Дарья сидела напротив него вся бледная. Отойти от беготни под пулями было непросто. Поджилки тряслись, и тело плохо подчинялось сознанию.

– Выпить хотите? – поинтересовался майор, доставая бутылку водки и стакан.

Дарья утвердительно кивнула. В полной тишине она осушила сто грамм. Водка вышибла из глаз слезу, после чего она позволила себе всплакнуть.

– Почему вы не ведете дело, а, майор? – Она предъявляла ему претензии сквозь слезы. – Решили все спустить в унитаз? Не получится. Убийства продолжаются. И вы об этом знаете.

– Дело ведет капитан Ерохин, – официально проинформировал следователь.

– Да он только и смог, что меня вместе со своей бригадой отодрать у себя в кабинете, больше ничего.

– Что вы несете? Вы это серьезно? У вас есть доказательства?

Дарья отвернула голову в сторону, показывая, что не желает его слушать.

– Нет, ну и что дальше? Где ФСБ? Где хоть кто-нибудь? То, что вы сейчас держите в руках, появилось на свет меньше года назад и уже вовсю используется в России. Откуда оно здесь?

– Вы пыл-то свой пока умерьте, – бросил майор. – Будем работать.

– Не считая двух известных нам женщин, пропало еще одиннадцать. Это что, вас не касается, потому что происходит, за исключением одного случая, в Сочи? Теперь касаться будет. Знаете, где братки случайно перехватили этот товар? По пути на Волгоград. Наткнулись на передовые разработки японских химиков в Среднем Поволжье. Теперь вам никуда не деться.

– Что вы думаете делать в рамках своего частного расследования? – поинтересовался майор.

– Знаете, я после такого стресса и благодаря вам – за что, в общем-то, спасибо – выпимши. На все вопросы отвечу как-нибудь в другой раз. Когда буду в абсолютно трезвом состоянии.

– Ну что ж, тогда до следующего трупа, – мрачно пошутив, попрощался Гривин. – Не советую я вам, девушка, лезть в это.

– Ничего, я уж как-нибудь. Платят мне за это вполне достаточно.

Проспавшись, Дарья поехала в автосервис менять стекло, наводить марафет на кузове и плакаться насчет пробитого пулей двигателя. Сколько с нее возьмут за ремонт, ее не волновало, за все платил заказчик, главное, чтобы все быстренько восстановили.

После того как машина была приведена в божеский вид, она поехала на телевидение искать автора репортажа об убитой Анне.

Потратив немного времени, Дарья узнала, что Скворцов на выезде в городе. Потаскавшись по длинным коридорам областного телецентра, Данилова осела в буфете.

Когда она ела булочку, в небольшой зал ворвалось нервное чудо в очках:

– Вася, бросай пищу, пошли монтировать!

Из-за соседнего столика на призыв очкарика поднялся тучный солидный дядя.

– Ненормальный, – процедил он так, что это было слышно всем, кто сидел в ближнем окружении.

По раздавшимся смешкам Дарья поняла, что присутствующие согласны с потревоженным коллегой.

– Это не Скворцов заглядывал? – спросила она у женщины, сидящей поблизости.

– Он. Ненормальный. Совсем уже на своих жмуриках свихнулся. Не спит, не ест, только их одних и видит. Знаете, какое у него прозвище?

– Нет.

– Дракула.

Дарья поблагодарила за информацию и бросилась следом за упитанным господином.

Хорошо, что он двигался словно дирижабль. След она не потеряла.

Дверь в аппаратную уже готова была закрыться, но Дарья поставила туфельку в щель.

Толстяк недовольно посмотрел на нее:

– Да?

– Мне со Скворцовым поговорить надо.

Ее легонько ударили по плечу. Она была вынуждена повернуться. Очкарик стоял перед ней в состоянии несанкционированного интеллектуального выкидыша.

– Разрешите, – попросил он, перекладывая из рук в руку кассету.

– Очередной труп?

– Да. Бытовуха. Но какая!

Ничего не поделаешь, Дарья была вынуждена ждать за дверью конца монтажа.

Когда она снова увидела Дракулу, он был бледен и апатичен к жизни.

– А, это все вы. Чего вам?

– Помните сюжет о выпотрошенной женщине?

– Вы что, из милиции?

– Почти. – Сто баксов зеленоватой бабочкой заплясали в воздухе.

– Предположим, – неожиданно легко согласился Скворцов, забирая деньги.

