– Значит, вы уверены, что, кроме десяти тысяч долларов, в этом сейфе денег больше не было? – спросил Крысенок.

Этот по своему возрасту все-таки более тяготел к реальным ценностям, а не к бабам, как его сопливый напарник.

Резник устало поморщился и, не повышая голоса, четко произнес:

– Я уверен только в том, господа, что сегодня при мне в этот сейф были положены десять тысяч долларов наличными. Больше ничего в этом сейфе я не видел и особенно не заглядывал в него. Это сейф директора – во-первых. У меня не было ни возможности, ни желания совать в него свой нос – это во-вторых.

– Эти десять тысяч долларов – сумма, которую дали учредители на текущий ремонт? – уточнил Крысенок.

– Совершенно верно. Наш клуб пока еще заведение не раскрученное, доходы у него небольшие, и мы все вкладываем деньги и вкладываем, только надеясь на прибыль в перспективе.

– Господин Резник, – вкрадчиво произнес Крысенок, – я слышал, что клуб собирается расширяться в сторону соседнего магазина. По нашим данным, вы уже собрались купить его. Это правда?

Петр Алексеевич постарался изобразить на своем лице как можно больше усталости и скепсиса, однако в голове его зазвенел сигнал опасности.

«Кто же растрепался? У кого язык чешется? – подумал он. – Поувольняю на фиг весь постоянный состав. Много стали знать и еще больше болтать, поганки неблагодарные».

– Как говорят в Одессе, «чтоб я так жил», – грустно ответил он на вопрос. – Клуб не приносит денег, следовательно, уже вложенные в него средства подвержены некоторому риску, верно ведь? Кроме того, деньги, не дающие прибыли, работают вхолостую, что тоже является убытком. Безусловно, прибыль пойдет, как только люди узнают о нас, появятся постоянные клиенты и так далее. Однако никто же не может точно указать размеры будущей возможной прибыли и время ее прихода. Это тоже верно. В такой ситуации вкладывать еще какие-то деньги во все еще проблемный бизнес – это риск неоправданный...

Резник выдержал паузу и со злорадством оглядел затосковавшие рожи оперативников.

– Вы только не подумайте, господа, что я вам читаю лекцию. – Петр Алексеевич лукавил. Он с удовольствием слушал себя и отмечал, что говорит нудным, скучным и противным голосом. Так менты должны быстрее поверить его правоте. – Я отвечаю на ваш вопрос, – продолжил Резник. – Обычно делается так: деньги, вложенные в риск, должны страховаться деньгами, вложенными во что-то простое и надежное. С точки зрения здравого смысла, покупка магазина – это только умножение риска. Мы здесь не Рокфеллеры и не Дюпоны, а обычные деловые ребята и не можем себе позволить так азартно рисковать. В трубу вылетим на фиг. Прошу прощения, вырвалось.

Надя, устроившись в ванной, сперва не стала полностью одеваться – если последует продолжение работы, то зачем же делать лишние движения?

Лучше уж расслабиться и отдыхать, пока есть такая возможность.

Она натянула трусики и юбку, потом присела на край ванны и стала изучать косметические причиндалы своего клиента, выстроенные на стеклянных полочках.

Судя по наборам, мужчина жил один и довольно безалаберно: старые измятые тюбики зубной пасты соседствовали с весьма изысканным французским парфюмом.

Надя даже открыла пару флаконов и понюхала сначала туалетную воду для мужчин «Гуччи», потом еще что-то с непонятным названием, но видно, что дорогое.

Занятие дегустацией запахов сначала увлекло Надю, но уже очень скоро ей стало скучно. Однако подоспело новое развлечение тоже из разряда дегустационных, но уже для слуха.

Она услышала, как в комнате что-то стукнуло, потом еще раз. Надя постаралась прислушаться получше и едва не рассмеялась.

«Девочка его так увлекла, что ли?» – подумала она, и ей тут же чисто по-женски стало даже досадно. Однако она постаралась утешиться доводами из арсенала Оксаны.

«А тебе не все равно? – сказала Надя самой себе. – Как говорит Оксана: „Клиент спит, а бабки заплачены“. Один час Сережа оплатил, захочет продолжения, заплатит еще. И все останутся довольны».

