Он сам почувствовал, что эти прописные истины прозвучали неубедительно.

— Я не то хотела сказать. Почему я должна помогать вам? — спросила она, выделяя интонацией местоимения.

Он тщательно обдумал ответ, потому что чувствовал — неверных ответов множество, а правильный — лишь один.

— Может быть, потому что я мог бы помочь вам, — сказал он.

Похоже, на минуту это ее развеселило, но потом она снова посерьезнела.

— Вы думаете? Хорошо. Я хочу разыскать своего мужа. «Сразу начинает торговаться», — с восхищением подумал Дэлзиел. А он даже не знал, что ей есть о чем с ним торговаться.

— Вы его потеряли, да?

Она кратко и четко обрисовала ситуацию, прямо как Уилд в своих рапортах.

— Его зовут Тони Эпплярд. Мы поженились три года назад, когда выяснили, что я беременна. Потом его уволили по сокращению штатов, и он уехал на юг искать работу. Он по профессии механик, но в конце концов оказался в Лондоне и стал работать по подряду, рассчитывая найти что-то получше. Сначала он писал и присылал денег. Жил там в одной комнате с несколькими мужчинами. Он это называл общежитием. Я же думаю, это была ночлежка. Я писала ему регулярно, но его ответы приходили все реже и реже. Я думала, он приедет на Рождество, но он только прислал открытку малышу. Я хотела поехать туда и все увидеть собственными глазами, но папа сказал, что сам поедет. Он ездил туда в середине января. Там, где Тони жил, папе сказали, что он уехал несколько дней назад и не оставил адреса. Я обращалась в полицию, и в тамошнюю, и в здешнюю, не в сыскную, а к тем, кто в форме. Они сказали, что к ним это не имеет никакого отношения. Взрослый человек может делать все, что ему угодно, если он не совершает преступления. А то, что он бросил жену с ребенком, преступлением, видимо, не является. Но я думаю, что они бы его нашли, если бы захотели. Если бы вы захотели…

— А зачем вы хотите его найти, милочка? — ласково спросил Дэлзиел. — Присуждение алиментов в судебном порядке не имеет большого смысла, до тех пор пока у него нет постоянной работы.

— Так, может, он поэтому и переехал, — возразила она. — Может быть, он уже там с другой живет? Не бойтесь. Я уже все возможные варианты продумала. А вдруг ему просто все это не под силу выносить, и он где-то скитается, чувствуя себя таким же одиноким и отчаявшимся, как я порой? Вы мне поможете?

Дэлзиел задумался.

— Старший инспектор Паско позавчера с вами разговаривал. Почему вы его об этом не попросили? — спросил он, почесывая жирный, в складках, затылок.

Она слегка улыбнулась.

— Его больше интересовало, что я читаю. Я же читала, чтобы отвлечься. А вы, мне кажется, интересуетесь именно тем, от чего я хочу отвлечься чтением.

Дэлзиел улыбнулся ей в ответ.

— Я бы не стал недооценивать мистера Паско, — сказал он, чувствуя себя все же польщенным. — Хорошо, — продолжал он, — я возьму ваше дело на заметку. Ничего не обещаю, но не думаю, что оно слишком сложное. Мне, может быть, понадобится порасспросить вашего отца о его поездке, возможно, это что-то прояснит.

Он увидел выражение ее лица и рассмеялся.

— Не слишком он любит парня, верно? Но беспокоиться не о чем. Он не узнает о нашем уговоре. Я скажу, что это социальные службы затребовали информацию или что-нибудь в этом роде. Ну, а вы что мне можете сообщить?

— Вы задавайте вопросы, а я буду отвечать, — предложила она.

— Справедливо. Как вы думаете, какие отношения были между супругами Свайн?

Она подумала и сказала:

— Нормальные. Во всяком случае, в начале.

— В начале?

— В начале моей работы здесь, после того как мистер Свайн стал сотрудничать с папой. Я думаю, ей тогда в голову еще не пришло, насколько для него было важно иметь собственное дело.

— А когда до нее дошло?

— Тогда она стала все больше и больше раздражаться. У них начались скандалы, в основном по поводу отъезда в Америку и денег. Я слышала, как они друг на друга орали в доме. Она считала, заводить собственное дело — пустая затея. А он говорил, что здесь его корни и он не собирается бросать «Москоу-Фарм», чтобы работать на шайку мошенников вроде Делгадо.

