Вопреки ожиданиям, ей не приходилось ночевать под открытым небом: сердобольные сиальдарцы, заслышав звуки знакомой речи, на свой страх и риск пускали ее к себе, кормили, прятали от дакирцев. Так что дни девушка проводила с комфортом: если в деревне, уцелевшей ферме или усадьбе не было военных, она спокойно сидела с хозяевами, слушала их рассказы, играла с детьми, а, если были или наносили неожиданный визит, перемещалась в подвал. По сравнению с ночевками на валежнике в подвале тоже было неплохо.
Стелла оказалась возле Консуло не ранним утром, а при свете звезд и удивилась, увидев, что он полон огней. Это был первый живой город, от которого веяло теплом посреди холодной осенней ночи.
На стенах мелькали огни, ночную тишину нарушала перекличка часовых.
Осторожно объехав Консуло, специально сделав немалый крюк, чтобы не попасть в руки дозорным, девушка провела часть ночи в пути, а потом заночевала в одном из заброшенных домов.
Следующий день стал для нее последним днем свободы.
Принцесса заехала в одну из оставленных жителями деревень, привязала лошадь и перелезла через изгородь. Когда она вернулась с полной сумкой яблок, Палевы на месте не оказалось, а Шарар заливался лаем где-то в отдалении.
— Так, это еще что? — Девушка нахмурилась и огляделась. Нет, она не ошиблась и точно оставила лошадь здесь. — Если я найду этого шутника, ему не поздоровится.
Полная решимости отыскать воришку или шкодливого ребенка (несмотря на войну, мальчишки оставались мальчишками), принцесса прошла вдоль ограды — никого, и Палевы не видно. Но лошадь не иголка, не могла же она взять и провалиться сквозь землю? А, может, ее никто не уводил, а Стелла ее просто плохо привязала? Так ведь бывает: вроде бы сделаешь узел, затянешь, а потом дернешь — и он развяжется. Тогда она, наверное, забрела туда, где еще осталась трава. А, вот и стог сена. Надо же, поля вытоптаны, жители бежали, дома стоят с разверзнутыми пастями дверей, яблоки гниют на земле — а стог стоит. Островок прежней жизни, начавший буреть от дождей.
Девушка остановилась, просто стояла и смотрела на потрепанный ветром стог сена, хранивший запах мирного лета. На глаза невольно навернулись слезы…
— Что-то я становлюсь сентиментальной! — Она отвела глаза. Лошади там нет, а стог… Пусть стоит, он сам по себе, она сама по себе.
— Каларда, дарунта. Не думал, что увижу Вас здесь, но судьба преподносит и не такие сюрпризы.
Этот спокойный голос прозвучал для нее ударом хлыста. Стелла вздрогнула и обернулась; взгляд лихорадочно метался от дома к дому, пока не наткнулся на всадника. Барон Инксед в полном вооружении дакирского офицера.
— Я тоже не думала, — пробормотала девушка, инстинктивно ища опору.
Спокойно, нужно придти в себя, не поддаваться панике и подумать. Орет — это не худший вариант, они знакомы, и при удачном стечении обстоятельств… Но она столько раз полагалась на удачу, не исчерпала ли она свой лимит счастливых случаев?
Барон подъехал ближе; она не сдвинулась с места, периферийным зрением пытаясь отыскать его подчиненных.
— Как здоровье Вашей супруги? — Как же ее звали, если ты хочешь расположить его к себе, то должна вспомнить. — Азавены, кажется?
— У Вас хорошая память, дарунта, — улыбнулся Орет. — Благодарю Вас, с ней все в порядке. Полагаю, теперь Вы спросите о моих детях и родственниках моей жены, чтобы незаметно перевести разговор на тему Ваших добрых отношений с ними?
Стелла досадливо прикусила губу. Не такой уж он дурак, сразу понял, к чему она клонит.
— Кстати о Ваших родственниках, — она намерено сказала «Ваших», а не «Вашей жены», чтобы апеллировать к его совести, — как Вы можете выгонять их из собственных домов? Что стало с тремя бедными женщинами из Артикса?
— Ничего плохого с ними не случилось, дарунта, они живут у нас, в Водике.
— А что с их домом, с их имуществом?
— Я всего лишь исполняю решения, а не принимаю их. Я лоялен к грандванцам, но подчиняюсь приказам Его величества. Смею заверить, мне нечего стыдиться.
