— Станет, — глухо ответил барон, сжав кулаки. Как, этот подлый валлиец осмелится порвать помолвку? Нет, он этого не допустит! — Я уберегу мою дочь от участи монахини. Не Вы — так найдется другой, — Джеральд недвусмысленно посмотрел на графа. — К тому же, это обвинение…

— Так значит, он уже подыскивает новых женихов для своей дочери, — с досадой подумал Норинстан. — Старый пёс водит меня за нос! Ну уж это выйдет ему боком. Чтоб тебе сдохнуть без покаяния, лживый сукин сын!

Он встал и медленно направился к лестнице.

— Нет, сеньор, Вы так просто не уйдёте! — крикнул ему вдогонку барон.

— Вы смеете угрожать мне? — обернувшись, сверкнул глазами Роланд, непроизвольно сжав рукоять кинжала. — Одного моего слова достаточно, чтобы Вас вышвырнули отсюда, как паршивую собаку.

— Вы дали слово жениться на Жанне, и женитесь, — сквозь зубы процедил Джеральд, мысленно прикидывая, скольких он сможет уложить. Жаль, что ему не добраться до лестницы, тогда бы он показал этому валлийцу чего стоит честь английской девушки!

— Я не расторгал помолвки и готов был жениться на Вашей дочери хоть сейчас, но, похоже, Вы его теперь не желаете.

К такому повороту дела барон не был готов. Вся его злость мгновенно улетучилась. Мешкать было нельзя, и Джеральд, скрипя сердцем, принёс графу свои извинения. Они были приняты и скреплены очередной порцией эля.

Свадьбу назначили на начало осени.

Позднее, уже ночью, в этом же трактире граф встретился с еще одним человеком, на этот раз валлийцем.

— Роу, ты обещал помочь! — с порога бросил человек и, плюхнувшись на скамью, потребовал элю.

— Значит, ты глух, Гвайн. Никому из твоей семейки я помощи не обещал, — сквозь зубы пробормотал Роланд. — Все, что мне от тебя было нужно, это сказать, мертв ли де Борн.

— Да. Честь Райнон отомщена.

— В таком случае катись отсюда.

— Как, неужели тебе не интересно, что стало с де Борном?

— Отправился на корм червям. Туда, где и ты скоро окажешься вместе со всем родом Ллевелина.

— Знаю, ты никогда не любил его, но в тебе же течет валлийская кровь, Роу, как ты мог связаться с сайсами? Но теперь-то, — усмехнулся Гвайн, — ты с нами. Мы ведь слышали, что ты порвал с сайсами и вернулся под лоно Кимру.

— Ты хочешь, чтобы я тебе помог… — в голове Норинстана родился план мести. На Гвайне и его брате лежала кровь Монтегю, он не мог этого забыть. — И как же?

— Скажи, где сайсы.

— Зачем?

— Мы перережем им глотки!

— Они хорошо окапались.

— А я, по-твоему, трусливый сайс?

— Ты висельник, Гвайн. Ступай, я не стану тебе помогать.

— А как же наше соглашение? — хитро подмигнул Гвайн.

— Твой братец давно его нарушил и по мне не лучше крысы. Да, Гвайн, паршивой крысы! И когда-нибудь я выпущу ему кишки.

Валлиец побагровел и вскочил на ноги.

— Значит и ты его не лучше, если вступился за предателя и убийцу. Или решил, что я прошу Монтегю твоему братцу?

— Ладно, Роу, случайно же вышло. — Гвайн немного остыл. — Не хотели мы смерти мальчишки. Не буду я в этом деле между вами с Айдрисом встревать, сами потом разберетесь.

— Хочешь крови? Устрой ополченцам ловушку, такую, из которой они бы не выбрались. Я помогу тебе, но вовсе не из родственных чувств, даже не обольщайся! Я хочу уничтожить тех, кому обязан своим нынешним положением.

— И что ты предлагаешь? — Глаза валлийца загорелись. Он сел на место, позабыв о недавней ссоре.

— Засаду. Я снаряжу одного из своих людей в их лагерь с лживой историей. Они прискачут в нужное место и прямиком отправятся в Ад.

— Задумка неплоха, но сработает ли?

— Тысяча чертей, да! У вас ведь достаточно людей; если понадобиться, я пришлю на помощь своё копьё.

— Ну, не знаю, — пожал плечами Гвайн. — С какой стати они опрометью бросятся за твоим слугой?