— А она его не понимала?

— Нет. Она говорила, что, судя по тому, как у него идут дела, ему все равно придется все бросить, когда он обанкротится. Она говорила, Что ее семья не мошенники, а опытные бизнесмены и что он не смеет оскорблять ее семью, когда его родственники только и могут, что разоряться в пух и прах и вышибать себе мозги из пистолета.

— А что мистер Свайн на это отвечал?

— Он очень тихо отвечал, что его семья всегда возвращала себе ферму, не важно, какой ценой. И что он, раз уж получил ее, ни за что не упустит.

— Скажи-ка мне, дорогуша, — поинтересовался Дэлзиел самым дружелюбным тоном, — если он сказал это очень тихо, как же ты это могла отсюда услышать?

— Здесь сортир зимой замерзает, поэтому иногда мне приходится заходить в дом, — сказала она, спокойно встретив его взгляд.

— Справедливо. А ты знаешь такого человека, по имени Уотерсон, милочка?

— Не могу сказать, что знаю. Он был клиентом.

— И какого ты о нем мнения?

— Сам от себя без ума.

— А тебе он нравился?

— Ни капли.

— Почему же?

Она подумала, потом ответила:

— Во-первых, могу сказать, что я ему тоже очень не нравилась.

— Это имеет значение?

— И без того, чтобы вешаться клиентам на шею, чего я не делаю, достаточно противно общаться с ними по делу, что приходится волей-неволей.

Дэлзиел усмехнулся. Она все больше вызывала у него симпатию.

— А что миссис Свайн? Она ему нравилась?

— Я уже говорила мистеру Паско. Он подкатывался к ней, но она, по-моему, его отшила.

— Тебя удивило бы, если бы ты узнала, что позже она с ним завела роман?

— Нет. Я не так хорошо ее знала, чтобы чему-нибудь удивляться.

Это было разумно, но не очень полезно для следствия. Дэлзиел перевел разговор на другие рельсы.

— А как мистер Свайн ладил с мистером Уотерсоном?

— Не очень хорошо.

Он ждал, что она продолжит, но она снова уткнулась в книгу. Это сбивало с толку. Но они же договорились, что она будет отвечать на его вопросы. Значит, сначала надо было задать вопрос.

— Откуда ты знаешь?

— Я видела, как они ссорились во дворе.

— Ты слышала, что они говорили друг другу? — спросил он, выглядывая в окно.

— Нет. И вообще они потом зашли в дом.

Дэлзиел был окончательно озадачен. Кругом одни загадки. О чем же ссорились Свайн с Уотерсоном? Мог ли Свайн заподозрить что-то раньше, чем он говорит? И освещает ли это как-то по-иному происшествие на Хэмблтон-роуд?

Дэлзиел каким-то образом ухитрился выглядеть таким жалким, что его собеседница не выдержала и раздраженно спросила:

— Вы что, не хотите узнать, о чем они спорили?

— Ты же сказала, что не слышала.

— Мне и не надо было слышать. Это было по поводу счетов Уотерсона. Он их не оплачивал, несмотря на то что я ему посылала напоминания. В последний раз я пригрозила ему судом.

— Большие счета?

— Достаточные. У мистера Свайна были неприятности из-за перерасхода средств, и ему нужен был каждый пенни.

— И чем это закончилось?

— Они пошли в дом, и мистер Уотерсон дал мистеру Свайну чек.

— Откуда ты знаешь?

— Мистер Свайн потом принес чек мне и сказал, чтобы я зачислила эти деньги на счет фирмы.

Так вот что это было — не ревность, а деловые разногласия. Все, что ему нужно делать, это только спрашивать.

— Значит, пока мистер Свайн не получил этот чек, у него было туго с наличностью?

Она засмеялась: ее музыкальный грудной смех способен был заставить любого мужчину вновь взглянуть на нее даже после того, как он уже отметил для себя, что у нее крупные черты лица и прямые, как палка, волосы.

— У него и потом было туго с деньгами, — ответила она. — Чек вернули через неделю. У выписавшего его не оказалось ничего на счете в банке.