Наконец констебль остановился у дома номер двадцать три, поднялся на четыре ступени, почти не спотыкаясь вошел в длинный узкий коридор, откуда на него пахнуло затхлостью Запада и пряными ароматами Востока, и начал подниматься по лестнице.

На лестничной площадке второго этажа он остановился, привел себя в порядок и постучал в одну из трех дверей. Не дождавшись ответа, он осторожно приоткрыл дверь и обнаружил, что попал в туалет. Выбрав еще одну дверь, Гектор постучал снова. На этот раз она открылась сразу, за ней стояла женщина в халате.

— Неужто сегодня вторник? — произнесла та без всякого энтузиазма.

Женщина вошла в комнату. Он последовал за ней, осторожно притворив за собой дверь. Затем не спеша запер ее на все замки. Когда он закончил, женщина уже сняла халат и лежала поверх смятой постели совершенно голая с раздвинутыми ногами. Не в силах отвести взгляд от неподвижной фигуры на кровати, Гектор стал лихорадочно раздеваться. Покончив наконец с одеждой, он ринулся в атаку.

— Ты не собираешься снять каску? — спросила женщина.

— Что? Ах да!

Сорвав каску, он набросился на лежащее перед ним тело, как голодный на тарелку с горячим супом. Через две минуты он скатился с нее, удовлетворенный.

— Полагаю, ты не из тех, кто разводит сопли? — спросила женщина.

— Ты так считаешь? — Гектор не вполне понимал, что означает «разводить сопли».

— Похоже на то. — Женщина начала одеваться.

Гектор появился в ее квартире три месяца назад, представившись новым участковым полицейским. Он показался ей ужасно смешным, но и ему она предложила те же условия, на которых «сотрудничала» с его предшественником. Условия были приняты: женщина избавлялась от всяких неприятностей, а констебль получал возможность порезвиться раз в неделю.

Однако, помимо передряг со стороны закона, ее подстерегали и иные опасности, но ей казалось, что и в этом случае она могла рассчитывать на защиту. Возьмем хотя бы последнее происшествие. Теперь, когда угроза была устранена в буквальном смысле слова, ей вроде бы лучше было помалкивать. Но тот, кто это сделал, все еще находился где-то рядом, и она пришла к выводу, что, чем скорее она расскажет полиции то немногое, что ей известно, тем меньше будет шансов у кого-то заставить ее замолчать.

Она взяла в руки номер «Ивнинг пост», вышедший в понедельник.

— Взгляни-ка. Этот снимок того типа, которого нашли у полицейского участка в конце недели.

Эта находка вызвала у местного населения незатейливую радость.

— Ах да! — пробормотал Гектор, с трудом справляясь с «молнией» на брюках. — Иностранец!

Слово это, произнесенное так, что казалось исчерпывающим объяснением мотивов убийства, было единственным, которое Гектор сумел запомнить из разговоров в полицейском управлении.

— Он иностранец? Впрочем, какая мне разница? Так вот, этот иностранец был здесь в пятницу ночью.

— У тебя? — спросил Гектор недоверчиво.

— Ты не ослышался. — Женщина была оскорблена тем, что в ее правдивости сомневались. — Он оставил здесь свою сумку.

Гектор застыл, так и не совладав с «молнией»: ему было трудно думать и одновременно одеваться.

— Но что он здесь делал? — произнес он наконец.

— А как ты думаешь, что он мог делать? — спросила женщина с досадой. — То же, что и ты, болван!

— То же, что и я? — оторопел констебль. — Ты хочешь сказать, что позволила еще кому-то?..

Они замолчали, уставившись друг на друга, и в глазах каждого из них читалось смутное подозрение…

Глава 3

— Моника Мэтьюс, — докладывал Паско, — была осуждена за приставание к мужчинам, оштрафована на пятьдесят фунтов. Несколько месяцев назад, принимая дела у Льюиса, Гектор получил от него список полезных адресов. Когда он постучал в дверь Моники, та не задумываясь предложила ему те же отношения, что у них были с Льюисом. Наш Гектор решил, что женщина была покорена его природным обаянием. Сейчас, узнав правду, он просто был потрясен.

Дэлзиел покачал головой, не веря услышанному.

— Этот Льюис, он что, вышел в отставку и наслаждается жизнью?

— Да, с женой и тремя детьми. Работает охранником в кооперативе неполный рабочий день.

