня роман в разгаре.

— А если бы был? — это было невысказанное признание.

— Я бы до смерти испугалась.

— Я припомню тебе, что ты это сказала.

Теперь была очередь Холлис вяло улыбаться:

— Поверь, я рассчитываю, что ты поможешь мне со всем справиться, если подобное когда-нибудь случится.

— Слепец слепца водит.

— К тому времени ты во всем разберешься. Придется. Как говорит наш глубокоуважаемый руководитель: «Вселенная приводит нас туда, где нам необходимо быть». Тебе, очевидно, необходимо быть здесь и сейчас. С Рэйфом.

— И убийцей.

Холлис кивнула:

— И убийцей. Вот почему я считаю, что ты не можешь пытаться отрицать или игнорировать свои чувства. Не сейчас, не на этот раз. Тебе не по карману такая роскошь, не с убийцей в уравнении. Тебе необходимо, чтобы твои способности работали в полную силу, плюс то, что привнесет в ваши отношения Рэйф.

Изабелл несколько подозрительно спросила:

— Бишоп больше ничего не говорил тебе о том, что здесь происходит? То есть, кроме информации, необходимой Рэйфу для того, чтобы то небольшое противостояние на молочной ферме не закончилось трагически, и которую ты ему предоставила.

— Нет, но я об этом думала.

— Я почти боюсь спрашивать.

— О, ничего определенного. Ты знаешь, какими бывают Миранда и Бишоп, когда дело доходит до предвидения. Возможно, они увидели это, и знали, что Рэйфу необходимо быть частью происходящего, возможно именно поэтому они удостоверились, что он переживет пьяную паранойю Хелтона. Но даже если они и знали, вряд ли бы они мне сообщили об этом.

— Вероятно, нет, — сухо согласилась Изабелл. — Они ощущают огромную ответственность за то, что видят, и за действия, которые предпринимают или не предпринимают в связи с этим, поэтому они так мало говорят нам.

— В один прекрасный день, — сказала Холлис, — я бы с удовольствием обсудила с ними философский аспект игры в Бога.

— Удачи.

Холлис слабо улыбнулась и сказала:

— Возвращаясь к тому, что я хотела сказать: думаю, существует очень простая причина, по которой вы с Рэйфом отреагировали друг на друга на базисном химическом и электромагнитном уровне, причем так мгновенно.

— И, как я догадываюсь, ты собираешься мне ее сообщить, даже если я не прошу об этом.

— Да. Все дело в том балансе, который старается поддерживать вселенная. В твоем случае, тебе нужно нечто извне, чтобы быть цельной, гармоничной. Как и ему. Мне кажется, вам двоим предназначено быть командой, Изабелл. В точности как Бишопу и Миранде. Вы вместе потенциально … больше, чем сумма вас, как отдельных частей. Совершенный баланс, к которому продолжает стремиться вселенная, но так часто промахивается.

— Холлис…

— Я не знаю, почему верю в это, но я верю. Возможно из-за этой искрящейся штуки. Или просто из-за того, что вы разговариваете друг с другом так, словно близки уже несколько лет. Все, что мне известно, — это то, что я верю в то, во что верю. И, по-моему, единственная разница между вами двумя и Бишопом с Мирандой в том, что им для выяснения сути происходящего потребовались годы и немалая доля трагедии.

— Что заставляет тебя думать, что мы — Рэйф и я — сможем прийти к этому хоть сколько-нибудь быстрее или легче?

— Ты. Ты набрасываешься на проблемы очертя голову, Изабелл. Это твой инстинкт, так же как у Рэйфа инстинкт — защищать. Поэтому прекрати сдерживать свои чувства. Прекрати бояться. Доверяй себе.

— Легко тебе говорить.

— Да, легко. Как я уже сказала, это не я влюбилась и пытаюсь со всем этим справиться. Но вселенная привела меня сюда тоже по какой-то причине и, возможно, не для того, чтобы разговаривать с мертвыми жертвами. Возможно ради того, чтобы поговорить с тобой. Может сейчас не время для меня учиться контролировать свои способности.

— Какое удобное оправдание, — недобро заметила Изабелл.

— Ты не должна беспокоиться, что я перестану пытаться, — Холлис слегка скривилась. — О’кей, тебе не нужно беспокоиться, что я продолжу не пытаться.