Повсюду, куда только хватало глаз, вокруг котлована толпились в покорном ожидании зомби. Теперь они станут охранять корабль и нести на него других — таких, как люди в вертолете, — нести этому нечто, притаившемуся па корабле, где оно будет безмятежно насыщаться так долго, как пожелает.
Штрауд не сомневался, что подобная смерть будет куда страшнее и мучительнее, нежели гибель от рук оборотня или даже долгая агония жертвы вампира. Было в этом… создании что-то такое омерзительное, зловещее и жестокое, с чем Штрауду никогда прежде сталкиваться не доводилось.
— А что за слово вы им крикнули? — поинтересовался пилот, представившийся им Лютером Стоуксом.
— Имя одно, — коротко бросил Штрауд.
— А чего они тогда тормознули? — не унимался любознательный Лютер Стоукс.
Натан резко подался вперед, боясь не расслышать ответ Штрауда. Выглядело это так, словно комиссар стал относиться к Штрауду с подозрением.
— Эшруад… Это имя Леонард обнаружил в письменах на пергаменте… Древнее имя…
— А мне послышалось, что вы выкрикнули свое имя, Штрауд, — с сомнением в голосе пробормотал Натан.
На мгновение у Штрауда мелькнула мысль о том, как схожи эти два имени, но тут он перехватил затравленный взгляд Кендры. Она забилась в уголок заднего сиденья — покрасневшие и опухшие веки, по щекам катятся слезы, все тело бьет нервная дрожь. Там, далеко внизу, море человекоподобных роботов накрыло санитарные машины, на которых она с Марком и Томом примчалась прямо к месту их гибели. В сумраке наступающей ночи открывавшаяся под ними картина выглядела миллионоголовым муравейником, алчно шевелящимся над живой добычей.
Зоркие глаза Штрауда разглядели процессию, направляющуюся к шахте и кораблю и несущую над своими головами тела «живых» людей, возможно, и Гордона в том числе, неведомому существу, скрывающемуся в непроглядной тьме своей норы.
— И все же нам придется возвращаться в котлован, — произнес он. — Нужно только время… еще немного времени…
Натан внезапно резко выпрямился и замер в напряженной позе.
— Время? Времени-то у нас как раз не осталось, доктор Штрауд. Это… эта штука сосет жизнь из нашего города. А вы мне помешали! Если бы мы похоронили ее… его там, внизу, может быть, тогда… возможно, мы еще бы и…
— Чепуха, комиссар! Все ведь не так легко и просто. Оно требует пятьсот тысяч жизней ваших граждан, не забыли? И к тому же ничуть нам не доверяет, вот оно само и вышло за нами. Неужели непонятно?
— Пятьсот тысяч? — не веря своим ушам, задохнулась Кендра.
— А может, и больше, — безжалостно ответил Штрауд. — Да оглянитесь же вокруг себя. Оно готовит массовую бойню, и все жертвы должны быть доставлены в его логово.
— Господи, Штрауд, откуда вам все это известно?
— Письмена… Те предметы, что мы вынесли на поверхность… Археологические свидетельства. Мы знаем даже, как этруски звали его: Уббррокксс. Теперь, вы, может быть, послушаете меня, комиссар?
— Да что там еще слушать!
— Это наш единственный шанс, Натан.
— А почему я вам должен верить?
— Я единственный, кто вышел из шахты целым и невредимым и кого оно поэтому боится.
— Ладно, пусть так. — Натан отвел глаза. — Что требуется от меня и моего управления?
— Помощь. — Штрауд посмотрел вниз на толчею несметного множества человеческих тел. — Помощь от вас требуется, комиссар.
Пилот заложил крутой вираж вправо, и стройка исчезла из виду. Мысли Штрауда вернулись к несчастным душам, попавшим в расставленную ловушку и используемым злой силой в своих низких целях. Он снял наушники и закрыл глаза, забывшись на несколько мгновений под монотонное хлюпанье лопастей над их головами. Вскоре, однако, он вновь надел наушники, собираясь сказать пилоту, куда их доставить.
— Я насыщусь твоей душой, Эшруад, — прошелестел у него в наушниках тихий, но внятный шепот. Говорить должен был кто-то из находившихся в вертолете, но голос, демонический голос, от которого кровь стыла в жилах, был тот же самый, что Штрауд слышал из тела Вайцеля.
