— Она там, в доме у канавы.

Первое разочарование постигло юношу при виде жилища «прекрасной дамы» — жалкой лачуги, ютившейся между сараем соседнего дома и сточной канавой. Уже не надеясь застать внутри томную деву, Гордон опасливо шагнул за порог. Луч солнечного света выхватил из полумрака блестящие глаза ребёнка. Он стоял посреди застланного грязной соломой пола и пристально смотрел на гостя. Белобрысый, голубоглазый, с деревянным крестиком на шее.

— Кто там, Сирил? — послышался мягкий женский голос.

— Не знаю, мама. — Мальчик неторопливо подошёл к столу, с ногами забрался на придвинутый к нему чурбан и вернулся к прерванному занятию — он что-то вырезал из суковатой палки.

Из-за занавески у очага выглянула молодая женщина с непокрытой головой. У неё были такие же светлые волосы и ясные глаза, как у сына.

— Вы ко мне? — Она привычным движением поправила волосы и убрала их под платок.

— Я ищу леди Бригитту.

— А я и есть Бригитта! — звонко рассмеялась женщина. — Вы ведь от баннерета, не так ли?

— Да, от него, — смущённо пробормотал Гордон. Он не мог отвести глаз от пышущей здоровьем красавицы, совсем не походившей на привычных ему грубых крестьянок.

— Так чего же он хотел? Да не молчите же, сеньор, не вгоняйте меня в краску! — Она ещё раз засмеялась и усадила юношу на лавку. — Извините меня за мой невоздержанный язык, но Вы так похожи на баннерета…

— Он мой дядя. — Гордон не знал, что ему делать, о чём говорить.

— Милый юноша, не томите меня, говорите же! — Женщина схватила его за руки и заглянула в глаза.

— Он просил Вас приехать.

— Вы обращаетесь ко мне, как к даме, — улыбнулась Бригитта. — Мне это нравится. Говорите, говорите же ещё!

Этой был его первый опыт общения с женщиной, настоящей женщиной, и юноша растерялся. Бидди казалась ему такой прекрасной, такой божественной, даже несмотря на то, что у неё был ребёнок. Такой же недосягаемой, как Маргарита; они обе были равны для него. Ему хотелось сочинить в её честь канцону, но, как на грех, слова отказывались складываться в предложения.

— Ничего, мой славный рыцарь, смущение быстро проходит, — подмигнула Бригитта. — Вас просили привезти меня или Сирила тоже?

— Дядя говорил только о Вас.

— Тогда Вам придётся обождать: я должна дождаться тётку. Жаль, что я вынуждаю Вас ждать не дома, а в этом убогом жилище.

— Так это не Ваш дом? — радостно воскликнул Гордон.

— Нет, любезный рыцарь. Мой настоящий дом далеко отсюда, а здесь живёт моя старая тётка.

— У Вас такой певучий голос…

— Я же дочь бродячего певца, — рассмеялась женщина. — Моя кровь пропитана музыкой.

Чуть слышно шурша юбками, она вышла во двор и, обернувшись, спросила:

— Не желаете ли пройтись со мной, милый рыцарь?

— С Вами — хоть на край света! — выпалил юноша и снова залился краской.

— Вы милый мальчик, — улыбнулась Бригитта. — Вы очень обидитесь, если я Вас поцелую? Мне почему-то хочется Вас поцеловать.

Она вернулась к нему, нежно коснулась пальцами его щеки.

— У Вас едва пробивается пушок; он такой мягкий, — сказала она и, не дав ему ничего ответить, приложила пальчик к его губам. — Молчите, юноша, и не думайте, будто бы я изменяю кому-то, совращаю кого-то с истинного пути. Поцелуй мой будет невинен, таким же невинным, как и Вы.

Бригитта наклонилась и слегка коснулась губами его щеки.

Мир поплыл перед глазами Гордона; солнечный свет казался ему чистым золотом, а эта женщина — ангелом, спустившимся по нему на грешную землю. И он с радостью пошёл за Бригиттой. Куда, не имело значения, лишь бы идти, видеть и слышать.

— Как же прекрасен мир! — бормотал юноша. — Это бескрайнее небо, наполненное святящимся лазоревым эфиром, эта вытканная разноцветным ковром земля, эти стройные деревья, дарящие путнику желанную тень, — разве они не достойны искреннего восхищения?

Его спутница молчала — мало ли, что говорит восторженный мальчик? — и нетерпеливо посматривала на дорогу.

Прошёл час, другой, а тётка Бригитты всё не возвращалась. По словам племянницы она отправилась в соседнюю деревню по ту сторону оврага, чтобы выменять на шерсть (она держала несколько коз) немного муки.

