***

Внизу, сидя в углу общей комнаты, Ковелл смотрел, как служанки понесли тяжелые подносы с едой наверх. Прикрытые на подносах блюда источали восхитительный аромат, и он знал, что там была не грубая пища, которую подали ему. Но это не вызвало у него зависти, ведь довольно скоро он будет командовать значительным числом людей, и пусть его не будут обслуживать так, как самого Чилтона, он все равно будет находиться намного выше большинства. Капитан гвардии. Он все еще не мог поверить в свою удачу. Всю свою жизнь он выкручивался, воровал и вымогал деньги у тех, у кого, как он считал, их было много, делая вид, что едва сводил концы с концами, работая на бесплодной земле своего отца. Но его отец умер, он похоронил свою жену вместе с сыном. Она умерла, крича и проклиная его имя, когда рожала его ребенка. Он мог надеяться только на самого себя.

Предложение Чилтона стало первой возможностью подняться над своим положением, и он собирался добиться успеха или потерять жизнь в этой попытке. Он дал самому себе такое обещание, что в одиночку, сам доставит ее Чилтону. Он не попросил помощи. Он не хотел, чтобы кто-то распространял вести о ее легком похищении, он ни с кем не хотел делить славу. А похищение должно быть легким. Ему улыбнулась редкая удача — он появился в королевской резиденции за день до того, как девушка покидала двор.

Не составило также большого труда собрать новости о ней. Она являлась предметом многих сплетен. Она и рыцарь, которого называли Беринхард. Он был очень рад, что ему не придется красть ее у этого рыцаря. Он подозревал, что тогда это могло оказаться не такой легкой задачей, а может, и совсем невозможной, и могло бы стоить ему жизни. Но сейчас ему оставалось только быть расторопным и умным и следовать за ними, пока они не приблизятся к границе. Вторая часть удивительной удачи была в том, что племянница Хилтона направлялась на юг. Она сможет проделать большую часть пути, прежде чем он преградит ей дорогу.

Ночью он спал в конюшне, а рано утром он уже оказался за грубым столом возле лестницы, прислушиваясь, когда молодые девушки будут спускаться. Ждать пришлось недолго. Их болтовня была хорошо слышна.

— Думаю, это была самая неприятная ночь и самая неудобная кровать.

К изумлению Риа, Катри произнесла эту жалобную фразу почти шутливым тоном, словно неудобство было причинено не ей, а кому-то еще. Она улыбнулась в ответ:

— Я могу спать на земле, но не могу переносить плохую еду. В конце концов, на это мы не можем пожаловаться.

— Это гораздо лучше, чем черствый хлеб и вода, на которые меня всегда сажали за самую ничтожную провинность, когда я была маленьким ребенком.

— Катри! — Риа даже не знала, удивляться этому или ужасаться. — Ты наверняка

преувеличиваешь?

— Нет. Я просто выдумала это, но разве не романтично — молодая девушка, которую коварные охранники морят голодом за самый невинный грех?

— Вот уж не думаю, что «невинный» и «грех» можно объединять вместе, — довольно сухо заметила Риа, когда они спускались по лестнице. — Да и звучит не так романтично, и я сомневаюсь, что ты думала бы так же, если бы хоть раз испытала такую судьбу. — Говоря все это, она застегнула под подбородком накидку.

— Ну ты тоже этого не знаешь! — Катри говорила тихо, но слегка сердито.

— Конечно, нет, — довольно охотно согласилась Риа. — Самое большое, меня отсылали в комнату, но я проводила там мало времени, пока мой отец не приходил за мной.

— Макамлейд, — Катри буквально выдохнула это имя, когда обе девушки вышли через дверь туда, где их ждали сэр Хаден и его гвардия. — Так романтично.

— Ты гусыня! Ты не считала бы его романтичным, если бы он был твоим отцом.

Находясь позади них, Ковелл побледнел при одном упоминании о человеке, с которым ему придется столкнуться, если не удастся его попытка похитить девушек. В этом случае он предпочтет быть убитым, чем захваченным в плен.

