— Да-да, скоро буду! Ну, подожди еще немного, Алексей Петрович! У меня тут самое интересное началось. Мне сейчас цвет глаз уловить, и я свободен. К гусю я точно буду! Без меня его не подавайте, умоляю вас!

Наконец он сдался.

— Все, если я сейчас к ним не приеду, меня повесят. Придется ехать. Вы завтра сможете к нам прийти? — Спросил художник, расплачиваясь с Акимовной. — Чуть-чуть я не уловил что-то в глазах вашей внучки. Есть над чем еще поработать.

— Да, конечно, мы придем. Ко скольки?

— С утра не надо. Я сегодня приеду поздно, пока высплюсь. Приходите к пяти вечера.

— Хорошо, мы придем, — снова пообещала Акимовна.

Художник быстро собрался сам, сонную Волю переодевать из красивого платья не стали, просто натянули на нее все ее многочисленные одежды. Так они втроем и вышли из квартиры. Художник запер дверь, предложил еще и добросить их до станции метро, но Акимовна отказалась. Когда же машина художника скрылась за углом, она резко развернула Волю обратно. Подойдя к двери квартиры художника, она открыла замок запасным ключом, что нашла в одном из шкафчиков в прихожей. Зою не интересовали сундуки в мастерской, она сразу прошла в спальню художника. На то, чтобы вскрыть замок небольшого сейфа двумя заколками для волос, ей хватило нескольких минут. Три толстых пачки денег перекочевали за пазуху Акимовны.

Художник вернулся к себе домой уже под утро, довольный и пьяный. Войдя в квартиру, он сначала ничего и не заметил. И только перед тем, как лечь спать, он вдруг увидел, что дверца сейфа чуть приоткрыта. Торопливо встав, Игорь Викторович резким движение открыл дверцу сейфа и рассмеялся. Набрав номер телефона, он завалился на кровать и слушал, как длинные звонки сменяются звуками человеческого голоса.

— Привет, юбиляр, ты еще не спишь? — Спросил он. — Хочешь, рассмешу напоследок? Представляешь, меня сегодня ночью обворовали. Забрали все, что было в сейфе.

— Кто? — Удивился его собеседник.

— Да есть у меня одно подозрение. Ну, ты их видел, девчонка и ее бабушка. Главное, я сам их к себе привез.

— Сколько взяли-то?

— Да не так много, семьдесят пять тысяч.

— В милицию звонил?

— Нет, не буду. Из-за такой мелочи поднимать шум.

— Ну да, тебе же светит государственная премия, удачливый ты наш! Что тебе какие-то жалкие семьдесят пять тысяч?! Два портрета, и все восстановишь.

— Да не это обидно, Алексей Петрович. Картину я не дописал! А у этой девчонки были такие удивительные глаза! Что-то я в них не уловил. Самую малость. А ты же знаешь. Если я недоволен, то картину я никогда не выставлю.

В это время поезд уже уносил пожилую женщину и девочку с глазами херувима прочь из столицы. В переполненном вагоне, куда они попали за большую взятку, им досталась только третья полка.

— Домой едем, доченька, в Кривов, — шепнула Акимовна дочери. — Хватит, заработали в этот раз хорошо, можно теперь и отдохнуть.

И она сунула в рот Воле очередную мятную конфетку.

Глава 2

Через пятнадцать минут разбитая дежурная «пятерка» кривовского горотдела затормозила у одной из пятиэтажек, самой распространенного строения в провинциальном городе Кривове. Что отличало его от всех подобных зданий, это необычная, единственная в городе, темная, почти черного цвета отделка. Она придавала дому какой-то мрачный колорит. Из-за него этот дом и получил свое второе название — «Гроб».

— Сорок, сорок, квартира сорок. Что-то там было, а что, не вспомню, — бормотал Косарев, поднимаясь по этажам.

— Убийств там точно не было, можешь даже не вспоминать, — сказал за его спиной Николай Сычев, криминалист, полуседой мужчина с красным лицом, в любое время года одетый в серый, в ёлочку пиджак.

— Сейчас посмотрим, визуальная память у меня самая сильная, — сказал Косарев, останавливаясь перед обитой деревянной рейкой дверью. Он наморщил лоб, рассматривая затейливый номерок. — Нет, не был я здесь.

