В такие-то вечера, томительные, ненужные, свободно разыгрывается праздное воображение, родятся на свет и плодятся нелепые сказки, фантастические ужасы; дикое суеверие туманит светлую голову, и вера в чудесное выкупает недостаток действительного движения в окружающем. Тускло светит нагорелая свеча; старушка в очках оракулом сидит на первом месте; ветер шумит, – и под его однообразные звуки чудовищная фантасмагория кажется сбыточным делом… Карты, бобы, растопленный свинец и всякие гаданья получают свою законную силу. Человек порядочный, загнанный в глушь, спивается с кругу… В такие-то вечера в ленивые, утомленные однообразным бездействием головы заходят странные причуды, эксцентрические выходки…

Ветер шумит и гудит вокруг; огромного старого дома на краю деревни, стучит и скрипит ставнями, хлопает воротами. Убаюканный его унылыми звуками, сладко спит в прихожей мальчик лет четырнадцати, в суконном казакине с красными нашивками на груди, – сладко спит, прислонив руки к столу и положив на них голову.

В столовой тускло горит свеча на круглом столе перед диваном; на диване лежит старичок. Его волосы седы; маленькое, сморщенное лицо болезненно; в некрупных заостренных чертах его заметны хитрость и пресыщение, утомленье жизнью. Глаза его закрыты: он тоже спит. Вдруг ветер завыл сильнее, громче застучал ставнями; старичок проснулся. Он вздрогнул, осмотрелся и закричал:

– Мальчик!

Ему отвечает тихое, мерное храпенье.

– Мальчик! – кричит старичок громче.

Является мальчик. Свет режет его сонные глаза, и он щурится.

– Ты не спал? – спрашивает иронически старичок.

– Не спал-с.

– Так… а как думаешь, который теперь час?

– Не знаю-с.

– Не знаю! вот новость сказал: не знаю! А ты подумай.

Мальчик думает.

– Ну?

Мальчик продолжает думать.

– Говори же.

– Не знаю.

– Вот, ничего не знаешь! ступай посмотри!

Мальчик уходит в дверь направо, возвращается и докладывает:

– Шесть часов без четверти.

– Полно, так ли?

– Так-с.

Молчание.

– Ты ничего не видишь? – спрашивает старичок.

– Ничего-с.

– Посмотри-ка хорошенько.

Мальчик внимательно осматривается кругом.

– Ничего, все как следует, – отвечает он.

– Все как следует? полно, все ли? посмотри еще.

Мальчик осматривается и повторяет:

– Все-с.

– Ты слеп?

– Нет-с, вижу.

– Что же ты видишь?

– Да все-с.

– А что? ну, говори, что?

– Стол, диван… стулья… свечку… гитару.

– Больше ничего?

– Нет-с, стены вижу, вас вижу… потолок вижу.

– А еще?

– Ничего, – отвечает мальчик.

– И все в порядке?

– Все-с.

– А вот не все!

– Что же-с? – робко спрашивает мальчик.

– Ну, посмотри хорошенько, так и увидишь.

Мальчик в недоумении осматривается в третий раз и тоскливым голосом отвечает:

– Ничего-с, все как следует.

– Решительно все?

– Все-с.

– Ну, посмотри еще!

Мальчик осматривается с мучительным беспокойством. Старичок устремляет на него вопросительный взгляд. Но мальчик молчит.

– Так ничего не видишь?

– Ничего-с.

Старичок приподнимается, указывает на нагорелую свечу и говорит:

– Это что такое?

– Ах! – вскрикивает сконфуженный мальчик и спешит снять со свечи.

– О чем ты думаешь? где у тебя глаза? – говорит старичок. – Скоро ли из тебя выйдет человек?

Мальчик молча удаляется к двери и по дороге роняет маленький ключ… Не заметив этого, он уходит в прихожую, а старичок на цыпочках подбирается к ключу, прячет его в карман, так же тихо возвращается и ложится.

– Мальчик!

Является мальчик.

– Подай пороху.

Мальчик уходит в сени, где помещается шкаф с ружейными принадлежностями, но через минуту возвращается и начинает шарить в прихожей.

– Что ж пороху? – кричит старичок.

– Сейчас!

И мальчик опять идет в сени, возвращается и начинает шарить.

– Ну?

– Да не знаю, сударь, ключ от шкафа куда-то затерялся, – отвечает смущенным голосом мальчик, – сходить разве, не у Татьяны ли?

– Ну, сходи.