— Приятно это слышать. Что ж, — Стелла изобразила беззаботную улыбку, — рада была снова Вас увидеть. Передавайте привет супруге!
Она повернулась к нему спиной, пока не решив, стоит ли уйти медленно и степенно, или сразу пуститься со всех ног.
— Ваше высочество, подождите!
Стелла замерла, заранее зная, что он скажет. Это официальное обращение, этот тон — все свидетельствует о том, что барон при исполнении обязанностей.
— Что еще? — Она обернулась.
— У меня приказ, — мрачно ответил Орет. — Мне самому это неприятно, но…
— Какой приказ?
— Всех подозрительных людей, задержанных на территории захваченных государств, нужно задерживать и доставлять в Терман для разбирательств.
— Но это не имеет никакого отношения ко мне, верно? Я ведь не подозрительная личность, Вы меня знаете…
Барон покачал головой:
— Боюсь, мне придется попросить Вас последовать за мной к обозу — он там, за деревней.
— А если я откажусь? — В ее глазах блеснул огонек. — Это ведь просто просьба.
— Ваше высочество, Вы прекрасно понимаете, что это приказ.
— Забавно: бароны отдают приказы принцессам! — Она рассмеялась, а потом демонстративно откинула полу плаща, продемонстрировав оружие. — Я склонна не подчиниться: Вы же один.
— Ошибаетесь, дарунта, — вздохнул Инксед. — За тем домом, — он указал на дом слева от себя, — ждут двадцать гендов. Ваше высочество, давайте решим дело миром. Оружие и женщина — понятия несовместимые, так что Вы совершите великое благо, отдав мне меч, Ваши ножи и кинжалы — не знаю, что у Вас еще есть. Обещаю, что с Вами будут достойно обращаться.
Стелла вздохнула и сделала шаг вперед. Что делать дальше, она пока не решила, зато решил Орет, требовательно протянув руку.
— Мне позвать их? — спросил он, увидев, что она, будто утопающий за соломинку, ухватилась за рукоять меча.
Стелла молчала. Инстинкт подсказывал, что нужно напасть, убеждал, что она справится с ним, сердце твердило, что это неправильно, и она не должна так поступать, а разум видел одного из солдат, уставшего ждать командира и вышедшего на дорогу. То, что он с кем-то переговаривался, доказывало, что барон не блефовал, говоря о двадцати гендах.
— Хорошо, — сдалась она и отстегнула ножны. — Уступаю силе.
Орет одобрительно кивнул, спешился и забрал у нее оружие.
— Все? — Он подозрительно покосился на нее. — Случайно ничего не забыли?
Принцесса вздохнула и рассталась с еще одним предметом холодного оружия.
Жизнь военнопленных не бывает сладкой, Стелла знала об этом не понаслышке. Сейчас, правда, с ней обращались лучше, но не на много.
Принцесса тряслась по ухабам в повозке, запряженной парой коренастых лошадей с подвесками из сиальдарских монет, они весело позвякивали, скрашивая унылую поездку.
Деньги врага, превращенные в украшения для гужевого транспорта — символично.
Позади громыхали колеса еще одного возка — предмета охраны всего отряда: в нем перевозили плату очередного города за сохранение устоявшихся порядков.
Девушка с грустью посматривала то на мелькавший впереди светлый хвост Палевы, то на свои связанные руки, потом, с неизменной ненавистью, — на гендов, в том числе, на барона, не спускавшего с нее глаз, хотя понимала, что никто из них, а, тем более, Орет, не желал ее так унизить. Но жизнь есть жизнь.
Это было на второй день пути. Было утро, и они въехали в какой-то город.
Вдоль улицы вереницей тянулись дома, перемежаясь с разнообразными заборами и оградами; за одной из них промелькнуло что-то белое.
Так как город был большой, дома — высокие, а над черепичными крышами высилась башня ратуши, Стелла поняла, что они в Нандере — ближайшем крупном населенном пункте по пути в Дакиру.
Отряд свернул на поперечную улицу, и девушка увидела белое здание, фрагмент которого видела сквозь ограду. Полукруглое, с торжественной колоннадой, оно напомнило ей храм Миарона в Розине. Она смотрела и не могла отвезти взгляд — от него веяло спокойствием и надеждой на лучшее.