– Большие силы, очень большие. На тебя полный архив, Валера, ты здесь ненадолго задержишься. Встретимся еще.

– Ты про тот свет, что ли? – уточнил Валерий. – А-а вот хрен тебе. Я вас всех обману.

Он холодно посмотрел в глаза Сергею Семеновичу:

– Передавай там привет ребятам, Серега.

Валерий выстрелил.

Ствол пистолета был плотно прижат к голове, и поэтому выстрел получился не слишком громкий.

Пуля вошла в лоб Сергею Семеновичу и вышла через затылок. Кровь, смешанная с мозгами, узким веером накрыла спину Сергея Семеновича и заляпала пол слева от него.

– Ничего особенного, обыкновенная глупая рожа, – пробормотал Валерий и, кряхтя, привстал с пола, держась за колено, – все-таки достал он меня, сука... Ну, в следующий раз буду внимательнее.

Валерий прислушался и, не уловив никаких подозрительных звуков, прихрамывая, подошел к окну.

За окном тоже все было спокойно. Увидев лежавший на подоконнике раскрытый органайзер Сергея Семеновича, Валерий полистал блокнот, потом махнул рукой и, застегнув органайзер, повесил его себе на руку.

Подумав, он достал из кармана носовой платок и протер все предметы, где могли остаться отпечатки его пальцев.

Обработав бокал и ящик стола, Валерий заметил аудиокассету, валявшуюся на полу чуть в отдалении. Не раздумывая, он сунул ее себе в карман, руководствуясь принципом «береженого бог бережет».

И тут ему в голову пришла мысль, что вряд ли Семеныч рядом с пистолетом и деньгами хранил записи какой-нибудь тоскливой бабы вроде Тани Булановой. Значит, кассета могла представлять интерес. Валерию стало любопытно.

Он подошел к магнитофону «Панасоник», стоявшему на полке рядом с баром, прикрыв пальцы платочком, вставил в магнитофон кассету и нажал кнопку.

Сразу же пошла запись разговора. Валерий услышал свой собственный голос, но сперва даже не понял, что говорит именно он.

«– ...насчет велокросса – это здорово придумано. Ты, Семеныч, губернатора в долю взял или так случайно совпало?

– Случайностей не бывает, Валера. Просто нужно использовать все подворачивающиеся возможности. Человеку мозги и даны, чтобы ими раскинуть и найти вариант...»

Валерий выключил магнитофон, вытащил кассету и опять положил ее в карман. Уничтожать ее здесь было неосторожно, да и вообще требовалось хорошо поразмыслить, что с нею делать дальше.

– Какая же ты сука, Серега, – сказал он, обращаясь к трупу, – так не доверять своим пацанам! Но твоя башка тебе уже не пригодится ни хрена. Ты в последний раз мозгами раскинул...

Пистолет Валерий протер особенно тщательно и, когда убедился в его чистоте, небрежно бросил «макарова» на пол рядом с трупом.

– Все? – спросил он сам себя и, кивнув, направился к дверям, подобрав по пути свой пакет.

В пакете лежали его смятые футболка, трусы и кроссовки. Вся спортивная униформа. Теперь эти вещички следовало выбросить. На квартире у Аркадия их оставлять было нельзя, у Сергея Семеновича – тем более, но по пути нужно было найти обычный мусорный бак и расстаться с этим барахлом.

Около входной двери Валерий остановился и прислушался. Ему показалось: словно какое-то движение в комнате.

– По стене ползет утюг, ты не бойся – это глюк, – успокоил он себя, потом, пробормотав: – Пока, Серега, только не убегай никуда, – отпер дверь.

Оттягивая входную дверь на себя, опять же держа ручку платком, он задел ногой за какую-то обувь и, оттолкнув ее ногой, посмотрел. Это была обыкновенная женская туфля.

Валерий хмыкнул и вышел, захлопнув за собой дверь.

Прихрамывая и поругивая Сергея Семеновича за боль в колене, Валерий выбрался на улицу и, не оглядываясь, неторопливо пошел мимо автостоянки. Здесь стояли бачки для мусора, но Валерий подумал, что будет лучше выбросить пакет где-нибудь дальше.

Дело сработано, и теперь самое главное – не борзеть и не попасться на мелочах.

Валерий миновал автостоянку и, завернув за нее, вдруг остановился как вкопанный.

