Сергей Нуриев
Идолов не кантовать
Остап Бендер, как известно, не попал в Рио-де-Жанейро. Миллионера ограбили румынские пограничники, и ему пришлось переквалифицироваться в управдомы. Однако дело великого комбинатора не погибло. Да, золото обладает поразительными свойствами. Помимо того, что оно блестит и не ржавеет, оно удваивает, утраивает наши силы, мобилизует умственный потенциал и развивает фантазию. Обладая почти всеми, золото лишь некоторым позволяет обладать собой. Спустя всего каких-то 70 лет на родных просторах появился человек, который нашел сто первый способ сравнительно честного отъема денег.
Когда-то Потап Мамай был вполне обыкновенным гражданином. Жил, работал и учился, как завещал великий Ленин. Все это продолжалось до тех пор, пока в руки Мамаю не попала одна секретная бумажка. Узнав, что в неком захолустном городишке спрятан огромный слиток (или даже глыба) чудеснейшего металла, симпатичный авантюрист отправляется в "творческую командировку".
Вместе со своим напарником — нищим эфиопом — он сколачивает целую бригаду помощников, которые даже не подозревают об истинной цели своей деятельности. И тут началось…
Идолов не кантовать
ОТ АВТОРА
Решение писать и дописаться когда-нибудь до целой книги я принял самостоятельно. То, что при этом я буду еще и шутить, решила за меня моя мама, явив меня свету 1 апреля. В предлагаемом романе я попытался воплотить эти два решения одновременно.
Не желая никого вводить в заблуждение, считаю своим долгом сообщить: названия райцентров, улиц, площадей, фамилии героев, а также некоторые события являются вымыслом и любые совпадения с реальными фактами следует считать случайными. Остальные же события, описанные в романе, вымыслом не являются, и в этом случае совпадения с реальными фактами случайными считать не следует.
Несколько слов о самой книге. Если вы хотите знать мое мнение, то, по-моему, она предназначена для широкого круга читателей, достигших шестнадцатилетнего возраста и обладающих пусть даже не слишком развитым чувством юмора. Из этого широкого круга я рекомендовал бы выйти разве что любителям кровоточащих детективов. Боюсь, они будут разочарованы, узнав, что количество сцен насилия в сюжете ограничено. Все, чем я могу их порадовать, это два покушения на убийство, одно отравление, одно тяжелое и два легких ранения, одно столкновение стражей порядка с хулиганом и одна эротическая сцена. Убийств нет ни одного, извините.
Более детально с содержанием романа вы сможете познакомиться, прочитав из него всего тридцать пять глав, хотя, возможно, вам станет все ясно гораздо раньше, главное — начать. Начните с главного.
Часть первая. Завязка
Глава 1. С поезда
Районный город Козяки, расположенный на стыке сразу трех областей, являл собой весьма важный железнодорожный узел, к которому сбегаются и от которого разбегаются пути во все стороны света.
Это обстоятельство нередко вводило в заблуждение транзитных пассажиров, которые покидали безнадежные областные вокзалы и устремлялись на периферию, рассчитывая без хлопот раздобыть желанную плацкарту. Но, прибыв сюда, они с ужасом обнаруживали, что станция кишит такими же смекалистыми гражданами, которые к этому времени успели уже обрасти бородой и вели оседлый образ жизни. Оценив обстановку, легкомысленные пассажиры в панике бросались к кассам; более же рассудительные обустраивались на ночлег. Но и тех и других ожидала печальная участь их предшественников, с той только разницей, что последние понимали это сразу, а до первых доходило лишь тогда, когда, выстояв очередь, они в конце концов упирались лбом в стеклянное окно кассы и получали вежливый отказ. Билетов не было. Никаких. Ни на сегодня, ни на завтра, ни даже на послезавтра. И напрасно пассажир пускал слезу напрасно заискивающе улыбался и подсовывал деньги — кассир был неумолим. (Ввиду того что желающих выбраться было много, а функционирующих касс — всего две, кассиры в городе Козяки считались народом неприступным и уважаемым, наравне даже с инспекторами пожарной охраны.)