— Я покажу ему кооператив, дай мне только встретить его, — угрюмо произнес Дэлзиел.

— Вы не можете обвинить его за случай с Гектором.

— Я могу обвинить за то, что он трахался в рабочее время! Ладно, что у нас имеется?

— Начнем с того, что это, определенно, тот человек, который нам нужен. Женщина запомнила шрам на его теле. Она подобрала его в баре «Волонтир» около девяти вечера. Они вышли и обговорили условия сделки. Он хотел знать, сколько будет стоить целая ночь. У нее сложилось впечатление, что ему надо было где-то переночевать, чтобы никто не задавал лишних вопросов, и он был не прочь потрахаться. Что он и сделал. Два раза. Обещал и в третий раз, когда вернется.

— Он здорово рисковал, уходя и оставляя сумку на ее заботливое попечение.

— По сути дела — нет. Сумка была хорошо закрыта. Он должен был заплатить за вторую половину ночи, и сумка была залогом его возвращения. Если бы, вернувшись, он обнаружил, что Моника возилась с сумкой, она бы просто лишилась денег.

— Не было никаких полезных для нас бесед в постели?

— Пожалуй, нет. Он был на редкость угрюмым. Во время сношения только стонал. После долго молчал, а потом вдруг заявил, что у него назначена встреча и он вернется через час, самое большее, через два. Она наблюдала, как он садился в машину. Доехал до конца Брукс-стрит и повернул налево, на главную улицу. Женщина сказала, что, по ее мнению, он хорошо ориентировался.

— Угу… А это что, очень важно?

— Кто его знает, сэр. Но если ехать по этой дороге, она свернет на север, — он показал это место на карте их района, висевшей на стене, — и в конце пути можно оказаться в Гриндейле. А если вы проедете еще несколько миль и повернете налево, то попадете в Олд-Милл-Инн.

— Что из этого?

— Оба варианта связаны с Хьюби. Трой-Хаус в Гриндейле и пивной бар Хьюби. А ведь именно завещание Хьюби привело этого человека сюда, не так ли?

— Так ты решил здесь поискать мотивы убийства? — спросил Дэлзиел. — Ты известный мастер в этом деле, даже если порой тебе приходится для этого хватать себя за нос из-за спины! Что касается меня, я начинаю с человека и работаю в обратном направлении, выясняя, где он был и с кем. Но ты можешь продолжать в своем духе. Поговори с обитателями Трой-Хауса, загляни в этот бар. Может, там и отыщется что-нибудь интересное для нас.

— Хорошо, сэр, — ответил Паско неуверенно, удивленный столь неожиданным одобрением его путаных предположений. — Вы думаете, концы могут быть именно здесь?

— Возможно. Вдобавок я получил донесение, в котором сообщается, что констебль Хьюлетт возвращался в патрульной машине по этой дороге в город около часа ночи с пятницы на субботу. Он нагнал зеленый «эскорт» на изгибе шоссе между концом Гриндейлской дороги и Стэнтон-Хилл и некоторое время тащился за ним…

— Он запомнил номер машины?

— Нет. Балбес уже заканчивал смену, и все, чего он хотел, так это как можно скорее добраться до города. Я сомневаюсь, что он заметил бы даже человека в маске и с автоматом, сидящего на крыше того автомобиля. Хьюлетту таки удалось обогнать «эскорт», и, как он теперь вспоминает, тот сидел у него на хвосте долгое время.

— Надо полагать, таким образом Понтелли и попал в участок. Следуя за Хьюлеттом.

— А почему бы и нет! Иностранец с засевшей в нем пулей нуждается в помощи, видит полицейскую машину. Почему бы ему и не поехать следом?

— А что же он не посигналил Хьюлетту? — возразил Паско.

— Ты невнимательно прочитал протокол осмотра машины, парень! — торжествующе воскликнул Дэлзиел. — Сигнал «эскорта» не работал; удивительно, как там вообще хоть что-то работало! Он видит, что Хьюлетт поворачивает к нам во двор, и следует за ним. Останавливается в углу двора. Открыть дверцу со своей стороны он не может, так как прижат к стене. Сползает к пассажирской дверце и пытается открыть ее. Но дверь заклинило! Падает на пол, ударяется о дверцу и теряет сознание. Смерть наступает из-за потери крови. Его сумка все еще находится у судебных экспертов?