Как он предвидел с самого начала их путешествия, преследовать жертву оказалось довольно легко. По распоряжению их капитана они передвигались крайне медленно, и топот многочисленных лошадиных копыт полностью поглощал цоканье тяжело ступавшего коня Ковелла. Через несколько дней они находились всего в нескольких часах от пункта их назначения, замка Атдаир. Ковелл решил прибегнуть к единственному и очень рискованному плану. Он понимал, что не сможет одолеть воинов, охранявших девушку. Он будет действовать, когда они остановятся на ночлег на бедном постоялом дворе. Его первой мыслью было убить горничную, когда они будут спать, затем приставить нож к горлу компаньонки Риа Макамлейд, заставив их обеих подчиниться ему.

Но чем ближе подходил этот момент, тем он явственнее обнаруживал, что ему претила сама мысль о хладнокровном убийстве горничной. Он не мог объяснить себе причины этого — ведь он видел ее мельком, когда она сопровождала свою госпожу на лестнице. Только это да робкая улыбка, которую она подарила ему.

Дело в том, что она была хорошенькой. Он видел гораздо более красивых девушек и более крепких. Эта же казалась очень хрупкой, такую могло сдуть ветром. Но было что-то в ее округлом подбородке и прекрасных длинных волнистых волосах. И еще что-то в улыбке, подаренной ему. Нет, он не будет убивать ее. Да в этом и не было необходимости, как теперь думал он. Главное - приставить острие ножа к нежной шейке дочери Макамлейда. Это заставит ее компаньонку и маленькую служанку, подчиниться каждому его требованию. Это поможет и в том случае, если его обнаружат, по крайней мере, у него будет шанс скрыться. Ни один из ее охранников не посмеет и двинуться, чтобы не подвергать ее опасности. Если ему повезет, то они даже и не увидят, кто похитил девушку. А если не повезет… Он пожал плечами. Каждый умирает в положенный ему срок.

Он был очень осторожен после того вечера в гостинице и старался, чтобы девушки не заметили его. Он не думал, что две очаровательные леди обратят внимание на кого-то из его сословия. Но их служанка могла хорошо запомнить человека, который перехватил ее улыбку, и она может встревожиться, снова встретив его. Как только три девушки исчезли на ночь в гостинице, он начал быстро действовать. Он был рад, что в этом маленьком городке оказалось место, где они могли остановиться. Две прошлых ночи они провели в маленьких крепостях, без сомнения заранее приготовленных к их прибытию. Он не мог рассчитывать на успех за каменными стенами или в любом приграничном замке, каким бы маленьким он ни был.

Не слишком трудно оказалось подыскать и приобрести трех превосходных лошадей, да и не так дорого, как предполагал Чилтон. Он обманул их владельца, сказав, что они предназначались трем воинам, сопровождавшим дочь Макамлейда к ее родственникам в Атдаир. Его шотландский акцент сослужил ему хорошую службу, так же как и готовность купить лошадей не торгуясь. Улыбаясь своей собственной смелости, он открыто провел их на задний двор гостиницы, в конюшню, где стал терпеливо ждать, пока одно за одним не погасли все окна на верхнем этаже и света больше не было видно через щели в ставнях. Он подождал еще немного, зная, что в это самое время ночью охрана, выставленная возле дверей комнаты девушек, будет меняться.

Шотландец из охраны быстро прошагал мимо конюшни, а он неслышно, как кошка, стал пробираться за ним. Только внутри затемненной общей комнаты он опустил свой нож в немой смертоносной дуге.

Хлынувшая кровь оборвала предупреждающий крик охранника, последнюю попытку убитого человека выполнить свой долг.

Охранник в верхнем коридоре заворчал, когда Ковелл стал подниматься по лестнице.

— Ты что-то поздно. Чертовски скучно смотреть на пол, потолок и стены этого коридора.

— А ты, как всегда, ворчишь, — тихо произнес Ковелл. — Будь доволен, что пока еще жив.

Прежде чем мужчина смог отреагировать на эти слова, из него также хлынула кровь.

Ковелл опустил тело на пол, затем осторожно открыл дверь. В комнате было тихо. Он остановился и замер, дожидаясь, пока глаза привыкнут к царившей внутри темноте. Служанка спала на тюфяке, но было довольно трудно различить двух темноволосых девушек, лежавших на кровати. У него было мало шансов сделать правильный выбор, и тут его взгляд упал на накидку, которая была аккуратно сложена на полу возле кровати. Это была светлая накидка, которую он видел на дочери Макамлейда.