— Возможно, в последние три года. Вы же знаете, у нее был удар. Какое-то время она тяжело болела, но вскоре совершенно поправилась, если не считать того, что миссис Хьюби вдруг заявила о каком-то телепатическом заговоре, целью которого было не позволить ее сыну вернуться. Кто эти заговорщики, понять было невозможно, но, по ее словам, они направили к ней черного демона, который выдавал себя за посланца ее сына, однако она якобы разгадала обман и прогнала его. Не спрашивайте меня, как она это сделала, но победа — а она называла это победой — утвердила ее в мысли, что Александр жив. Опасаясь нового удара, старая леди составила объявление, в котором сообщала о своей болезни, и приглашала всех, кто обладал необходимой информацией, обращаться ко мне. Я поместил объявление в итальянских газетах два месяца назад, когда с ней случился второй приступ. Понтелли показал мне копию объявления в «Ла Национе».

— Понятно. Кто-нибудь еще откликнулся на объявление?

— Конечно! Мы рассуждали с вами о природе человека, инспектор. Наш опыт подсказывает, что жуликов во все времена было больше. Почти все, кто мне написал, утверждали, что располагают сведениями о местонахождении Алекса, и предлагали их продать.

— И что вы им ответили?

— Я посылал им письма с фотографией и просил сообщить, уверены ли они, что молодой человек на фото и взрослый мужчина, которого они видели, — одно и то же лицо.

— Могу предположить, что все они успешно выдержали этот экзамен.

— Абсолютно все. Стопроцентное опознание! К счастью, это была моя фотография в двадцатилетнем возрасте, а я, как вы можете догадаться, совершенно не похож на Александра Хьюби!

— Ловко придумано! — искренне восхитился Паско. — Но Понтелли, я полагаю, был более убедителен.

— О да! Он не писал мне, а сразу, по его словам, отправился в Англию, но опоздал: его матери уже не было в живых. Отсюда его драматическое появление на похоронах.

— Не Бог весть как убедительно, сейчас-то мы знаем, что он прибыл в страну за целую неделю до ее смерти.

— Он признал это, сказал, что колебался, был в нерешительности, не зная, как поступить. Понтелли утверждал, что трижды звонил в Трой-Хаус, чтобы справиться о здоровье матери, и в последний раз ему сообщили, что она умерла. Мисс Кич подтверждала, что подобные звонки от людей, которых она не всегда могла узнать по голосу, были.

— Понтелли не путался в фактах?

— Решительно ни в чем! Он, несомненно, хорошо выучил домашнее задание. Дата рождения, подробности о семье, об учебе в школе, о Трой-Хаусе — он щегольнул ими так, что я пришел в замешательство. Но когда я стал спрашивать его, почему он не появлялся все эти годы, он пришел в возбуждение. Схватился за голову, долго и невразумительно говорил что-то о страданиях, незатянувшихся ранах и ушел внезапно, пообещав снова связаться со мной.

— И вы ему почти поверили? — спросил Паско.

— О нет! Чтобы убедить адвоката хотя бы наполовину, нужно гораздо больше доказательств.

Зазвонил телефон. Лэкси Хьюби передала Теккерею, что спрашивают Паско. Тот подошел к аппарату, стоявшему у адвоката на столе, сам же Теккерей в это время вежливо делал вид, что разглядывает пейзаж за окном.

Звонил Дэлзиел.

— Питер, фото Понтелли опубликовали и в некоторых других газетах группы «Челленджер», нам позвонили из Лидса. Владелец гостиницы уверен, что наш парень две недели жил у него в отеле, зарегистрировавшись под именем мистера А. Понтинга из Лондона. Сбежал оттуда в прошлую пятницу, не оплатив счета за две недели. Я звонил в местную полицию, ты должен съездить туда и потолковать с этим владельцем, неким Балдером. О'кей?

— Согласен, правда, я собирался поехать в Трой-Хаус, а потом в Олд-Милл-Инн…

— Заедешь туда на обратном пути, у тебя впереди целый день! — рявкнул Дэлзиел. — Ты не единственный, кто сейчас занят! Я иду обедать в «Ротари-клуб» — это затянется надолго. Потом буду работать без перерыва. Я выяснил, что этот Гудинаф и мадам Виндибэнкс все еще живут в «Говард Армс». Интересно, с какой стати они до сих пор ошиваются здесь? Думаю, мне следует прогуляться туда и поболтать с ними.