Когда Надя прикинула, что за неудобное сидение на краю ванны ей еще и заплатят деньги, настроение у нее улучшилось. Даже появился интерес к тому, что происходит за дверью.

А оттуда доносились какие-то совсем уж непонятные звуки. Наконец она услышала резкий хлопок, словно лопнул воздушный шарик.

«Вот те на, Надя, – подумала она, – а ведь дяденька, похоже, точно не теряет времени зря. Он уже шампанское начал открывать, сволочь, а мне даже и не предложил».

Прошло, наверное, целых десять минут, может, даже больше, и Надя наконец уловила, как сперва открылась, а потом хлопнула входная дверь.

«Девочка нахваталась впечатлений и побежала звонить подружкам», – пронеслось у нее в голове.

Надя встала и подошла к раковине, чтобы еще раз осмотреть себя в зеркале.

Сумочка была у нее с собой, она раскрыла ее, достала расческу и поправила волосы.

Одно потянуло за собой другое.

Чуть подмазав губы и сделав еще кое-что по мелочи, Надя приготовилась к тому, что ее заключение вот-вот кончится.

«Ну где же ты, Сережа? – подумала она, напряженно вслушиваясь и постукивая ладошками по краю раковины. – Можно подумать, что ты переполнился впечатлениями и сейчас просто балдеешь от счастья....»

Через пять минут, не уловив ни звука, Надя начала волноваться. Ей показалось, что из квартиры все ушли, а про нее забыли. Подойдя к двери, она приложила к ней ухо.

Чем дольше она вслушивалась в тишину по ту сторону двери, тем большие сомнения одолевали ее.

Надя уже начала думать, что ее клиент не просто куда-то ушел, а ушел надолго. Это вполне могло случиться, ведь он ушел не один и так явно старался скрыть ее присутствие в своей квартире.

Мало-помалу Надя убедила себя в этом своем предположении. Она уже была почти уверена, что, выйдя из ванной, увидит на столе в комнате или на другом каком-нибудь заметном месте записку с текстом вроде: «Извини-подвинься, закрой за собой дверь, потом позвоню...»

Надя подумала еще немножко и решилась одеться – ведь могло же оказаться, что вернется хозяин и, возможно, даже не один. И если в его квартире окажется полуодетая женщина, то неизвестно, как это будет воспринято.

Сочиняя подобные версии, девушка полностью оделась, внимательно оглядела себя в зеркало, повесила на плечо сумку и, повернув ручку, открыла дверь ванной комнаты.

Она медленно вышла и прислушалась. Все было тихо.

Тогда Надя, стараясь ступать тише и осторожнее, прошла по коридору и заглянула в комнату.

Девушка не сразу поняла, что такое лежит на полу.

Когда же наконец Надя разглядела, то так перепугалась, что едва не присела на пол – ноги вдруг ослабели и стало трудно дышать.

Самое странное, что Надя испугалась вовсе не трупа, а того, что убийца может все еще находиться здесь. Она оглянулась и никого не увидела.

То, что здесь произошло именно убийство, а не самоубийство, ей было ясно: в комнате царил беспорядок. Кроме того, она ведь точно слышала, что хлопнула входная дверь.

Вспомнив об этом, Надя чуть-чуть успокоилась и на цыпочках бросилась в коридор.

«Бежать! Бежать скорее!» – билась у нее в голове единственная мысль.

Почти на ходу надев правую туфлю, валявшуюся левую она неловко отбила ногой еще дальше. Пришлось нагибаться и поднимать ее. Эту туфлю она надела уже на пороге.

«Ничего не забыла?» – соображала она, а сама уже ощупывала замок.

На бронированной двери этой квартиры было четыре или пять рычагов и задвижек. Торчали даже два ключа: один из скважины с краю, другой в середине двери.

Передергав все ключи и задвижки, Надя как-то сумела распахнуть дверь и выскочила на лестничную клетку.

Дверь тяжело ухнула у нее за спиной. Надя вздрогнула и побежала вниз по лестнице.

На второй же ступеньке она сломала каблук. Он еще не отвалился, но мотался и еле дышал. Жить ему оставалось точно до первой же кочки.