Юному Форрестеру не сиделось на месте, и он вызвался съездить за ней.

На деревенской околице Гордон оказался уже в сумерках.

— Не стоило нам сюда заезжать, мастер Гордон, — вздохнул солдат, с тоской наблюдая за тем, как сгущаются тени. — Глухое местечко!

— Перестань, Грэм, со мной ничего не случится! А если и случится, я встречу опасность с высоко поднятой головой.

Гордон смело свернул на деревенский просёлок.

— Есть здесь тётка Бригитты, старая женщина из соседней деревни, приезжавшая менять шерсть? — громко крикнул он.

— Не кричи, детей разбудишь! — шикнула на него какая-то старуха. — Ушла она.

— Давно?

— Если поторопишься, догонишь.

Гордон развернул коня и поскакал прочь. Когда он снова спустился в овраг, ночь окончательно вступила в свои права. Юноше казалось, что он уже видит впереди сгорбленный силуэт, когда тишину нарушил шум падающего камня. Гордон натянул поводья и прислушался. Тревожные звуки раздались у него за спиной: на этот раз это было фырканье лошади.

— Плохи наши дела, мастер Гордон! — покачал головой Грэм. — Теперь нам одно остаётся: бежать отсюда.

— Я дворянин, Грэм, я не могу! — шёпотом возразил юный оруженосец.

На лбу у него выступил холодный пот, но он всеми силами старался подавить в себе страх. Наполовину вынув из ножен меч, юноша выжидал.

Тихо, почти бесшумно Гордона и его спутника окружили.

— И кто это не боится ездить по ночам? — Один из всадников выехал вперёд, пытаясь рассмотреть лицо юноши. — Эй, посетите-ка мне!

Вспыхнул факел, отбросив длинную тень на землю. Гордон невольно зажмурился.

— Мальчишка, — констатировал незнакомец. — А с ним старый олух. По мечу вижу, что Вы дворянин, юноша, так что я с чистой совестью могу потребовать от Ваших родителей выкуп. Ваш отец ведь не откажется выкупить такого очаровательного сыночка, как Вы?

Его спутники, наполовину пешие, наполовину конные, рассмеялись; смелый ответ Гордона потонул в их хохоте.

— Позвольте полюбопытствовать, как Ваше имя, юноша?

— Гордон Форрестер, сэр, — гордо произнёс оруженосец Леменора.

— Это он, это он, Идваль! Разрази меня гром, если это не тот засранец! — Один пеших выхватил из рук предводителя факел и замахал им перед лицом Гордона. — Это он оболгал твоего кузена! Я хорошо помню этого паршивца: он постоянно вертелся возле того подонка Леменора.

— Мой дядя не подонок! — не выдержав, крикнул Форрестер, выхватив меч из ножен; Грэм пытался помешать ему, но не успел. — Извольте ответить за свои слова!

— Что Вы, что Вы, мастер Гордон, опомнитесь! — испуганно шептал солдат. — Разве Вы не видите, что они обозлены на Вашего дядю? Это валлийцы, они же убьют Вас!

Но юноша его не слушал, продолжая требовать поединка.

Валлийцы собрались в кружок и пару минут о чём-то эмоционально совещались. Затем они разом смолкли и угрюмо уставились на Форрестера.

— Так Вы племянник Артура Леменора? — с вызовом спросил Идваль. — А знаете ли Вы, что сделал Ваш дядя, чью честь Вы с пеной у рта жаждите защитить? Ваш дядя — трусливая крыса, ублюдок и прелюбодей. Он посмел подло оклеветать моего кузена, а я очень люблю своего кузена Роу и не потерплю, чтобы какая-то английская гнида вытирала ноги об его доброе имя. Клянусь потрохами дьявола, я отомщу за честь кузена, не будь я Идвалем ап Ллагурдом!

С криком: «Смерть подлым сайсам!» валлийцы выхватили оружие. Грэм закрыл собой Гордона, приготовившись принять мученическую смерть. Он надеялся, что Форрестер успеет убежать, но тот и не думал бежать. С юношеской бесшабашной смелостью размахивая новым, ещё не испробованном в бою мечом, он ринулся вперёд на превосходящего противника…

Утром пастух наткнулся на двух повешенных. У одного из них отрубили руку, а второй, ещё мальчик, с рваной раной на шее, был исколот ножами. С широко открытыми глазами, он висел вниз головой; его обмякшие руки в кожаных перчатках почти касались земли. Наклонившись, пастух заметил на пальце надетый поверх перчатки перстень-печатку, обмазанный кровью и грязью. Испуганный мальчишка побоялся снять его и, позабыв о коровах, побежал в деревню.