Образумившись и осознав наконец всю суровую правду жизни, пассажир понуро брел в зал ожидания и примыкал к одному из неформальных отрядов безбилетников. Впрочем, он мог оставаться и сам по себе и, в зависимости от склонностей натуры, заняться собственным делом.
Дел здесь было много. Одни зарабатывали на хлеб, уступая место в очереди доверчивым новичкам. Другиe, плюнув, женились или выходили замуж. Третьи, по слабее, занимались попрошайничеством. Судьба четвертых неизвестна никому.
В эпоху социализма станцию Козяки знали и узнавали тысячи советских граждан, колесящих по стране. Они гуляли по вокзальчику в домашних тапочках, будто по собственной гостиной, покупали семечки и теплую кукурузу, свежие газеты и вареные яйца. Из вагонов выглядывали представители счастливого детства и, дразня вокзальных рабочих, бросали на землю фантики. Рабочие чинно расхаживали вдоль перрона и грозили столичным оболтусам метлами. Румяные булочницы завистливо взирали на отъезжающих к югу, мечтая о скорейшем отпуске. И всегда, в любую погоду, пассажиров неизменно встречал и провожал умытый памятник Владимиру Ленину, стоящий на тумбе и окруженный елями.
В ту пору Козяки были еще Козаками. Местные жители, осознавая всю стратегическую значимость станции, с гордостью извещали друг друга о том, что, согласно коварным планам Пентагона, их райцентр подлежит бомбежке во вторую очередь после Москвы. Иногда эта тайна доверялась и некоторым наиболее благонадежным иногородним гражданам.
Но время шло, а американские империалисты, к огорчению козакинцев, не проявляли к ним должного интереса. Лишь только раз, в 1992 году, в район прислали американскую бормашину, изготовленную перед второй мировой войной. Бдительные власти раскусили этот скрытый акт диверсии и, разобрав аппарат на запчасти, подарили его судомодельному кружку. В том же году, с целью заморочить врагу голову, городу вернули историческое название — Козяки, исковерканное когда-то комиссарами.
Изменения, произошедшие на политической карте мира, отразились и на козякинской станции. Все реже вспоминал о ней Господь Бог, и все чаще поносили ее худыми словами транзитные граждане. Привокзальный Ильич осунулся, пошелушился и до неприличия был засижен голубями. Булочницы стали подпольно торговать сигаретами и пивом. Рабочих с метлами уволили по собственному желанию. Вчерашние пионеры, запершись в киосках, предлагали угрюмой публике жвачки и эротические карты. Изменилось все, неизменным остался лишь авторитет кассиров да вокзальчик, в котором по-прежнему было тесно, особенно зимой.
Не стала исключением и ночь с 1 на 2 января, когда в переполненный зал ожидания вошел молодoй человек, похожий на милиционера в штатском. На вошедшем было серое студенческое полупальто, еще издающее запах химчистки, такого же цвета брюки и крепкие офицерские ботинки. Но от представителя нервной профессии его приятно отличали безоблачный, насмешливый взгляд, содержательная ухмылка на твердом, хотя и несколько примятом лице и легковесная дорожная сумка с надписью "Пролет". Облик молодого человека не позволял однозначно определить род его занятий. Пожалуй, его можно было отнести к породе энергичных искателей и целеустремленных скитальцев, каковые обычно появляются в смутные времена.
Прибыв только что ночным экспрессом, молодой человек перестал быть пассажиром и теперь безучастно наблюдал за вокзальной суетой.
— Целуйте меня, я с поезда, — рассеянно проговорил он, и ничуть не огорчившись из-за отсутствия желающих с ним полобызаться, отправился на поиски временного пристанища.