Город под ними раскинулся невероятных размеров цирковой ареной, залитой лучами пульсирующего света и электрическими вспышками огней, автомобили сновали во всех направлениях будто в бесконечной безумной гонке. Огни мелькали со всех сторон, неприступными скалами высились монолиты небоскребов, образующих горные кряжи и ущелья. Далеко внизу мосты и каналы пересекались между собой, словно набрякшие вены на натруженной человеческой руке. Внезапно вертолет вошел в крутое пике, и сероватая рябь Гудзона стремительно рванулась их поглотить. В глаза Штрауду бросились лесные заросли Центрального парка, и, не раздумывая больше ни секунды, он ухватил ручку управления в попытке выправить полет винтокрылой машины.
Пилот, однако, вцепившись в ручку мертвой хваткой, не уступал. И когда он в пылу борьбы повернул голову, Штрауд отпрянул. Глаза Лютера Стоукса полыхали яростным и одновременно ледяным зеленым пламенем, пламенем жажды уничтожить Штрауда.
— Штрауд! Вы слышите меня, Штрауд! — звал его Натан.
Штрауд успел только мельком увидеть растерянных Кендру и комиссара, прижатых к спинке заднего сиденья немыслимым виражом.
— Падаешь! Падаешь! — торжествующе крикнул злорадный демонический голос неподвижными губами Стоукса.
Штрауд, которому доводилось пилотировать вертолеты во время войны, изо всех сил пытался вырвать ручку управления из словно прикипевших к пей пальцев Стоукса, в ушах у него гремел победный дьявольский хохот. Штрауд крикнул Кендре, чтобы она стреляла в Стоукса из духового ружья, потом воззвал к Натану:
— Стреляйте в пилота! Да застрелите же вы его! Ни Кендра, ни Натан не могли среагировать на его призывы: вертолет бешено вращался, превратив кабину в центрифугу. Страшная центробежная сила придавила их всех к сиденьям, Натану и Кендре, несмотря на все усилия, никак не удавалось поднять оружие и поймать цель на мушку.
Штрауд бросил тогда ручку управления, подтянул колени к подбородку и, стремительно распрямив ноги, нанес ступнями сокрушительный удар в голову Стоукса. Тот, вскинув руки, упал спиной в дверцу, замок в ней протестующе скрежетнул и сломался. Штрауд успел выправить вертолет, но пилот уже вновь тянулся к ручке управления, и в этот момент Натан выстрелил в него прямо через спинку сиденья. Пронзившая грудь Стоукса пуля 38-го калибра лишь на мгновение потрясла пилота, а потом он с прежней силой принялся вырывать у Штрауда ручку управления.
Вертолет продолжал свое беспорядочное головокружительное вращение, лопасти его, задевая стены небоскребов, сыпали брызгами каменной крошки. Неимоверным усилием Штрауд отвернул машину в более безопасное пространство над рекой.
Руки Стоукса, однако, наливались неодолимой дьявольской силой, и Штрауд только сейчас понял, какой колоссальной энергией обладает таинственный монстр на мертвом корабле, если даже на таком расстоянии решился вступить с ним в схватку. Мысль эта его ошеломила. Тем не менее он должен, должен, должен благополучно посадить вертолет.
— Кендра! — уже с отчаянием в голосе вновь выкрикнул Штрауд, и, наконец, послышался мягкий хлопок ее духового ружья, посвист вырвавшейся из него стрелки.
Стоукс издал леденящий душу вопль, а Штрауд, не теряя ни секунды, осыпал его градом ударов, пилот выпал из кабины, но в последнее мгновение изловчился уцепиться за распахнувшуюся дверцу. Вертолет резко накренился, и Стоукс разразился нечеловеческим хохотом.
— Па-а-адае-е-ешь! — затянул жутким голосом пилот, но тут пальцы его разжались, и он рухнул с высоты шестидесяти — семидесяти футов, разлетевшись по асфальту тротуара как перезревший арбуз.
Штрауду пришлось вступить в настоящую схватку с вертолетом, который продолжал головокружительное вращение, как будто им тоже овладел дьявол.
Штрауд изо всех сил удерживал пляшущую ручку управления, бицепсы вздулись под трещавшими по швам рукавами. Ему нужно было набрать высоту, но вертолет не подчинялся, словно вселившаяся в него демоническая сила вынуждала его рухнуть с небес и прекратить этот сумасшедший танец.