До него внезапно дошло, что Сергей Семенович не был женат и что хата эта не его. Откуда же там женские туфли?

Не продумав еще до конца ситуацию и руководствуясь рефлексами, Валерий развернулся и побрел обратно, нагибаясь и с силой массируя колено.

Получается, что Семенович достал его два раза, а не один. И этот второй раз может быть опаснее.

Какая-то баба была в хате, все видела или как минимум слышала, и это было первым явным ляпом в работе.

– Кретин, дебил, – обругал Валерий сам себя, – вот как теперь расхлебывать этот геморрой?

Двигаясь в обратном направлении, Валерий, уже не раздумывая, кинул пакет в бачок – теперь он точно уже мешал. Валерий шел вдоль дома, не спуская глаз с четвертого подъезда, из которого сам вышел несколько минут назад.

Когда он поравнялся со вторым подъездом, то увидел, что из четвертого выскочила худенькая девушка и как-то слишком быстро зашагала к противоположному углу дома.

Валерий внимательно посмотрел на нее. Он не запомнил ту туфлю, что видел в квартире Сереги, но поведение девушки, ее заметная взвинченность и скорость, с какой она явно удирала от кого-то или чего-то, стараясь при этом не привлекать к себе внимания, подтверждали его подозрения.

«Она, – подумал он, – она, точно!»

Превозмогая боль в травмированном колене, Валерий зашагал быстрее, стараясь не упустить девушку из вида.

По минимуму ее нужно было хотя бы разглядеть, чтобы потом узнать при случае. А по максимуму...

Всякое же в жизни случается. Бывает, например, что человек ненароком падает на ровном месте и, к сожалению, так неудачно, что ломает себе шею.

Петр Алексеевич Резник сидел в своем кабинете в своем кресле, но чувствовал себя не очень уютно. Он старался сдерживать переполнявшее его бешенство и только часто курил и подчеркнуто вежливо отвечал на вопросы.

Напротив него в креслах сидели два оперативника из убойного отдела. Они снова и снова задавали ему целую кучу всяких, часто одних и тех же вопросов. Милиционеры старательно вылавливали что-то непонятное и гнули куда-то не в ту сторону и надоели уже до смерти. Хуже отечественной водки.

Однако приходилось терпеть.

Петр Алексеевич взглянул на часы и отметил, что менты пьют ему кровь вот уже почти два часа, а конца этому делу не видно.

«Значит, вошли во вкус, вампирские души», – подумал он и некстати вспомнил, что у Димана в кабинете в углу давно стоит ваза с сухими палками, отгоняющими нечистую силу и нежелательных гостей. И ни хрена ведь не помогла магия...

– Вы куда-то торопитесь? – спросил его обшарпанный немолодой опер, фамилию которого Петр Алексеевич не запомнил. Про себя он этого опера окрестил Крысенком, было что-то соответствующее в форме его несимпатичной вытянутой физиономии.

– Нет-нет, что вы, для вас время у меня есть, – ответил Резник и, чтобы не скривиться от собственного вранья, спрятал глаза. Пусть Крысенок думает, что он глубоко переживает смерть Димки.

– Вы так смотрите на часы, словно у вас назначена встреча или еще что-то, – заметил Крысенок.

– Простой контроль ситуации, – объяснил ему Петр Алексеевич. – К сожалению, просто у меня сейчас грустные обязанности, но пока все можно решать по телефону.

«Тебе уже наверняка сороковник, гнида, – подумал Резник, – а ты все из себя Шерлока Холмса мнишь. Так и сдохнешь вечно юным натуралистом».

– Мы еще немного пообщаемся с вами и на сегодня закончим, – поддержал Крысенка второй опер – помоложе и более наглый.

Этот, не ведая скромности, пользовался ситуацией и задавал такие вопросы, за которые в другой обстановке можно и по морде схлопотать.

– Значит, вы утверждаете, что с покойным были дружны почти десять лет, а вот с его женой у вас отношения не сложились. Какие же отношения с ней не получились, а? – спросил молодой опер и нагло вытаращил свои белесые зенки на Резника.

– Общечеловеческие отношения. Мы с ней были знакомы, но практически не общались, – терпеливо пояснил Резник. При этом он подумал, что обязательно куда нужно капнет и стукнет, после чего надломится карьера молодого. Из принципа стукнет, потому что эта сволочь меры не знает.