За дверью они столкнулись с невысоким человеком в штатском, курившим сигарету.

— Привет, Андрей.

— Здравия желаю, Георгий Георгиевич. Привет, Николай.

— Что тут у вас? — спросил криминалист, проходя мимо оперов в комнату.

— Да все то же — труп, и никакой экзотики.

Заместитель начальника уголовного розыска майор милиции Андрей Викторович Колодников не отличался какими-то особенными габаритами, пожалуй, только голова казалась больше обычного, но это из-за тщательно уложенной прически да густых усов. Из-за них он казался старше своего возраста.

— Ты что здесь куришь? На площадку выйти не можешь? — напустился на него некурящий Косарев.

— Нет, не могу, я за дамой присматриваю, — и он кивнул головою в сторону зеркала, в котором действительно отражалась зала и сидящая на диване женщина.

— Кто такая? — спросил Косарев.

— Хозяйка квартиры, Никифорова Ольга Васильевна.

— И что она сделала?

— Час назад она вызвала «скорую», те приехали, но было поздно. Труп уже не подлежал реанимации.

— А наших-то трупорезов вызвали?

Колодников прижал палец к губам.

— Что, уже там? — удивился Косарев.

— Ну да. Гоблин прилетел сюда раньше вас, тут морг в двух шагах.

Со стороны комнат начали разноситься сплохи фотовспышки — Сычев начал свою работу. Еще минуты через три в прихожую вошел Андрей Коровин — старший судмедэксперт. По внешнему виду он походил на сказочного персонажа: торчащие вверх волосы, круглые глаза и при этом фигурные уши, какие обычно рисую сказочным джинам, с подкрученными вверх и в стороны кончиками. За это среди оперов патологоанатома звали Гоблином.

— Ну, что там, Андрей Васильевич? — спросил его Косарев.

— Одно ножевое ранение, в шею.

Колодников поразился.

— И все?! Там кровищи-то — жуть просто!

— Да, но всего одно входное отверстие. Попали тетке точно в сонную артерию, все вылилось в течение минут трех, может — чуть больше. Тут бы никакая скорая уже не помогла.

— Да, крови море и такая она яркая, алая, — подтвердил Колодников.

— Артериальная, что ж вы хотите, — подтвердил Гоблин и отбыл.

Теперь опера прошли в комнату, и, только взглянув на лицо женщины, Косарев вспомнил, откуда он знает этот адрес. Когда-то она была очень красивой женщиной, но в возрасте ближе к шестидесяти лет эта красота только угадывалась. Курносая, с большими мешками под глазами, с морщинистым лицом. Под левым глазом удобно разместился солидный, довольно свежий синяк. Одета дама была в красный спортивный костюм, и даже сидя было видно, что она очень высокая, худощавая.

— Черт, это же жена Никифорова, — пробормотал Косарев, невольно делая шаг назад. — Вот откуда я этот адрес знаю.

Колодников его не понял.

— Какого еще Никифорова?

Косарев отмахнулся.

— Да, ты не помнишь это дело, ты в Чечне как раз был. Убил один козел с год назад ее мужа, а потом судейские его отмазали. Долгая история. Перед ней жутко неудобно. Я обещал ей посадить того козла, а не получилось. Как хреново-то! Ладно, я пойду, посмотрю на тело, а ты можешь заняться ее допросом.

Косарев прошел мимо зала, сделал вид, что не узнал женщину, тем более что, судя по ее лицу, той было не до того. Остановившись на пороге кухни, майор начал осматриваться по сторонам. Кухня была достаточно большой, чтобы вместить себя не только газовую плиту, мойку, и холодильник, но и столовый гарнитур — стол, угловой диванчик и четыре стула. Один из стульев сейчас лежал на боку, так же как и женщина, в неестественной, выгнутой позе лежащая наполовину под столом, а наполовину в узком проходе между столом и газовой плитой. И, конечно бросалось в глаза то, про что говорил Колодников: половина помещения кухни была залита ярко-алой кровью. На первый взгляд даже казалось, что это просто краска, настолько цвет ее казался неестественно красивым, и положенным очень ровным слоем. Что еще сразу подметил Косарев — нож, лежащий на столе. Это был обычный, кухонный, довольно старый тесак внушительных размеров.