Мальчик ушел и не является десять минут. Наконец дверь в прихожей скрипнула.

– Мальчик! – кричит старичок.

Является мальчик; лицо его выражает сильное беспокойство.

– Что ж, взял ключ у Татьяны?

– Да она говорит, что у нее нет.

– Ну, так где же он?

– Не знаю, сударь… он все у меня был.

– Где?

– Вот здесь, на поясе… как вы изволили приказывать.

– Так ты, видно, потерял его?

– Нет-с… как можно! Я его крепко привязал.

– Крепко?

– Крепко-с… Сходить разве к матушке… не оставил ли я его там, как переодевался?

– Сходи.

Мальчик опять ушел и воротился через четверть часа. Он тяжело дышал. Беспокойство в лице его увеличилось.

– Ну, принес пороху?

– Да никак, сударь, ключа не могу найти, – отвечает отчаянным голосом мальчик.

– Ключа не можешь найти… а?

– Не могу-с.

– Я кому отдал ключ? – спрашивает старичок.

– Мне-с, – робко отвечает мальчик.

– Я тебе что приказывал?

Мальчик молчит.

– Ну, говори, что я тебе приказывал?

Молчание.

– У тебя есть язык?

– Есть.

– Лжешь – нет. У тебя нет языка… а?

– Есть.

– Что ж ты молчишь?

Мальчик продолжал молчать,

– Говори же! Я тебе приказывал ключ от пороху носить на поясе, никому не давать и беречь пуще глазу… так?

– Так-с, – едва слышно произносит мальчик.

– Ну, так куда же ты его девал?

– Не знаю-с… я никуда его не девал… я…

– Никуда?

– Никуда-с.

– И не отдавал никому?

– Никому-с.

– И не терял?

– Не терял-с.

– Ну, так подай пороху!

Мальчик молчит и не двигается. Холодный пот выступает у него на лбу.

– Ни стыда, ни совести в тебе нет! – говорит старичок, качая головой. – Хлопочи, заботься о вас, ночи не спи, – а вы и ухом не ведете! Ну, теперь вдруг воры залезут, волки нападут, – понадобится ружье зарядить… ну, где я возьму пороху?.. Так за тебя, разбойника, всех нас волки и разорвут.

Мальчик громко рыдает.

– Я уж сам не знаю, куда ключ пропал, – говорит он, всхлипывая.

– Не знаешь… ну, так ищи.

– Да я уж искал… да не знаю, где уж его и искать.

– Не знаешь?.. а есть, а пить, а спать знаешь? а?

Мальчик продолжал рыдать.

– Поди сюда.

Мальчик подходит. Старичок достает из кармана и показывает ему ключ.

– Это что такое? – говорит он, устремив на него лукавый и проницательный взгляд.

Мальчик смотрит и, пораженный радостным изумлением, восклицает простодушно:

– Да как же он вдруг у вас очутился?

– Узнал? – спрашивает старичок, наслаждаясь удивлением мальчика.

– Узнал-с.

– Рад?

– Как же не радоваться? – отвечал мальчик с просиявшим лицом, по которому текут слезы.

– То-то вы! – говорит старичок. – Я вас пои, корми, одевай, обувай, да я же вам и нянюшкой будь… Возьми, да потеряй у меня еще раз!!!

– Порох прикажете? – спрашивает мальчик.

– Не нужно; ступай.

Мальчик отправляется в прихожую. Старичок ложится. Наступает тишина, прерываемая только воем ветра и гулом проливного дождя… Вдруг на лице старичка является тревожное выражение. Он быстро приподнимается, щупает себе живот и под ложечкой, пробует свой пульс и кричит:

– Мальчик!

Является мальчик.

– Подай зеркало.

Мальчик приносит ручное зеркало,

– Свети!

Мальчик светит. Старичок, приставив зеркало, рассматривает свой язык.

– Так, так, – говорит он дрожащим голосом, делая гримасы перед зеркалом и стараясь высунуть как можно больше язык. – Белый, совсем белый… точно сметаной с мелом вымазан.

– Белый? – спрашивает он, поворачивая лицо с высунутым языком к мальчику.

– Белый-с.

– Как снег?

– Как снег.

– Возьми!

Мальчик уносит зеркало. Старичок в отчаянии опускается на диван, ощупывает себя и рассуждает сам с собою: "Чего бы я такого вредного съел?.. А! грибы! – вскрикивает он. – Точно, в соусе были грибы… Ах, проклятый поваришка! прошу покорно: – наклал в соус грибов…