– Скажите, а откуда вы тогда узнали о совершенном преступлении?

– Если я вам скажу, что из свежей прессы, вы же в это не поверите?

– А если серьезно?

– Серьезно. Позвонил аноним и сказал, что там-то и там-то я смогу найти мертвую женщину. Вот и все.

– Какой у него был голос?

Они шли по коридору еле-еле, и это Дарью устраивало. Можно сказать, гуляли внутри здания.

– Значит, вы уже знаете, что это мужчина, – продолжала наезжать Дарья.

– Да молодой пацан звонил. Постоянно интонация ломалась с взрослого мужского голоса на детский писк. Волновался, наверное.

– Мне показалось, что репортаж ваш получился каким-то куцым.

– Неужели? – Он шмыгнул носом.

Еще сто «вашингтонов» быстро выдавили из него еще одно предложение:

– Меня просили сделать сюжет менее конкретным.

– И как было дело?

– Я могу вам и не говорить этого, – вдруг заявил он.

– Тогда будете рассказывать всю эту прелесть следователю, и совершенно бесплатно, – пощекотала телевизионщика Дарья.

– Был там мужик...

– Где?

– На месте преступления, разумеется. Он подошел ко мне, попросил не называть в репортаже место, где все это случилось.

– То есть не упоминать небольшой поселок между Елшанкой и Красным Октябрем?

– Да.

– Звать как, не запомнили?

– А он и не представлялся. Сунул штуку баксов и исчез. Сказал лишь, что живет здесь и не хочет, чтобы это место было упомянуто в новостях. И я его понимаю. Подобная реклама ни к чему.

– Вы можете описать его?

– Отчего же. Маленький... Главное, неприятная бородавка над верхней губой.

– Спасибо, вы мне очень помогли.

– И стал богаче на двести долларов, – заметил довольный Скворцов.

По тому, как Чернышов отвернулся от нее, недовольно бросив при этом короткое «заходите», Дарья поняла, что ей здесь не рады.

– По какому поводу на этот раз ко мне заглянули? – Он стоял перед ней в легком халате, широко расставив обутые в шлепанцы ноги.

– Здесь не так давно убили вашу бывшую жену. Припоминаете?

– Издеваетесь? – Он почесал свой пунктик – бородавку и, затаив дыхание, уставился на нее, ожидая, что же будет дальше.

– Вы, наверное, удивитесь, узнав, что я не принадлежу ни к одному из силовых министерств.

– То есть? – не понял он. – Вы что же, разве не из милиции?

– Нет, – призналась Дарья.

– В таком случае я прошу вас сейчас же оставить мое жилище.

Федор Иванович сделал шаг навстречу, сократив расстояние до минимума. Дарья продолжала стоять на пороге, не желая исчезать.

– Вы не знаете самого главного. Вы не знаете, почему я вам это сказала.

В голове талантливого художника началась интеллектуальная битва, которая закончилась победой здравого смысла над нежеланием общаться с успевшей уже изрядно досадить непонятной девицей.

– И что же это?

– Может быть, я пройду?

Он пропустил ее внутрь и закрыл дверь.

– Я ненадолго заехал домой. Можно сказать, что на обед, – предупредил он, ограничивая тем самым рамки беседы минимально возможным промежутком времени.

– Я вас поняла.

Дарья села в кресло и позволила себе расслабиться на мгновение. Затем она вновь сосредоточилась и очень спокойно спросила:

– Как же это вы так? Даете людям по тысяче долларов лишь за то, чтобы они не снимали ваш поселок, а ограничились демонстрацией трупа. И врали вы нам умело. Как это вы не опознали собственную жену. Зачем врали-то?

– Я известный человек в городе. Для моего бизнеса подобная реклама губительна. Конечно, я узнал ее, но что я мог сделать? Ее ведь не воскресишь.

– Теперь скажите, откуда вы узнали о совершенном преступлении?

– Да пацаны растрезвонили. Почему-то у меня сердце екнуло. Пошел взглянуть, ну, и когда увидел... Побежал обратно домой, принес простыню, накрыл. До приезда милиции за забор вышло еще несколько человек, в основном женщины, но никто не решился приподнять простыню, да я и не позволил бы. Так стоял и охранял. Потом... – Он стал взволнованным, раскраснелся, изредка взмахивал руками, помогая себе в монологе. – Потом приехали люди из милиции и сразу попросили всех отойти.