— Бросятся, будь уверен, — усмехнулся граф. — Мой человек переоденется вилланом, перемажется сажей и скажет, что вы дотла сожгли его деревню и между делом обмолвится, будто знает, где вы засели.

— Но почему они должны ему поверить?

— Потому, что он будет говорить очень правдиво, и я ручаюсь, что он не проговориться даже под пыткой.

— И где же будет засада?

— Не беспокойся, я найду подходящее местечко.

— А от нас что требуется?

— Сидеть там и молчать! Потом окружите этих собак и перебьете всех до одного. Всех до одного, слышишь! — крикнул Роланд. Он встал, облокотившись сжатыми кулаками о стол. — Всех, без разбора и пощады! Мне же нужна их кровь.

— Конечно, Роу. Собакам — собачья смерть!

Наутро граф показал Гвайну место будущей засады. Это был небольшой лесок, тянувшийся по склону холма.

Норинстан указал на одно из деревьев:

— Надруби ветку, но не до конца: она должна вовремя упасть к ногам врага и посеять в его рядах панику. Когда королевский отряд окажется на опушке, мой слуга свистнет. Мы перережем их, как кур.

— До чего ж ты хитёр, Роу! И когда ж мы захлопнем ловушку?

— Я тебе скажу, а пока сиди тихо и собирай людей.

Проводив Гвайна, Роланд вернулся в трактир. После вчерашнего у него слегка побаливала голова, так что пришлось выпить несколько кружек, чтобы привести мысли в порядок.

— Оливер спрашивает, понадобится ли он Вам сегодня? — Перед графом в подобострастной позе замер Вилекин, один из его многочисленных слуг.

— Нет, может катиться ко всем чертям, — пробормотал Норинстан. — А вот ты останься, у меня есть для тебя поручение.

Вилекин был толковым парнем, побочным сыном какого-то фохта и миловидной крестьянки; он поступил на службу к графу лет семь назад, так что ему можно было доверять.

— Завтра, переодевшись грязным вилланом, поедешь в лагерь Оснея, — наставлял его Норинстан. — Изобрази на своей роже самую плачевную мину, на которую только способен. Кто бы тебя ни спрашивал, отвечай, что ты виллан, деревню которого сожгли валлийцы. Невзначай намекни, будто знаешь, где их найти. Сделаешь все, как надо, — получишь хорошее вознаграждение.

Убедившись, что Вилекин знает свою историю назубок, Роланд послал гонца к Гвайну.

— Ну вот, если Бог справедлив, оба долга скоро будут оплачены сполна, — со злорадством подумал он.

Артур в нетерпении мерил шагами шатер. Гордон всё не возвращался, и это начинало его волновать. Уж не прикорнул ли он под крылом Бидди? Леменор скрипнул зубами. Ну и получит же от него новоиспечённый оруженосец, он у него надолго запомнит, как заводить шашни с чужими женщинами! И это тот сопляк, которому он доверял, которого собирался сделать своим доверенным лицом, облагодетельствовал… Ничего, Гордон Форрестер, ты получишь по заслугам, паршивец!

В шатер робко заглянул Эдвин, замялся у входа.

— Ну, они вернулись? — набросился на него баннерет.

— Нет, сеньор. Тут только какой-то мальчишка… Он говорит, что его послала Бидди.

— А где она сама? Где мой племянник?

— Ви… висит, сеньор, — с трудом выдавил из себя оруженосец. — Вы лучше этого парня расспросите.

Леменор ринулся вон, схватил за шиворот бледного от страха крестьянского парня.

— Что с моим племянником? — бушевал он. — Где он, скотина?!

— Убили его, сеньор, валлийцы убили. Я его не видал, но Бидди говорит, что живого места не осталось.

— Как убили? Где убили?

— В овраге, у речки.

Откуда ж ему было знать, что там будут валлийцы! Нет, Артур Леменор, надо было думать, а Вы… Оттолкнув парня, Артур бросился к лошадям.

— Седлать коней! Все сюда! — в бешенстве кричал он.

Видя, что некоторые солдаты, по его мнению, не слишком проворны, баннерет подгонял их ударами хлыста, оглашая воздух угрозами и обещаниями не оставить кровь Гордона Форрестера не отмщённой.

К месту трагедии, сбивчиво указанному рыдающей Бригиттой, отряд примчался на запалённых лошадях. Тела Грэма и Гордона по-прежнему находились в том же положении, как их нашли: местные жители боялись к ним приближаться. Правда Бидди горячо заверяла, что уже договорилась со священником об отпевании.