При этом встаёт вопрос: Что делать носителям практического опыта обретения так называемого «сверхчувственного знания»? — лицемерить вопреки совести и делать вид, что они так же и столь же бесчувственны и невнимательны, как и те, кто убеждён в принципиальной физической невозможности так называемого «сверхчувственного» восприятия разнородных проявлений Жизни?

Борьба против носителей и сторонников «сверхчувственного знания» была бы оправдана, а не представляла бы собой очевидную глупость, если бы нормальный здоровый человек своими органами чувств осознанно воспринимал все без исключения виды материи и соответственно — все несомые ими потоки информации. Но нормальный человек не видит и не слышит в диапазоне радиоволн без помощи технических средств, а ещё немногим более 100 лет тому назад не было и приборов для того, чтобы технически видеть и слышать в диапазоне радиоволн. Однако есть и те, кто слышит радиовещание по городской трансляционной сети и без репродуктора в квартире. Есть и те, кто «видит» звуки: одни из вариантов осуществления этого, казалось бы невозможного явления (глаз не для этого предназначен), основан на том, что акустическая волна, проходя через череп, колеблет зрительные нервы, а они, возбуждаясь при прохождении звуковой волны, вызывают у некоторых людей в силу особенностей их организмов ощущение видения им звука.

А если кто-то видит и слышит то, чего не видят и не слышат другие, а технических средств для работы с этими видами общеприродных излучений ещё не разработано, то что — нет и этих излучений? и кому должен верить философ — сам слепец и глухой: ограниченной Я-центризмом науке и технике на основе науки, которые говорят, что этого не может быть? либо тем, кто утверждает, что чувствует то, чего не чувствуют другие люди и приборная база науки? Если выразить это в терминах «диалектического» материализма, то такие люди ощущают своё взаимодействие с теми видами материи, которых не чует окружающее их большинство и приборная база науки соответствующей эпохи.

Теперь обратимся к анализу собственно ленинского «определения» термина «материя». Это «определение» эквивалентно следующему тождеству: «материя» є «Объективная реальность», т. е. материя в её ленинском понимании — сама Жизнь в предельно широком смысле слова с учётом необходимости поправки на атеизм В.И. Ленина.

По сути ленинское «определение» — замена одной языковой конструкции другой, а не определение обобщающего всеобщего понятия на основе синтеза некоторого множества единичных и особенных понятий.

Приведённый фрагмент показывает, что В.И.Ленин не придал значения или не заметил вопросов о том:

· является ли различие красного и зелёного различием объективным, существующим помимо наших органов чувств, ощущений и помимо сознания людей?

· было ли оно в эпохи, когда человечества на Земле ещё не было и рассуждать на эту тему было некому?

· чем оно обусловлено?

С точки зрения дальтоника или лошади, не обладающей цветным зрением, объективной разницы между красным и зелёным действительно нет, но мы-то — не дальтоники в своём большинстве; да и дальтонику, вооружившемуся спектроскопом, восприятие этой разницы, хоть и опосредованно, но всё же объективно доступно — через приборную базу науки, а не непосредственно в ощущениях. Но если мы зрячи и видим различие «красного» и «зелёного» непосредственно в ощущениях или опосредованно через средства техносферы; если мы признаём, что объективный Мир (материя) существует помимо нашего сознания, а наши ощущения приносят нам образы, «созвучия» и «мелодии» внешнего мира, — то мы в праве задаться вопросом:

А образы внешнего мира, например, различие красного и зелёного цветов объективны? либо они — порождения нашего субъективизма?

И ответ, подтверждаемый Жизнью, на поставленный нами этот вопрос — один:

Образ объективен, хотя сам по себе он нематериален: он только запечатлевается в материи. Но способность субъекта, как и его неспособность к восприятию объективного образа, а так же и само субъективное восприятие объективного образа обусловлены особенностями организации (упорядоченности) материи, составляющей субъекта, [99] и материи, несущей образ.

В частности, в различии красного и зелёного цветов выражается различие частот, характерных для излучения в красной и зелёной частях спектра. Т. е. это различие носит объективный характер и обусловлено объективной мерой — матрицей возможных состояний материи. Сама же эта матрица явно не материальна.

Мы не видим в ультрафиолетовой части спектра, вследствие общих всем свойств здорового человеческого тела. А при ущербных отклонении от нормы здоровья, возможны глухота, слепота — полная или частичная, чему примером дальтонизм. То есть и норма, и отклонения от неё обусловлены особенностями в организации специфического вида материи, из которой сформирован субъект: сбой в порядке (в структуре) построения хромосом и… красное — оно же «зелёное» либо стало видимо ультрафиолетовое или инфракрасное.

И это было очевидно и во времена основоположников «диалектического» материализма. Так, Ф.Энгельс неоднократно видел свой образ в зеркале, видел свой образ на фотографиях. Видел К.Маркса и живьём, и на фотографиях. Знал, что образы его и К.Маркса — объективно различные образы. Знал, что каждый из образов остаётся самим собой вне зависимости от его материального носителя: живого «белкового тела», оптического изображения этого тела в зеркале или его изображения на фотографии, т. е. образ объективен. Знал, что сам по себе образ нематериален (в смысле его характеризует не вещество или иной вид материи, его несущей), и нет однозначной обусловленности образа материальным носителем, поскольку на фотопластинке может быть запечатлён образ всякого материального объекта, который окажется в поле зрения объектива фотоаппарата, заряженного изначально чистой фотопластинкой.

То же касается и В.И.Ленина, тем более что, бичуя махистов, он о том же нематериальном и объективно существующем пишет: копируется, фотографируется, а в итоге объективная истина о внешнем мире — достояние человека, но об объективности нематериального — ни слова: ведь «копируется» не в смысле порождения материального дубликата объекта органами чувств; они создают только более или менее совершенный дубликат оригинального образа, опираясь на материальные и алгоритмические процессы, свойственные организму человека или подвластные ему во внешнем мире, и этот нематериальный дубликат «диалектики»-материалисты называют «отражением», «знанием», а идеалисты, как можно понять из «Материализма и эмпириокритицизма», — «опытом», «чистым опытом», придавая ему субъективный либо объективный характер в зависимости от обстоятельств и характера идеализма (объективный либо субъективный).

По нашему разумению вопрос о том, представляет ли собой всякий образ нечто нематериальное, но объективное, будучи неотъемлемой составляющей объективной реальности? — принадлежит к той же категории «гносеологических вопросов», [100] обсуждения каких много в литературе по «диалектическому» материализму, включая и сам «Материализм и эмпириокритицизм»:

«Существуют вещи независимо от нашего сознания, независимо от нашего ощущения, вне нас, ибо несомненно, что ализарин существовал вчера в каменноугольном дёгте, и так же несомненно, что мы вчера ничего не знали об этом существовании, никаких ощущений от этого ализарина не получали («Материализм и эмпириокритицизм», цитированное издание, с. 113).

- Ответьте: «Да» либо «Нет».

Однако «диалектический» материализм «гносеологическими вопросами» об объективности нематериального сам не задаётся. Замените в этой цитате слово «вещи» на слово «образы»: вопрос обретёт новый смысл, требующий при ответе на него одного — покинуть загон материализма вообще, и «диалектического» материализма, в частности.