Из доклада о задачах советской власти, с которым выступил В. И. Ленин (1870—1924) на заседании Петроградского Совета 25 октября 1917 г. — в канун взятия Зимнего дворца и ареста членов Временного правительства. Фраза служила основой для однотипных выражений — с заменой слов «революция» и «большевики» на другие, соответствующие случаю.

Слова, сказанные перед казнью знаменитым деятелем Великой французской революции Жоржем Жаком Дантоном (1759— 1794). Он стал одной из многих жертв, погибших от недавних соратников. В 1794 г. якобинцы издали ряд декретов, которые положили начало «великому террору», который был направлен против всех «врагов народа», против тех, кто так или иначе «содействовал врагам Франции», пытался «нарушить чистоту и силу революционных принципов» и т. д. Жертвой репрессий становились как дворяне, роялисты, так и сами революционеры, которые по тем или иным причинам объявлялись «врагами народа». Так, Ж. Дантону', К. Демулену и их единомышленникам, которые выступали против крайностей террора, за перемирие с внешним врагом (чтобы предоставить стране передышку), дали прозвище «снисходительных», обвинили в содействии врагам революции и после короткого суда казнили на гильотине 5 апреля 1794 г.

Стоя перед лицом революционного трибунала, Ж. Дантон с горечью бросил его членам: «Это я приказал учредить ваш подлый трибунал — да простят мне Бог и люди!»

Смысл выражения: логика послереволюционных событий такова, что борьба между самими революционерами становится неизбежной, и обычно люди, которых революция возносит на вершину государственной власти, гибнут первыми.

Вошли в историю и другие фразы Ж. Дантона — Смелость, смелость и еще раз смелость и Разве можно унести с собой свою родину на подошвах сапог?

Из поэмы «Двенадцать» (1918) поэта Александра Александровича Блока (1880-1921).

Обычно цитируется как призыв к бдительности, осмотрительности (шутл.-ирон.). См. также Враг не дремлет.

С английского: Regional powers.

Из книги (гл. 2) «Сверхдержавы» («The Super-Powers», 1944) политолога Уильяма Фокса (р. 1912), который «региональными» (в отличие от «мировых держав» или «сверхдержав») назвал «державы, [...] сфера интересов которых ограничена лишь одним театром международных конфликтов», в то время как сверхдержавы действуют по всему земному шару, так или иначе участвуя во всех вооруженных конфликтах.

С латинского: Rara avis [papa авис].

Из сатир римских поэтов, в частности Ювенала (Децим Юний Юве-нал, ок. 60—127):

Шутливо-иронически: редкий, необыкновенный в своем роде человек.

Из последнего стихотворения (1816) поэта Гаврилы Романовича Державина (1743-1816):

Из введения к работе «К критике гегелевской философии права» Карла Маркса (1818—1883): «Религия это вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира, подобно трму как она — дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа».

Цитируется обычно неточно: «Религия — опиум для народа».

Название последней книги героя чешского Сопротивления времен Второй мировой войны, писателя-коммуниста Юлиуса Фучика (1903—1943). Приговоренный немецкими оккупантами к смертной казни, он написал эту книгу в тюрьме, ожидая исполнения приговора. См. также Люди, будьте бдительны!

Выражение обычно связывают с именем канцлера Пруссии (затем и всей Германии) Отто Эдуарда Леопольда Бисмарка (1815—1898), благодаря которому слово стало крылатым.

Но оно встречалось в литературе и раньше, только в другом значении. Например, во Франции и Англии (см. «Записки Пиквикского клуба» Ч. Диккенса) так, уничижительно — «рептилиями», — часто называли газеты, которые, как считалось, коварно «кусали» и «жалили», подобно змеям, героев своих публикаций.

Благодаря Бисмарку выражение приобрело другое значение. Канцлер, вовсе не имея в виду прессу, называл «рептилиями» неких тайных врагов государства, «внутреннего врага», который, как рептилия, притаился где-то под камнем и выжидает момент для нападения. Об этих пресмыкающихся канцлеру особенно часто пришлось говорить в 1868 г. во время войны с Австрией.

Пруссия оккупировала тогда земли австрийского союзника — Ганноверского королевства — и присоединила их к рейху. А с ганноверским королем Пруссия в лице своего министра-президента заключила договор: король Георг V отрекается от престола, отказывается от враждебных действий против Берлина, а последний гарантирует ему «отступные» в 48 миллионов талеров. Но король нарушил обещание. Выяснилось, что на территории Франции он формирует враждебные Пруссии воинские части — так называемый «вельфский легион» — из числа ганноверских эмигрантов, недовольных пруссаками.

Бисмарк счел себя свободным от обязательства выплачивать деньги королю и образовал из них секретный «вельфский фонд». Он бюджетом не предусматривался, и, следовательно, в его расходовании Бисмарку не надо было отчитываться перед ландтагом. А на все вопросы по поводу фонда он отвечал, что эти деньги нужны «для наблюдения и предотвращения происков со стороны короля Георга и его агентов». А 30 января 1868 г. на заседании ландтага он даже подчеркнул, что «мы (правительство Бисмарка. — Сост.) заслуживаем вашу благодарность, преследуя зловредных рептилий до их нор, чтобы видеть, чем они заняты». Так он пытался оправдать существование этого фонда, которого общественность тут же едко назвала «рептильным».

Но левая печать вскоре выяснила, что деньги из этого фонда идут не столько на борьбу с сепаратистами, сколько на подкуп немецкой прессы, чтобы та формировала благоприятное для Бисмарка общественное мнение. Разгорелся скандал, и теперь уже всех журналистов из подкупленных изданий стали звать «рептилиями», а их газеты — «рептильной прессой».

Очень скоро выражение стало популярным во всей Европе, в том числе и в России.

В феврале 1876 г. Бисмарк, выступая в рейхстаге, пытался публично протестовать против такого переосмысления его выражения «рептилия», но оно уже прочно вошло в жизнь в его современном значении.

Иносказательно о «прикормленной», проправительственной прессе, о продажной журналистике (неодобр., презрит.).