«И могу поспорить, что беседа совпадет со временем, когда разрешена продажа спиртного», — злорадно ухмыльнулся про себя Паско.

— Я хотел бы снять отпечатки пальцев в номере, чтобы быть на сто процентов уверенным, — доложил он Дэлзиелу. — Не могли бы вы попросить Сеймура захватить коробку с дактилоскопическим оборудованием и встретиться со мной в участке? Он, кстати, может подвезти меня. Моя машина немного барахлит, не хотелось бы застрять в Лидсе в час пик.

— Сеймур? Ладно, я пришлю его. Какого черта твой мошенник Уилд отлынивает от работы?

— Хорошо, что вы упомянули о нем. Я как раз намеревался заглянуть к нему вечерком по дороге домой — посмотрю, как он там. Хотите, купим ему кисть винограда?

— Лучше купи бананов и передай, что не мешало бы отшлифовать его обезьянью спину. Пока! — Телефон умолк.

Паско осторожно положил трубку и одарил Теккерея лучезарной улыбкой человека, который устыдился своих кровожадных мыслей.

— Между прочим, какие документы, связанные с поисками сына, могли быть у миссис Хьюби? — обратился он к адвокату.

— Не имею представления, — ответил Теккерей, — для нее это было очень личное. Полагаю, что в кабинете в Трой-Хаусе есть специальная шкатулка, где хранятся все ее бумаги. Деловые документы и финансовые счета находятся либо у меня, либо у ее бухгалтера. Обыкновенно личные документы должен разбирать прямой наследник, но в данном случае… видимо, эта обязанность в конце концов выпадет мне как исполнителю ее воли.

— Понятно. Пожалуй, я мог бы забрать их для вас, вам не придется тащиться туда, — в раздумье произнес Паско. — Мне и самому не мешало бы взглянуть на них.

— Вы не хотите возиться с ордером? — предположил Теккерей. — Дело ваше. Я предупрежу мисс Кич о вашем приезде. Когда вы там будете?

— Вероятно, в четыре… в полпятого… Благодарю вас, мистер Теккерей. До свидания!

Уходя, Паско сделал еще одну попытку очаровать маленькую секретаршу своей улыбкой победителя. Но большие очки холодно блеснули, и мисс Хьюби склонилась над пишущей машинкой.

Глава 4

По своим весьма разумным меркам Дэлзиел был не далек от истины, сомневаясь в болезни Уилда. Не то чтобы пышущий здоровьем суперинтендант не хотел признать, что, помимо ангины, существуют куда более серьезные недомогания, но, пока это поддавалось лечению в рамках национальной службы здравоохранения, он был не склонен принимать болезнь как повод для отсутствия на работе.

Накануне сержант пришел домой, не уверенный в том, что он там увидит. Скорее всего, Клифф Шерман опередил его, забрав свои вещи, и уехал из города. Уилд ощутил разочарование и облегчение одновременно, увидев, что сумка мальчишки лежит там, куда ее бросили в минувшую субботу.

Ему по-прежнему хотелось понять, что у парня на уме. Отчего, например, Клифф ни словом не обмолвился о своих отношениях с ним, когда Сеймур приволок его в участок? Очевидный, если не единственный ответ заключался в том, что любой шантажист меньше всего стремится заявить во всеуслышание о только ему ведомой тайне. Однако молчание парня заставляло и Уилда держать язык за зубами, что грозило обернуться большими неприятностями.

Уилд просидел почти до полуночи, перебирая в голове догадки, то циничные, то отчаянные, пока не услышал, как в замке повернулся ключ. Он задержал дыхание. Входная дверь медленно открылась. Свет от настольной лампы придал лицу Клиффа загадочное выражение.

— Привет, Мак! — сказал Шерман.

Уилд не ответил.

— Я забыл свои вещи.

— Они там, где ты их оставил.

— О'кей! Я только заберу их и уйду.

— Тебе придется немного подождать автобуса! — язвительно бросил ему Уилд.

— Автобуса?

— Да, автобуса! Все это белиберда насчет путешествия автостопом и случайного приезда сюда! Это с расписанием-то автобусов в бумажнике!